Ледяные объятия - Мэри Элизабет Брэддон

– Это первый доктор, благодаря лечению которого мистер Трегонелл почувствовал себя лучше, – заявил он как-то, облокотившись о прилавок в самом большом магазине Сент-Хилдреда, хозяин которого торговал бакалеей, лекарствами, канцелярскими и почтовыми товарами, с явным намерением почесать языком. – Еще ни разу не видел его таким умиротворенным и присмиревшим. Раньше он буквально места себе не находил, был таким беспокойным, словно жизнь ему в тягость, – а теперь находит удовольствие в самых простых вещах.

– Да уж, – кивнул лавочник, – сумасброд, каких поискать. Все Трегонеллы такие. Это у них в крови. Надеюсь, он больше не использует хлороформ. Это опасная привычка.

– О чем это вы? – вскинул брови Дэвид.

– Он взял за правило снимать хлороформом головную боль. Странно, что вы об этом не знаете. Доктор Каррик предупредил, чтобы я больше ему его не продавал.

– Ни о чем таком я не слышал, – покачал головой Дэвид. – На яхте он принимал много всяких лекарств, чтобы избавиться от бессонницы, но чтобы хлороформ… У него в аптечке имеется флакончик, но мне кажется, он ни разу не вынимал из него пробку.

– А, – протянул лавочник, – значит, вы просто ничего об этом не знаете. А вот доктор Каррик дал мне четкие указания не продавать вашему хозяину хлороформ. Судя по тому, как он это сказал, я понял, что дело серьезное.

Дэвид Скелтер немало раздумывал над этими словами хозяина магазина. Его неуступчивое английское самоуважение было оскорблено при мысли, что доктор Каррик осмелился посягнуть на свободу его господина. Тот факт, что кто-то действовал за спиной мистера Трегонелла, давая лавочнику понять, что с ним следует обращаться как с человеком не слишком разумным, пробудил в душе верного слуги бурю негодования: ведь это означало, что его хозяина считают чуть ли не безумцем.

В тот вечер, приготовив хозяину спальню, Дэвид проверил аптечку, привезенную из поместья вместе с остальными вещами мистера Трегонелла. Она стояла на туалетном столике и не была заперта. В ней действительно лежал почти полный пузырек с хлороформом. Дэвид вспомнил, что хозяин посылал его за ним к аптекарю в Генуе, поскольку страдал от приступов головной боли. Пузырек был тщательно закупорен.

– Не верится, что хозяин открывал его после того, как мы покинули Геную, – пробормотал Дэвид себе под нос.

Спустя несколько дней после этого мистер Трегонелл, к вящему беспокойству доктора Каррика, вдруг заговорил о своей яхте. Погода стояла подходящая – не холодно и не жарко.

– Я не собираюсь уплывать далеко, – сказал мистер Трегонелл. – Просто считаю, что глоток свежего морского воздуха мне совсем не повредит. Отправлюсь в круиз вокруг островов Силли примерно на неделю, может, доберусь до Мадейры, а затем вернусь и уже никуда больше не уеду.

Дэвид, предпочитавший кочевой образ жизни, обрадовался возможности вновь выйти в море. На следующий день хозяин послал его в Фалмут купить кое-какие припасы, необходимые для путешествия на «Водяной фее».

После отъезда Дэвида мистер Трегонелл вернулся домой уже под вечер, очень уставший, и удалился в свою комнату раньше обычного. Он проделал долгий путь верхом, и его лошадь вела себя беспокойно и упрямилась.

– Да, кстати, Эстер, – сказал доктор Каррик, когда кузина пожелала ему спокойной ночи. – Я должен попросить тебя пока не ложиться спать. И передай Бетти, чтобы тоже обождала часок. Ваше присутствие понадобится в комнате мистера Трегонелла, чтобы засвидетельствовать составленное им завещание. Это займет всего пару минут.

Эстер озадаченно посмотрела на кузена.

– Мистер Трегонелл ничего не говорил о…

– Верно, не говорил. Он попросту забыл, что завещание необходимо засвидетельствовать. Он не слишком хорошо разбирается в составлении документов. Видишь ли, в чем дело, Эстер, я поступил бы деликатно, но глупо, скрывая от тебя правду. Мистер Трегонелл очень высоко оценил мои профессиональные услуги и перед выходом в море решил составить завещание, в соответствии с которым я получу весьма солидное наследство. Конечно, принимая во внимание разницу в возрасте, я вряд ли доживу до того момента, когда смогу в полной мере насладиться его великодушным даром, но все равно не перестану благодарить его за щедрость.

– Как благородно с его стороны, – задумчиво протянула Эстер. – Просто удивительно, что такой человек, как он, беззаботно относившийся к делам и равнодушный к деньгам, вдруг решил составить завещание.

– Подобные документы следует готовить загодя, ибо только идиоты пренебрегают столь важными вещами. Для мистера Трегонелла это важно вдвойне, ведь все его имущество может отойти какому-нибудь дальнему родственнику, а то и вовсе короне. Не забывай, что он последний в роду Трегонеллов!

– Как же это печально! – вздохнула Эстер, у которой были все основания считать себя последней хрупкой веточкой на иссохшем семейном древе. Она не знала ни одного живого родственника, кроме этого приютившего ее кузена.

Примерно через час доктор Каррик позвал Эстер и служанку Бетти в гостиную мистера Трегонелла. Эсквайр сидел за столом, где обычно читал и писал. Накрытая абажуром настольная лампа освещала лежащие на столе бумаги, в то время как все вокруг утопало в тени.

Доктор Каррик, стоявший рядом со своим пациентом, произнес, легонько коснувшись пальцами его запястья:

– А теперь поставьте свою подпись.

Эсквайр расписался, и доктор пояснил стоявшим поодаль девушкам:

– Это завещание мистера Трегонелла, написанное им собственноручно на единственном листе бумаги. А теперь ты, Эстер Раштон, и ты, Бетти Томас, засвидетельствуйте данный документ, поставив на нем свои подписи.

Доктор показал девушкам, где именно нужно расписаться, по-прежнему не отходя от своего пациента. Эстер не видела лица мистера Трегонелла с того самого момента, как переступила порог гостиной.

Она поставила свою подпись в том месте, на которое указал кузен. Бетти последовала ее примеру.

– Вы подтверждаете, что данный документ является вашим завещанием, мистер Трегонелл? – спросил доктор.

– Я подтверждаю, что данный документ является моим завещанием, – повторил пациент.

– Ну вот и все. Доброй ночи, Эстер. Доброй ночи, Бетти. И помните, что вы ни с кем не должны обсуждать произошедшее сегодня в этой комнате. Мистер Трегонелл не желает, чтобы пошли разговоры.

Глава 5

Та ночная сцена в гостиной мистера Трегонелла произвела на Эстер странное впечатление. Она злилась на себя за то, что постоянно думала о случившемся, и корила за слабость духа, заставлявшую вспоминать ночное происшествие с каким-то суеверным ужасом. Что может быть естественнее желания составить завещание? Что более достойно похвалы, нежели намерение благодарного пациента вознаградить своего врача? Могла ли она осуждать доктора Каррика за согласие принять столь щедрую награду? Конечно, нет. И все же поведение кузена в ту ночь