Мадонна в черном - Рюноскэ Акутагава

позавидовал бы любой кузнечик. Не успел я и глазом моргнуть, как ещё один китаец с коромыслом перемахнул через воду достойным восхищения прыжком. За ним последовали ещё двое, пятеро, восемь человек – и вот уже вся пристань заполнена множеством прыгучих китайцев. Тем временем пароход отдал швартовы и теперь высился белой громадиной над красными кирпичными домами и зелёными ивами.

Я наконец оторвался от перил и стал искать глазами господина Б., который служил в той же фирме, что и я. Он жил в Чанше уже шесть лет и должен был меня встретить, однако его не было видно: только китайцы, и стар и млад, сновали вверх-вниз по трапу. Они толкались и что-то друг другу кричали. Один пожилой господин, спускаясь, то и дело оборачивался и награждал ударом шедшего позади него носильщика. Я уже давно путешествовал по Янцзы, так что не нашёл ничего необычного в этом зрелище. Впрочем, благодарности к Янцзы я за это не испытывал.

Чувствуя нарастающее раздражение, я снова подошёл к перилам и стал всматриваться в лица людей, суетящихся на пристани. Я не видел ни Б., ни других японцев, но по другую сторону пристани – там, под ветвями густой ивы – увидел красивую китаянку. В светло-голубом летнем наряде, с каким-то медальоном на груди она выглядела совсем ребёнком. Наверное, потому она и привлекла мой взгляд. С улыбкой на ярко накрашенных малиновых губах она смотрела вверх, на высокую палубу парохода, и взмахивала полураскрытым веером, словно подавая кому-то знаки.

– Эй, повернись!

Я удивлённо обернулся. Я и не заметил, как позади меня возник китаец в серой накидке. Всем своим видом он выражал радушие. Я не сразу понял, кто это, но, вглядевшись в его лицо, узнал – в основном по едва заметным бровям – своего старого приятеля.

– Как ты здесь оказался? Ах да, ты ведь родом из Хунани…

– Да, я здесь обретаюсь.

Тань Юннянь одновременно со мной выпустился из колледжа и поступил на медицинский факультет университета, будучи одним из самых одарённых студентов-иностранцев.

– Ты пришёл кого-то встречать?

– Да, встречать… Как думаешь, кого?

– Неужто меня?

Тань Юннянь растянул губы в улыбке, отчего лицо его стало похоже на маску шута хёттоко.

– Да, тебя я и встречаю! Господин Б. несколько дней назад подхватил малярию.

– Значит, это он тебя прислал?

– Я в любом случае собирался.

Я вспомнил, что Тань Юннянь всегда отличался дружелюбием. Мы были соседями по общежитию, и за все годы студенчества он ни в ком не вызвал неприязни. Может, среди нас он и не пользовался особенно большой популярностью, но, как говорил живший с ним в одной комнате Кана Кикути, упрекнуть его было не в чем.

– Прости, что доставил столько хлопот. На самом деле я просил Б. только найти мне место для ночлега.

– Он договорился с японским клубом – можешь остановиться там хоть на полмесяца, хоть на месяц.

– На месяц? Да ты что! Мне хватит и трёх дней.

Тань Юннянь не то чтобы помрачнел, но приветливая улыбка сошла с его лица.

– Ты приехал всего на три дня?

– Да, я хотел только увидеть что-нибудь необычное: например, как отрубают головы бандитам…

Отвечая так, я втайне опасался, что Тань Юннянь, уроженец Чанши, оскорбится, однако он, вернув приветливую улыбку, без малейшего колебания ответил:

– Тогда нужно было приехать на неделю раньше. Видишь вон ту небольшую площадку?..

Площадка была перед красным кирпичным домом, как раз недалеко от густой ивы. Увы, красавица китаянка уже исчезла.

– Там на днях сразу пятерых обезглавили. Как раз на том месте, где сейчас собака пробегает.

– Обидно…

– Да, такого в Японии не увидишь.

Тань Юннянь громко рассмеялся, а затем, посерьёзнев, посмотрел на меня.

– Что ж, пойдём скорее. Вон там нас ждёт рикша.

* * *

Два дня спустя, 18 мая, следуя совету Тань Юнняня, я отправился смотреть храм Лушань и беседку Айваньтин, которые располагались за рекой Сянцзян.

Было около двух часов дня, моторная лодка скользила по воде, оставляя слева островок, который местные японцы называют «Наканосима», то есть Средний остров. Солнечный майский день оживил пейзаж обоих берегов. Даже белые стены и красная черепица крыш Чанши, которая лежала справа, уже не казались такими унылыми, как вчера. Остров Цзюйцзычжоу, с зарослями цитрусовых и длинными каменными оградами, из-за которых кое-где выглядывали уютные домики в европейском стиле и мелькала развешанная на верёвках одежда, и вовсе представлял собой живописную картину.

Тань Юннянь уселся на носу лодки, чтобы давать указания молодому лодочнику, но вместо этого болтал со мной.

– Это японское консульство… Посмотри в бинокль. А справа Японско-китайская пароходная компания.

Я сидел с сигарой во рту, свесив руку за борт и с удовольствием ощущая под кончиками пальцев упругую струю. Слова Тань Юнняня я слушал вполуха, как набор отдельных звуков. А вот пейзажи, на которые он указывал, разумеется, мне нравились.

– Этот остров, Цзюйцзычжоу, называют Мандариновым…

– Коршун кричит…

– Коршун?.. Да, коршунов здесь много. Когда воевали Чжан Цзяо и Тань Янькай, по реке проплывало много трупов убитых солдат Чжана Цзяо. И на каждом сидели два-три коршуна…

Как раз в тот момент метрах в десяти от нас прошла навстречу моторная лодка. В ней сидел молодой китаец в традиционном костюме и несколько нарядных китаянок. Я же смотрел не на китайских красавиц, а на то, как наша лодка подпрыгивает на волнах, поднятых другой моторкой. Однако Тань Юннянь, увидев их, вдруг осёкся, будто встретил заклятого врага, и быстро сунул мне в руку бинокль.

– Взгляни-ка на ту женщину. На ту, что сидит на корме.

Мне по наследству досталось упрямство, поэтому я не любил, когда на меня наседают. К тому же волна, поднятая встречной лодкой, намочила мне руку и даже манжет.

– Зачем?

– Да просто так. Посмотри же на неё!

– Красивая?

– Да, красивая, красивая.

Вторая лодка отошла от нас уже метров на двадцать. Я повернулся в её сторону и навёл бинокль. Вдруг мне почудилось, будто та лодка идёт назад – прямо на нас. От неожиданности я вздрогнул и даже отпрянул. В бинокле показалась «та женщина» – она сидела ко мне вполоборота и, видимо, слушала чей-то рассказ, время от времени улыбаясь. Если не считать больших глаз, лицо с квадратным подбородком не отличалось особенной красотой. Впрочем, издали она могла бы показаться привлекательной, когда ветер трепал её чёлку и развевал лёгкие светло-жёлтые одежды.

– Ну, рассмотрел?

– До последней реснички. Не так уж она и красива.

Я снова повернулся к Тань Юнняню и увидел на его лице что-то вроде самодовольства.