Городошники - Татьяна Нелюбина

У нас у всех вдруг прорезался талант к прокладыванию маршрутов. Я тоже прикинулась, будто вся поглощена пешеходными тропами, до которых мне не было никакого дела. В школе мы каждое лето отправлялись в такие походы. Это обычно происходило в июне. Обычно лил проливной дождь. Я несла рюкзак с сахаром и солью. Он становился все легче, и я все веселее шагала. Пока учительница географии не вспомнила вдруг, что сахар и соль в воде растворяются. Она всполошилась, что наши запасы истаивают. А что моя куртка, спортивный костюм, носки и кеды под дождем просолились, просахарились, это ее не взволновало. Так я две недели и проходила сладко-соленая.

– …это не так просто, – уверяла нас Роза, – показать объект, подвести к нему. Как подвести? Сразу? Или постепенно, в обход?

Она ставила свои вопросы, а Сидоров, мой сосед по столу, продолжал упорно рисовать чугунную ограду вокруг какого-то памятника неясной конфигурации. То ли это были скалы, то ли старинная домна.

Кислуха, сидевшая слева от меня, тоже вовсю трудилась – прокладывала маршруты к «саду скульптур». И от него – во все стороны.

– Зина, – шепнула она, – ты рисуй, рисуй, глупо было бы «автомат» не заработать.

Вот насчет «автомата» я сильно сомневалась – не верила Розиным обещаниям. Но чем черт не шутит, от меня не убудет, если попробую.

– …туризм, – просвещала нас Роза, – становится массовым, и если мы своевременно не позаботимся о…

Она описала грозящие катастрофы, и впечатлительный Сидоров окружил свои то ли скалы, то ли домну еще и рвом, который делался все глубже по мере того как Роза рассказывала:

– …существуют многочисленные виды и формы туризма: внутренний, международный, самодеятельный, организованный, ближний, дальний, познавательный, водный, горный, автомобильный, пешеходный, спортивный…

Я остановилась на международном, организованном, познавательном, горном туризме в каретах.

Если двигаться от Екатеринбурга на север, по линии, параллельной Уральскому хребту, то можно попасть на самые крупные и старые уральские заводы, размещенные к востоку от гор, это – Невьянск, собственность наследников Яковлева, это – Нижний Тагил, принадлежащий Демидову, и это – Кушва, Нижне-Туринск, Богословск, находящиеся в ведении казны. Огромные владения графов Строгановых и Шуваловых раскинулись с другой стороны Уральских гор, на их западном склоне. На всех этих заводах выделывают железо и медь, и с некоторых пор добывают золото и платину.

Болота летом препятствуют ехать прямой дорогой, и мы вынуждены были повернуть к Верхотурью. Здесь нет больше того дикого края, вид которого печалит душу унылой монотонностью; это очень населенная местность, где многие отрасли промышленности получили большое развитие. Здесь можно увидеть богатство в домах крупных заводчиков и заметный достаток в домах их крепостных. Принимают здесь с тем же радушием, что и на Среднем Урале, но с большей роскошью. Крупные заводовладельцы, живущие обычно в столице и почти никогда не посещающие своих владений, тем не менее, содержат здесь дома, в которых путешественникам оказывается самая щедрая гостеприимность, что делает честь их управляющим. В этих краях нет трактиров, и путешествующий, который желал бы жить на свои средства, может погибнуть или вынужден будет отказывать себе во всем, тогда как в господских домах он найдет в изобилии все, в чем нуждается, его всегда хорошо примут[8].

Сидоров смилостивился над туристами и перебросил мост через ров, окружающий то ли скалы, то ли домну, а по краю рва поставил еще одну красивую чугунную решетку и с увлечением вырисовывал на ней разные завитушки и позолоченные острия.

Если бы он был, как и я, из «зоны», он бы не обносил природу чугунным забором. Уж я-то знаю, каково жить за колючей проволокой и наконец-то вырваться из нее!

Меня манили огни крупного города. Трамваи, набитые народом. Толпы на улицах. Мне надоели наши леса и КПП на каждой дороге.

Я написала: «Сидоров, ты откуда?»

Он написал: «Не из Нижнего Тагила».

«Это я уже усекла».

«Из Златоуста».

«Который в Челябинской области? Из того самого, где развита гравировка по металлу?»

«Из того самого, который центр черной металлургии и машиностроения».

Так Сидорову тоже, небось, хотелось вырваться из своего городишки, его тоже манила столица Урала. У нас с ним, оказывается, столько общего, а я и не подозревала.

Мы с ним выехали из Златоуста в Екатеринбург. Почтовый тракт вел через Миасс и Челябу – после Челябы уже нет почтовых станций, поэтому приходится брать крестьянских лошадей и надолго задерживаться в их поисках – в сезон уборки урожая башкиры, населяющие эту местность, покидают свои деревни.

Между Миассом и Екатеринбургом есть и другая дорога – через Кыштымские заводы, но нам с Сидоровым хотелось увидеть степи и их обитателей.

Уральский хребет остался позади, его темные леса постепенно потерялись из виду. Перед нами – огромная степь. Озера. На берегах – жалкие хижины. Впечатления переполняют, сменяют друг друга картины. Картина процветающей горной промышленности и богатств, которые она производит, стирается, а монотонную степь и ленивую апатию тех, кто ее населяет, картиной не назовешь. Увидев работу заводов и золотых приисков, вкусив все блага, которыми уральцы окружают себя, мы с Сидоровым испытывали какое-то гнетущее чувство, медленно плетясь на тощих, малорослых лошаденках посреди пустынной степи, и хотели покинуть ее как можно скорее.

Мы хотели в Екатеринбург.

В пятидесяти верстах от него мы вновь приближаемся к горам, золотым приискам и заводам. Самые богатые из тех, мимо которых мы проехали, – Сысертские заводы, принадлежащие Турчаниновым. В собственности Турчаниновых и рудники Полевского – они дают уральский малахит, известный по всей Европе. В этих двух местах добывают и золото – до пятидесяти пудов ежегодно.

Мы побывали на Березовских золотых промыслах – в пятнадцати верстах от Екатеринбурга. Прежде, еще до открытия золотоносных песков, это было единственное место на Урале, где добывали драгоценный металл. Пробивали верхний слой земли, не замечая в ней золотого богатства, рыли шахты и штольни в твердой скальной породе, чтобы с большим трудом извлечь из глубины богатства, которые лежали на поверхности. Золото березовских шахт маленькими крупицами вкраплено в кварцевые жилы; необходимо обратить скальную породу в порошок, промыть тем же способом, что и золотоносные пески. И что примечательно: богатство золотоносных жил возрастает по мере того, как они приближаются к поверхности земли, и нет никакой выгоды развивать добычу с больших глубин, вот почему рудники, на которых работы ведутся с большой регулярностью, похожи более на раскопки, чем на настоящие рудники.

И хотя эксплуатацией золотых рудников полностью не пренебрегают, но с большей охотой обращаются к промывке золотоносных песков – они