Жизнь гейши. Мемуары самой известной гейши в мире - Минеко Ивасаки

– Почему?

– А это надо выяснить. Но вам, возможно, потребуется операция. Надо сделать еще ряд анализов.

Я услышала только слово «операция».

– Извините, но мне надо вернуться домой и обсудить это с моей матерью.

– Вы можете прийти завтра?

– Я точно не знаю, какие у меня планы.

– Госпожа Ивасаки, с этим надо разобраться немедленно. Иначе последствия могут быть плачевные.

– Какие последствия?

– Возможно, вам придется удалить одну почку.

Я по-прежнему не осознавала, насколько серьезна моя проблема.

– Я даже не знала, что у меня их две. А одной недостаточно? Обязательно нужны обе?

– Да, обязательно. Жить с одной почкой непросто. Это значит, придется делать диализ. И, скорее всего, пострадают другие внутренние органы. Это очень серьезно. Нам нужно сделать анализы как можно скорее.

– А можно их сделать сейчас?

– Да, если вы готовы лечь в больницу.

– Лечь в больницу? То есть остаться на ночь?

– Конечно. Вам, наверное, придется пробыть здесь около недели.

Меня как будто ударили в живот.

– Доктор, боюсь, у меня нет столько времени. Я могла бы дать вам три дня, но было бы лучше, если бы вы управились за два.

– Сколько надо, столько здесь и пробудете. А теперь идите, уладьте дела, чтобы лечь в больницу как можно скорее.

Я почувствовала себя беспомощной, как карп на разделочной доске, перед тем как из него нарежут сашими.

Врачи сделали целую кучу анализов. Они обнаружили, что в мои миндалины попала инфекция, и избыток бактерий в организме привел к нарушению функции почек. Прежде чем переходить к другим мерам, врачи решили удалить мне гланды – возможно, это помогло бы снять остроту проблемы.

Первым, кого я увидела, когда меня на кресле-каталке привезли в операционную, был мужчина в белом халате. Он направил на меня объектив.

Я на автомате продемонстрировала ему свою самую широкую улыбку.

Врач резко оборвал меня:

– Пожалуйста, не обращайте внимания на фотоаппарат и, будьте добры, перестаньте улыбаться. Снимки этой операции нужны мне для хирургической конференции. А теперь широко откройте рот…

Медсестра, стоявшая рядом со мной, сдавленно хихикнула. Но я по-прежнему не могла отвести глаз от фотоаппарата.

Все это было довольно забавно. По крайней мере, в первую минуту. Мне вкололи местную анестезию, врач приступил к операции. И вдруг все мое тело покрылось сыпью – началась мощнейшая аллергическая реакция на лекарство. Я вся чесалась и думала только о том, чтобы скорее сбежать домой.

После операции я отказалась оставаться в больнице.

– С ногами у меня все в порядке, – заявила я и устроила так, чтобы дальнейшее лечение проходило амбулаторно.

Я вернулась в окия, но чувствовала себя по-прежнему ужасно. Горло болело невыносимо. Я не могла глотать. Не могла говорить. От боли и жара я была так слаба, что три дня лежала в постели без движения. Когда у меня наконец хватило сил подняться, Кунико отвела меня обратно в больницу для осмотра. На обратном пути мы проходили мимо кофейни, и меня обдало мучительно-дразнящим запахом горячих пирожков. Я уже больше недели была на жидкой диете и только сейчас почувствовала первый укол голода. Я подумала, что это, наверное, является первым признаком выздоровления. Говорить я все еще не могла, поэтому написала в блокноте: «Хочу есть» – и показала Кунико.

– Это здорово, – ответила она. – Давай вернемся домой и обрадуем всех этой новостью.

Мой нос требовал идти на запах пирожков, но я все же позволила Кунико отвести себя домой. Кунико сообщила маме Масако о моем голоде, на что та ответила:

– Тогда хорошо, что сегодня у нас на ужин не сукияки.

На лице ее появилась нехорошая ухмылка. Ближе к ужину с кухни повеяло ароматом тушеной говядины. Я в гневе протопала туда и написала в блокноте: «Чем это так воняет?»

– Разве воняет? – хихикнула мама. – А мне запах нравится!

«Ты так и осталась старой злюкой, – накарябала я в ответ. – Готовить такую вкуснятину, когда я ничего не могу есть!»

Она так увлеклась нашей перепалкой, что хотела свою реплику тоже написать в моем блокноте.

Я отняла у нее блокнот. «Тебе необязательно писать, – нацарапала я. – Слышу я нормально».

– А, точно, – рассмеялась она над своей промашкой.

Я попросила стакан молока. Сделав один глоток, я почувствовала такую боль, что она распространилась, кажется, даже до кончиков волос. Спать я легла голодной. Меня навещали подруги, но я была раздражена, потому что не могла с ними говорить. От этого их визиты приносили мне мало радости. Одна подруга зашла ко мне с огромным букетом космей, хотя тогда был не сезон.

– Спасибо, – сказала я. – Но мне больше хочется чего-нибудь легкого (это эвфемизм, которым мы обозначаем деньги).

– Ничего себе благодарность. Мне так трудно было достать для тебя эти цветы!

– Нет, легкого из еды. Я умираю с голоду.

– Так почему же ты не ешь?

– Если бы я могла есть, я бы не умирала с голоду.

– Бедняжка! Но я уверена, что эти космеи смогут тебя подбодрить, – загадочно сказала она. – Я их не покупала. КОЕ-КТО попросил меня принести их тебе. Так что сосредоточься на космеях и увидишь, что будет.

– Хорошо. Я часто говорила с ними, когда была малышкой.

Я пообщалась с цветами, и они рассказали, откуда взялись. Это были цветы от мужчины, образ которого я тайно хранила в своем сердце.

Я так по нему скучала. Мне не терпелось увидеться с ним. Однако стоило мне только подумать о нем, как крошечная дверца в моем сердце с грохотом захлопывалась. Мне хотелось плакать. Я не понимала, что происходит.

Неужели из-за похотливого племянника я никогда не смогу жить нормальной жизнью? Неужели не решусь на физическую близость с мужчиной? При воспоминании о жутких объятиях Мамору все мое тело цепенело от ужаса.

Моей настоящей проблемой были не гланды и не почки, а сердце.

И поговорить о своих чувствах мне было не с кем.

28

СЦЕНИЧЕСКОЕ ИМЯ ЭТОГО МУЖЧИНЫ – СИНТАРО КАЦУ. Я познакомилась с ним, когда мне было пятнадцать, на одном из первых одзасики, на которых я присутствовала уже в статусе майко. Через одну из старших майко он попросил меня зайти к нему. И представился своим обычным именем – Тосио.

Тосио был самой известной кинозвездой в Японии. Я слышала о нем, но поскольку никогда не ходила в кино, то при встрече не узнала. Тосио не произвел на меня никакого впечатления. Одет он был неряшливо – в хлопковое кимоно юката, слишком неофициальное для