Ледяные объятия - Мэри Элизабет Брэддон

от времени сопутствует удача, но в бесплодной пустыне, коей представлялась Каррику его собственная жизнь, ему не встретилось ни одного оазиса. Окружающие хорошо о нем отзывались, восхваляя его высокие принципы и суровую честность, но при этом за глаза называли бедолагой Карриком. И от этого на душе становились горько.

В качестве врача он практиковал во многих местах. Сначала в тихом провинциальном городке, где отказывал себе во всем, чтобы содержать двуколку и лошадь, но при этом старательно создавал себе имидж успешного и уважаемого джентльмена, но эти расходы плюс содержание слуг, затраты на тонкие льняные сорочки и костюмы из дорогого сукна окончательно его разорили. Не выдержав суровых реалий провинциальной жизни, он отправился в Лондон в надежде обрести более широкое поле для своих способностей.

Поле для деятельности действительно было широким, причем настолько, что, казалось, никто не подозревал о его существовании. Если бы он был ловким шарлатаном и делал пилюли из хлеба, ему наверняка удалось бы сколотить приличное состояние, но как врач, овладевший трудной профессией исключительно из любви к науке и надеявшийся иметь возможность жить за счет своего таланта, продолжал расширять собственный опыт и приумножать знания. Доктор Каррик пытался преуспеть в разных частях Лондона – от западных окраин до Пентонвилля, от Блумсберри до моста Блэкфрайарс, от района Ламбет до Боу-стрит – и спустя пятнадцать изматывающих лет покинул город таким же бедняком, каким и приехал в эти каменные джунгли, если не считать наследства в триста сорок фунтов, оставленного ему восьмидесятилетней двоюродной бабкой, о существовании которой он не вспоминал до тех пор, пока ему на голову не свалилась неожиданная удача.

Профессиональная деятельность в столице едва позволяла ему сводить концы с концами, но, будучи человеком исключительной умеренности и самоотречения, он готов был довольствоваться жалкими грошами, хотя для человека с менее спартанским складом характера подобное существование означало бы голодную смерть. Он покинул Лондон без долгов и в приличном пальто. Нечасто этот город-монстр, с легкостью втаптывавший в грязь редкой красоты жемчужины, выплевывал из своих недр более умного человека, чем Теодор Каррик, прозябавшего в безвестности и недооцененного.

Полученное им небольшое наследство – первое и единственное благо в жизни, коим его решила одарить судьба, – стало поворотным моментом в жизни доктора Каррика. Нельзя было сказать, что оно сделало его богаче, ибо вместе с тремястами сорока фунтами двоюродная бабка оставила ему кое-что еще, а точнее – дальнюю родственницу двадцати двух лет от роду, мягкую, терпеливую, исполнительную девушку с бледным безмятежным личиком, глазами оттенка ореховой скорлупы и темно-каштановыми волосами, которым солнечные лучи придавали красновато-золотистое сияние. Эта четвероюродная или пятиюродная сестра доктора была одним из тех никому не нужных существ, что житейское море всегда выбрасывает на мрачные берега невзгод. Даже сраженные невзгодами принцессы из сентиментальных шекспировских пьес не были более беспомощными и одинокими, чем Эстер Раштон в начале своей безрадостной жизни. Услышав о безвременной кончине родителей девочки, которой едва исполнилось двенадцать лет, старая миссис Хеджер взяла ее под свое крыло в качестве компаньонки, протеже, служанки и жертвы. Ребенком Эстер с неизменным терпением сносила вспыльчивость старой дамы, старательно выполняла работу по дому и ухаживала за ней с неослабевающей заботой. Но при этом так и не научилась льстить и заискивать, а посему после смерти миссис Хеджер служанка Бетти получила в наследство тысячу фунтов, в то время как Эстер досталась лишь жалкая сотня.

Приехав в небольшую хартфордширскую деревушку, чтобы присутствовать на похоронах своей двоюродной бабки в качестве благодарного наследника, доктор Каррик обнаружил среди разнообразного скарба в доме покойной несчастную Эстер Раштон, имевшую не больше представления о своей дальнейшей судьбе, чем стулья и столы, ожидавшие продажи с аукциона в грядущий понедельник.

– Ну и что вы собираетесь делать, мисс Раштон? – спросил доктор Каррик после похорон.

– Не знаю, – просто ответила девушка.

При мысли об одиночестве ее глаза наполнились слезами. Старая леди никогда не была к ней особенно добра, но хотя бы давала крышу над головой, еду и одежду, и жизнь Эстер, пусть и лишенная маленьких радостей, была защищена от суровых ветров, суливших невзгоды и лишения.

– Полагаю, мне придется… где-то жить, – неуверенно сказала Эстер. – Я могу снять комнату в деревне за четыре шиллинга в неделю, и, возможно, возьмусь обучать детей… совсем маленьких, которым не нужны обширные знания.

– Думаю, будет лучше, если вы поселитесь у меня, – предложил доктор Каррик. – Я намерен купить сельскую практику где-нибудь на западе Англии, где жизнь не слишком дорога, и вы могли бы вести хозяйство.

Эстер приняла предложение так же искренне, как оно было сделано.

– Вы действительно считаете, что я могу быть вам полезна? – спросила она. – Я привыкла присматривать за домом тетушки Хеджер и выполняла почти всю работу по хозяйству, но мне не хотелось бы стать для вас обузой.

Эстер, будучи очень честной и сознательной девушкой, ни разу в жизни не позволила себе ни одной эгоистичной мысли.

Ей даже в голову не пришло, что проживание юной леди под одной крышей с сорокапятилетним джентльменом может быть неверно истолковано обществом. Она беспокоилась лишь о том, чтобы не злоупотребить великодушием своего кузена Каррика.

– Вы не станете для меня обузой, – поспешил успокоить ее доктор Каррик. – Несмотря на мою бедность, слуги всегда меня обманывали. Даже когда мне едва хватало денег, чтобы платить жалованье одной лишь поденщице, она воровала мой уголь изрядно опустошила запасы сахара и чая. Так что вы сэкономите мне больше, чем я потрачу на ваше содержание.

Все сложилось, как и было задумано. Доктор Каррик отдал полторы сотни фунтов за практику в одной из деревушек Корнуолла, расположенной примерно в шести милях от Пензанса, и поселился в просторном старом доме на холме, возвышавшемся над бескрайней Атлантикой. Окна дома выходили на дикий каменистый берег, где ширококрылые бакланы восседали на скалистых утесах и где в солнечную погоду поверхность океана становилась переливчатой и меняла цвет, точно лоснящиеся спины дельфинов.

Глава 2

В первые три года жизнь доктора Каррика в деревеньке Сент-Хилдред мало чем отличалась от той, что он вел прежде, и напоминала отчаянную борьбу за существование, когда денег едва хватало лишь на самое необходимое. Если бы не дешевые продукты и мода на простую жизнь без изысков, доктор едва ли смог бы выжить. Вскоре он заработал репутацию настоящего профессионала своего дела. Людям внушала доверие его суровая и бесхитростная манера держаться, темные глубоко посаженные глаза, бесстрастное бледное лицо и высокий лоб. Представители низших сословий его