Книга Гусыни - Июнь Ли

я обожала, но еще не имела случая надеть, и все остальные нарядные вещи, подобных которым никто в Сен-Реми не видел. Я разложила ночную рубашку с подолом в фестонах на кровати, придав ей форму моего тела и сложив рукава на груди, как у ангела. Рубашка была такой мягкой и красивой, но я знала: если сделаю исключение для нее, то сделаю исключение и для всего остального. Нет, я возьму только то, что действительно принадлежит мне.

Как же мне сбежать? Оказавшись во Франции, я буду свободна, но для этого придется пораскинуть мозгами. Можно было бы улизнуть, когда мы в следующий раз отправимся в однодневную поездку в Лондон, но тогда я не смогу взять чемодан, а миссис Таунсенд наверняка сообщит в полицию, если заметит неладное. Можно выбраться ночью из окна – спрятать чемодан в саду до наступления темноты, а потом всю ночь идти вдоль железнодорожных путей и сесть на ранний поезд в Лондон на станции, где никто не подумает, что я из Вудсвэйской школы. Но вдруг кому-нибудь я все-таки покажусь подозрительной и обо мне сообщат в полицию? Что я скажу, если меня поймают?

Или можно обратиться за помощью к Микеру. Что, если, когда миссис Таунсенд снова уедет в Лондон, я попрошу его отвезти меня на станцию? Денег у меня не было, но вдруг он согласится одолжить мне немного?

К черту «Аньес в раю». Лучше я напишу триллер вроде тех, которые девочки читают за спиной миссис Таунсенд. «Аньес в бегах». «Освобожденная Аньес». «Аньес дома».

Полночи я не спала, обдумывая всевозможные планы и доводя каждый из них до совершенства. В конце концов я решила, что лучше всего заручиться помощью Микера. Он поймет меня и сделает все, что в его силах, чтобы помочь.

♦

На следующий день я нашла Микера в саду. День был солнечный, и он белил яблони и кребы. В банке была еще одна кисть, которая, я знала, предназначалась для меня. Я взяла кисть и принялась за работу рядом с ним.

– Вы когда-нибудь были женаты? – спросила я, закончив с одним деревом.

– Я? Нет, – ответил Микер.

– Почему?

Он поместил кисть в банку, чтобы побелка не капала на траву, пока он размышляет над моим вопросом. Я пристроила свою кисть рядом с его, проследив, чтобы ручка оставалась чистой. Я не отличалась аккуратностью, но начала перенимать некоторые привычки у Микера.

– Наверное, я не из тех, кто женится.

– А кто из тех, кто женится? – спросила я.

Жак сказал, что брак – глупая штука, значит, он тоже не из тех, кто женится. Зачем же тогда Фабьенна убедила меня, что он в меня влюблен? Зачем нам с Жаком любовь, если не для брака?

Микер странно посмотрел на меня.

– Что? – спросила я.

– Это не тот вопрос, который вам следует обсуждать со мной.

– Но с кем мне его обсуждать? С девочками? С миссис Таунсенд? Вы же знаете, это все равно что говорить с ними о… – Я поискала подходящие слова. – Все равно что говорить с ними об уходе за свиньями.

– Не понимаю, – сказал Микер.

– Они не поймут ничего из того, что я скажу. Для них свиньи – это бекон и отбивные.

– Ясно.

Я сомневалась, понимает ли Микер, что я имею в виду.

– Друг, о котором вы говорили на днях, Уилфред… он был из тех, кто женится?

Он покачал головой. Я не поняла, означает ли это, что он не знает ответа на мой вопрос или что Уилфред, если бы остался жив, не женился бы. Микер жестом показал, что возвращается к работе.

– Подруга, о которой я вам рассказывала, Фабьенна, мы с ней тоже не из тех, кто выходит замуж, – произнесла я.

Он кивнул, хотя я не знала, действительно ли он меня услышал и понял, что я сказала. Он замерял и отмечал, до какой высоты нужно белить, чтобы, когда мы закончим, все деревья выглядели одинаково.

– Микер, можно вас кое о чем попросить? – обратилась я к нему. – Это очень важно.

Он снова посмотрел на меня, положил кисть обратно в банку и расстелил под деревом брезент, чтобы я могла сесть. Сам он уселся на перевернутое ведро.

– Мне нужна ваша помощь, но все должно остаться в секрете.

Он склонил голову, показывая, что слушает меня. Я объяснила ему, что решила вернуться во Францию. Не мог бы он мне помочь и узнать, какие поезда и паромы идут отсюда в Париж? А еще – не мог бы он одолжить мне немного денег?

– Мне нужно только попасть в Париж, – пояснила я. – Оттуда я смогу добраться домой. И отправить вам деньги обратно из Парижа.

Микер слушал с непроницаемым выражением. В его лице было что-то успокаивающее, как у ствола дерева, которое выглядит одинаково при любой погоде и в любое время года.

– Вы обсуждали это с миссис Таунсенд? – спросил он.

– Конечно нет, – ответила я. – Это наш с вами секрет.

– Вы хотите сбежать?

– Просто вернуться домой, – подчеркнула я, стараясь говорить уверенно, чтобы Микер не слишком встревожился.

Я сказала ему, что на следующей неделе миссис Таунсенд собирается в Лондон на деловую встречу, и это будет идеальный день для моего отъезда.

– Я оставлю ей записку и сообщу, что возвращаюсь домой. Как только я приеду, то попрошу своего парижского издателя ей телеграфировать. Так что ей не придется беспокоиться, – сказала я. – Видите, я все продумала.

– Франция слишком далеко, чтобы возвращаться в одиночку, – заметил Микер.

– Но если вы скажете мне, как туда добраться, это будет не так уж сложно. Я достаточно хорошо знаю английский, чтобы читать расписание. Я смогу спрашивать дорогу по-английски, – сказала я. – Ой, а еще не отвезете ли вы меня в этот день на станцию? Обещаю: я никому не расскажу.

– Почему вы хотите уехать домой?

– Ненавижу это место, – призналась я.

Микер кивнул, как будто и так знал.

– Я очень несчастна, – добавила я.

Он покачал головой:

– Это не повод сбегать. Иногда мы должны продолжать делать что-то, даже если чувствуем себя несчастными.

– Но моя подруга, Фабьенна, не станет ничего продолжать, если почувствует себя несчастной.

– Что вы имеете в виду?

– С тех пор как я сюда приехала, она очень несчастна, – сказала я. – Дело в том, что дома у нее больше нет друзей. А ее мать и сестра умерли, когда мы были маленькими.

– В нашем мире сиротам тяжело, – кивнул Микер.

Мне стало интересно, не сирота ли он, но я не собиралась переключаться с одной важной темы на другую.

– Я хочу вернуться домой, к ней, – сказала я. – Боюсь, она что-нибудь сделает, если