Ледяные объятия - Мэри Элизабет Брэддон

Эстер слушала молодого человека затаив дыхание и побелев как мел. Теперь она обрела ключ к загадке. Беспокойный разум пациента усмирило влияние гипноза, и именно под влиянием гипноза Юстас Трегонелл составил и подписал завещание, но даже не вспомнил об этом, когда пробудился. Среди книг, привезенных мистером Трегонеллом, была одна, особенно ее заинтересовавшая: «Странная история» лорда Литтона[57]. Эстер так же прочла еще один захватывающий роман этого же автора под названием «Дом и разум», поэтому знала, что такое гипноз и как он действует на сознание человека. Доктор Каррик всегда интересовался наукой и будучи человеком бесстрастным и замкнутым, вполне мог овладеть нечестивым искусством гипноза. Используя свои возможности, он вполне мог добиться составления завещания, в соответствии с которым наверняка получал гораздо больше, чем то скромное наследство, о котором рассказал Эстер. Только вот воспользоваться им при жизни Юстаса Трегонелла, который был моложе его по меньшей мере лет на восемнадцать, он не мог. Каким же недосягаемым, должно быть, казалось доктору Каррику такое желанное богатство! К тому же это написанное обманным путем завещание утратит силу в тот самый момент, когда мистер Трегонелл составит новое, а случится это уже в конце недели. Всю ночь Эстер ворочалась в постели без сна, размышляя о создавшейся ситуации и пытаясь понять мотивы поступка доктора, казавшегося ей таким же страшным преступлением, как и подделка любых документов.

Завещание составлено, и он наверняка захочет воспользоваться им как можно скорее, а значит, больше не заинтересован в том, чтобы пациент выздоровел. На это преступление его толкнула жажда денег, и теперь ему просто необходимо помешать мистеру Трегонеллу составить другое завещание. И что же он предпримет?

Что, если возьмет грех на душу и убьет его?

При мысли об этом девушку охватил панический ужас, от которого кровь леденела в жилах. Получить наследство доктор мог лишь благодаря скоропостижной смерти своего пациента. Другого способа сделать это попросту не существовало. Знания и профессия наделили его губительной властью. Он держал в своих руках ключи от жизни и смерти, и этому человеку Юстас слепо доверил свою судьбу.

Эстер твердо решила действовать. Да, она всем обязана своему кузену, но покрывать его страшные замыслы не могла.

Она поднялась, как обычно, рано, но с мучительной головной болью и дрожащими, как от лихорадки, руками, с трудом узнав в зеркале собственное изменившееся лицо.

– Только бы не заболеть, подумала Эстер. Сейчас, как никогда, ей необходимы силы и ясность ума.

Она через силу оделась, через силу спустилась к завтраку. Ей даже пришлось отказаться от мелких повседневных обязанностей вроде смахивания пыли, полировки мебели и срезания свежих цветов к столу.

День выдался безнадежно ненастным: небо было серым, проливной дождь окутывал все вокруг непроглядной пеленой, сливавшейся со свинцовой поверхностью моря, испещренной белыми островками пены на гребнях разгневанных волн. Глупо было бы надеяться, что мистер Трегонелл отправится в Плимут в такую непогоду.

Доктор Каррик с любопытством посмотрел на осунувшееся бледное лицо кузины, однако не произнес ни слова. Мистер Трегонелл, редко поднимавшийся с постели так рано, присоединился к ним за столом, прежде чем доктор успел допить свою первую чашку чая. Он сразу же заметил, что с Эстер что-то не так, и воскликнул:

– Боже правый, мисс Раштон, какой у вас болезненный вид!

– Мне действительно немного нездоровится: ночь выдалась бессонной.

– Вот как? Что же не давало тебе заснуть? – спросил доктор Каррик, пронзив кузину взглядом.

– Трудно сказать. В голову лезли всякие странные мысли. Мне покоя не давала та ужасная история, что мистер Трегонелл прочитал мне несколько дней назад.

– Да, она и впрямь жутковатая, – заметил Юстас. – Мне очень жаль: не следовало ее вам читать, – ведь можно было предположить, что ваши нервы окажутся не такими крепкими. Просто мне хотелось преподнести ее вам как произведение искусства, как шедевр в прозе.

– С моей стороны было глупо воспринимать этот рассказ как отражение реальности, – ответила Эстер.

Доктор Каррик коснулся кончиками пальцев запястья кузины, посчитал пульс и сказал:

– Тебе лучше вернуться в постель, если не хочешь всерьез разболеться. Ты вся горишь.

– Это невозможно, – возразила Эстер. – У меня очень много дел.

– Ну конечно. И почему женщине всегда кажется, что земля остановится, если она уберет руку с механизма, который заставляет ее вращаться. Я уверен, что нет таких дел, которые не могли бы подождать до завтра. Если ты переживаешь из-за обеда, наш ловкий парень Скелтер прекрасно справится. Если нужно погладить шторы из муслина или заштопать ситцевую обивку на стуле, то ты вполне сможешь сделать это, когда тебе станет лучше. Я собираюсь остаться сегодня дома, на случай если понадоблюсь. Срочных дел у меня нет, и с моей стороны было бы жестоко без лишней надобности выводить лошадь из теплого стойла в такое ненастье.

Эстер помнила немало дней, подобных сегодняшнему, когда доктор Каррик не жалел ни себя, ни свою лошадь. Ей пришлось подчиниться приказу кузена и вернуться в постель, поскольку она чувствовала себя действительно очень плохо, чтобы вступать с ним в спор. Не раздеваясь, она легла прямо поверх покрывала и поплотнее запахнула на груди толстую вязаную шаль. Несмотря на то что руки ее и голова горели, все остальное тело время от времени пронизывал холод.

Этот день показался ей самым длинным в жизни. Непрерывный стук дождевых капель по листьям платана, раскидистые ветви которого закрывали добрую половину окна спальни, неизменно угрюмое серое небо, зловещий рокот океана – все это лишь усугубляло ее и без того мрачное настроение. Эстер готова была отдать все на свете, лишь бы увидеться с Юстасом Трегонеллом и рассказать о том, что узнала, о том, чего боялась, но из-за слабости не могла подняться с постели, а даже если бы и нашла в себе силы и смелость спуститься вниз, то дежуривший внизу доктор Каррик ни за что не позволил бы ей поговорить со своим пациентом, поэтому ей не оставалось ничего иного, кроме как лежать с раскалывающейся от боли головой, мучиться от беспокойства и дожидаться наступления ночи.

Славная добрая служанка, работавшая в доме доктора Каррика, заходила к ней несколько раз и приносила бульон, к которому Эстер не могла заставить себя притронуться, и чай, так необходимый ее пересохшим губам. Она ничего не ела целый день, лишь жадно пила чай и холодную воду.

Наконец наступила ночь. Эстер слышала хлопанье дверей внизу, шаги