Ветер крепчает - Тацуо Хори

Примерно через час я почувствовал легкое головокружение – подолгу сидеть у огня мне было непривычно, – поэтому вышел из домика на свежий воздух. Какое-то время бродил снаружи, в кромешной тьме, но вскоре у меня замерзло лицо, поэтому я направился обратно под крышу и только тогда в лучах сочившегося из домика света впервые разглядел мелкие снежинки, до сих пор безостановочно порхающие в воздухе. Зайдя в дом, я снова подсел к огню, чтобы слегка обсохнуть. Однако, вновь оказавшись вблизи очага, как-то незаметно позабыл об изначальном своем намерении, расслабился и погрузился в воспоминания. Это было ровно год назад, тоже в зимнюю пору: стояла глубокая ночь, и вокруг санатория, в котором мы обитали, точно так же, как сегодня, кружил снег. С нетерпением дожидаясь приезда твоего отца, которого вызвал срочной телеграммой, я не раз и не два выходил на крыльцо санатория. Наконец, ближе к полуночи, он прибыл. Однако ты лишь бегло глянула в его сторону, и на губах твоих промелькнуло нечто, смутно напоминающее улыбку. Отец молча, не отрываясь, всматривался в твое осунувшееся лицо. И только время от времени бросал полные тревоги взгляды в мою сторону. Я, однако, делал вид, будто ничего не замечаю и, в свою очередь, не отводил невидящего взгляда от тебя. В какой-то момент мне вдруг почудилось, будто ты что-то шепчешь, поэтому я подошел ближе, и тогда ты так тихо, что я едва разобрал слова, сказала:

– У тебя в волосах снег…

Теперь, сидя на корточках перед огнем, я, словно под действием этого внезапного воспоминания, не задумываясь, провел рукой по волосам: хоть и не мокрые, но влажные – рука ощутила холод. А ведь пока не коснулся их, ничего не замечал…

5 декабря

Последние дни погода неописуемо прекрасна. По утрам веранда моя залита солнечным светом; ветра нет и очень тепло. Сегодня поутру я даже вынес на веранду маленький стол, стул и сел там завтракать, одновременно обозревая заснеженную долину: в ее белом покрове по-прежнему не было видно ни единой прорехи. Пока я завтракал, попутно размышляя о том, какое это расточительство – наслаждаться подобной идиллией в полном одиночестве, взгляд мой случайно упал на ближайшие кусты; я посмотрел вниз, а там, оказывается, фазаны. Пожаловали парочкой: выискивая в снегу корм, топтались, шуршали среди корней…

– Выйди-ка, погляди, фазаны! – пробормотал я негромко, представляя, будто ты сидишь где-нибудь внутри домика; я не сводил с фазанов глаз и старался почти не дышать. Мелькнула даже мысль: не спугнут ли их твои шаги?..

Но в это самое мгновение со страшным шумом, эхом разнесшимся по долине, с крыши какого-то коттеджа сошел снег. И сразу, из-под самых моих ног, взвились в воздух фазаны; растерявшись от неожиданности, я в немом изумлении проводил их взглядом. И одновременно с этим до боли явственно ощутил твое присутствие: как будто ты стоишь рядом и, как всегда в такие минуты, ничего не говоришь, только внимательно, широко распахнув глаза, смотришь на меня.

Во второй половине дня я впервые покинул свою лачугу в долине и прошелся по засыпанной снегом деревне. Для меня, до сих пор посещавшего здешние места только в теплое время года, в нынешнем облике заснеженных лесов, дорог, прижавшихся к земле домиков тут и там проскальзывало что-то смутно узнаваемое, но я решительно не мог вспомнить, как все это выглядело раньше. А на Суйся-но-мити[52] – Мельничной дороге, по которой я в свое время часто и с большим удовольствием прогуливался, даже успели за время моего отсутствия поставить небольшую католическую церковь. Более того, видно было, что выглядывающие из-под заснеженной остроконечной кровли стены очаровательной церквушки, выстроенной из простой, некрашеной древесины, уже начали темнеть. И это только усиливало чувство, что окружающая местность мне совершенно незнакома. Потом, пробираясь по снегу, все еще довольно глубокому, я зашел в рощу, в которой мы часто гуляли с тобою вдвоем. И в итоге набрел на одну пихту, которую, по ощущениям, не раз видел прежде. Но только решил подойти поближе, как из сплетения ветвей раздался громкий птичий крик. Когда я остановился перед деревом, в воздух вспорхнула птица с голубоватым отливом пера, – кажется, я в жизни таких не видел; птица суматошно захлопала крыльями, но почти сразу вернулась обратно и с соседней ветки закричала снова, словно бросая мне вызов. Пришлось, вопреки желанию, уйти и от пихты.

7 декабря

Мне померещилось, будто в облетелом леске за деревенским зданием собраний пару раз подала голос кукушка. Сложно было определить, где она кричала – поблизости или где-то вдали; в поисках птицы я заглядывал в безлистый кустарник, смотрел на верхушки сухих деревьев, вертел головой, озирая небеса, но больше кукования не слышал.

Я решил, что ошибся – принял за кукование какие-то другие звуки. Но еще прежде, чем успел это понять, окружающие меня безлистые кусты, сухие деревья, небо над головой – все вновь обрело в моих глазах былую свежесть, заиграв дорогими сердцу летними красками.

Вместе с тем я отчетливо осознал: то, что наполняло меня три года назад, во время пребывания в этой деревне, безвозвратно утрачено; ничего из тех богатств у меня нынешнего не осталось.

10 декабря

В последние дни я почему-то совсем тебя не вижу, не чувствую так живо, как до этого. И от такого одиночества становится порой невмоготу. Утром уложу в очаге дрова, а разжечь никак не могу, и бывает, что, потеряв всякое терпение, порываюсь разметать поленья по сторонам. И только в такие моменты ощущаю твое присутствие, словно ты, встревоженная, встаешь возле меня. В конце концов я беру себя в руки и заново перекладываю дрова в печи.

Иногда, думая после полудня пройтись немного по деревне, я выхожу из долины, но снег сейчас тает, дорога совсем испортилась, ботинки очень скоро тяжелеют от грязи, идти становится невозможно; в итоге я чаще всего на полпути поворачиваю обратно. Возвращаюсь в долину, где снежный наст еще крепок, и невольно вздыхаю с облегчением, однако дальше, вплоть до самого моего коттеджа, дорога стремится вверх – из сил выбьешься, пока одолеешь. Чувствуя подступающее уныние, я как-то попытался приободриться и даже процитировал возникшие из дальних закоулков памяти строки псалма: «Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной…»[53]; но и они показались мне пустым утешением.

12 декабря

Вечером, когда