Ледяные объятия - Мэри Элизабет Брэддон

– Вы совершили типичную ошибку всех молодых людей, обладающих превосходной конституцией и немалым состоянием. Вы решили, будто и то и другое неистощимо.

– Я вел себя расточительно, но состояние не промотал, – чистосердечно признался мистер Трегонелл, – а вот со здоровьем, должен признаться, обошелся довольно дурно. В юности меня постигло огромное разочарование. Полагаю, вы слышали эту печальную историю. Я хотел жениться, но моя избранница, как считал мой отец, была мне совсем не ровней, но всегда превосходила меня во всем и стояла надо мной так же высоко, как и сейчас, когда ее безгрешная душа поселилась в раю. Отец подарил мне яхту, о которой я так давно мечтал, и отправил за границу, чтобы я излечился от своего наваждения. Я находил счастье в окружавшей меня суете и многообразии жизни, полагая, что со временем все наладится и вернусь домой, где любимая будет все так же мне верна, а отец наконец смягчится. Я писал ей из каждого порта, повторяя одни и те же строки. Нам нужно было лишь оставаться верными друг другу и дожидаться более счастливых дней. Если бы понадобилось, я готов был ждать до тех пор, пока моя голова не поседеет. Я отсутствовал целый год, скитаясь по миру, и потому не удивлялся, что мои письма оставались без ответа. Вернувшись в родные края, вместо любимой я нашел ее могилу, а впоследствии узнал, что мою славную девочку отправили в школу в Эксетере, где в качестве платы за обучение она вынуждена была выполнять тяжелую работу. Мои письма она не получала – они лишь сбивали бы ее с толку, сказала мне ее бабка, старая злобная карга. Я так же узнал, что мой отец попросту ее подкупил. Матери у моей любимой не было, а отец давно уж превратился в слабоумного пьяницу, так что воспитывала ее бабка – жадная до денег старуха. Вместе с моим отцом они убили ее, разбив мне сердце. Это и положило начало моей разгульной беспутной жизни, доктор Каррик. Не слишком веселая история, верно?

– Боюсь, самая обычная.

– Да, поломанные и искалеченные жизни не такая уж редкость. Ими изобилует Хеймаркет[53], за их счет процветают игорные дома и повышаются акцизы. После смерти отца я уехал в Лондон, оттуда – в Париж, а затем в Вену. В этих городах не осталось ни одного злачного места, которое бы я не посетил. Нельзя опустить пальцы в деготь и при этом не запачкаться. Нет, я не погряз в пороках, не опустился на самое дно и не наслаждался беспутством, как это случалось со многими из моих знакомых, но я прикоснулся к пороку, и эта грязь прилипла ко мне. Нет в мире такого удовольствия, в котором я находил бы хоть малейшее очарование. Я почти не сплю по ночам, а если и забываюсь недолгим сном, то мучаюсь от тревожных сновидений. Порой и вовсе вскакиваю от ужаса, который пронзает меня точно стрела, и чувствую, как волосы на голове встают дыбом, как у Иова, которого обуял леденящий душу страх.

– Так чего же вы боитесь?

– Безумия, – полушепотом ответил Юстас Трегонелл. – Оно не раз проявлялось в моей семье. Мой дед сошел в могилу, повредившись рассудком, и мне тоже, бывает, чудится, что я сам начинаю сходить с ума. Еще чуть-чуть – и свихнусь окончательно. Не раз случалось так, что, не в силах узнать в зеркале своего изможденного лица, я непроизвольно восклицал: «Это лицо безумца!»

– Вполне закономерный результат бессонных ночей и тревожных сновидений, – спокойно заметил доктор Каррик. – Знаете, неделя без сна – всего одна короткая неделя – может стать причиной расстройства психики. Конечно, это исключение, но тот, кто не имеет возможности хорошенько выспаться, всегда пребывает в дурном расположении духа и неважно себя чувствует. Вам просто необходим здоровый живительный сон, мистер Трегонелл, иначе ваши страхи могут стать явью.

– Так где взять пилюли, которые помогли бы мне его обеспечить? Я перепробовал, кажется, все, а от опия у меня начинается лихорадка и заснуть не удается вовсе.

– В вашем случае я не советовал бы употреблять опий.

– Тогда что вы мне посоветуете?

– Гипноз.

Мистер Трегонелл усмехнулся и с явным недоверием и даже презрением заметил:

– Я послал за врачом, которого, как я слышал, высоко ценят в здешних местах, и никак не ожидал увидеть…

– Шарлатана, – закончил вместо него доктор Каррик. – Да, я знаю, что гипноз приравнивают к спиритизму и прочим фокусам. Поразительное свидетельство невежества массового сознания во всех научных вопросах, выходящих за узкие рамки общепринятого мнения!

Доктор пустился в пространные рассуждения о целительных свойствах гипноза и рассказал пациенту об экспериментах доктора Эсдейла в одной из больниц Калькутты. Похоже, его теория была излюбленным предметом изучения мистера Каррика.

– А вам уже доводилось испытывать этот чудодейственный способ на ком-нибудь из своих корнуоллских пациентов? – поинтересовался мистер Трегонелл.

– Я не настолько глуп. Столетие назад гипноз приравнивался к колдовству и не менее сурово карался, сегодня же тех, кто его практикует, попросту называют шарлатанами. Я разговариваю с вами столь открыто, поскольку считаю вас здравомыслящим и просвещенным человеком.

– Считаете меня подходящим объектом для гипноза?

– Да, я уверен, что вы прекрасно для этого подходите.

– В таком случае приступайте, – едва слышно произнес мистер Трегонелл, откинувшись на спинку кресла и устремив на доктора взгляд измученных темных глаз.

– В этом доме? Невозможно! Мне придется погрузить вас в сон, который может продолжаться не один час. Вы будете в таком бессознательном состоянии, что вас не смогут разбудить даже самые громкие звуки, даже станете нечувствительны к боли. Ваши слуги наверняка встревожатся, а мои частые визиты покажутся им чрезвычайно странными. Словом, если вы хотите излечиться при помощи гипноза, а я знаю, что мне это под силу – да, под силу укротить неконтролируемый жар в вашей крови, унять нездоровое беспокойство, заменив его безмятежным покоем, развеять страхи, которые не так уж беспочвенны, иными словами – дать вам то, что древняя философия почитала наивысшим благом, утверждая, что только в здоровом теле может жить здоровый дух, если я намерен дать вам все это, мистер Трегонелл, – я должен полностью посвятить себя процессу излечения. Вы должны находиться под моим присмотром и днем и ночью. Мой дом большой и просторный, а посему вы должны переехать ко мне.

– Хм! – еле слышно фыркнул мистер Трегонелл. – Разве это не напоминает заключение в частном сумасшедшем доме?

– Мой дом никогда не носил статуса психиатрической лечебницы,