Человек, который любил детей - Кристина Стед

– Сама виновата! – воскликнула Хенни – Нечего было оставлять младенца одного на столе, без присмотра.

– Она отлучилась к двери всего на минуту, – вздохнула Хасси, – всего на одну минуту.

– На минуту! Поди, минут пятнадцать болтала, как пить дать.

– Эту минуту они будут помнить всю жизнь. Трагедия, – вздохнула Хасси. – Он ведь с нее пылинки сдувает.

– Мужчины всегда сдувают пылинки с дур и конченых идиоток! – раздраженно вскричала Хенни. – А разумных женщин за десять миль обходят стороной. И все-таки где же дети? Пойду поищу.

– Да что ты с ними как клушка с цыплятами, – урезонила сестру Хасси.

– Как подумаю, – после паузы произнесла Хенни, имея в виду кого-то еще, – что такая вот женщина, возможно, получит кусок нашей собственности, и закон это позволяет. До чего же несправедлива жизнь. Если это произойдет, я пойду к ней и покажу своих шестерых детей, которых я должна кормить и одевать, покажу, какое тряпье я вынуждена носить. Пусть она спустит меня с лестницы, зато ей будет о чем подумать. Лучше я криком разнесу ее дом, чем позволю, чтобы ей это сошло с рук. Хоть она и любовница, но будет самой последней тварью, если допустит, чтобы мои дети голодали из-за того, что она тратит деньги на свои рюшки и оборки.

– Я не желаю, чтобы о ней говорили в моем доме, – гневно заявила Эллен.

– Между прочим, она и у тебя изо рта вырывает кусок хлеба! Не будь дурой, мама, закати скандал. Пригрози отцу, что напишешь в его клуб.

– Не буду, – категорично заявила старая Эллен. – Я устала бороться. Устала браниться и кричать. Устала думать о своих правах. Я порвала с вашим отцом. Покончила с этой усадьбой. Если мне дадут какой-нибудь угол, куда я переселилась бы с Барри после его смерти, большего я и не прошу. Пусть получает этот дом и живет здесь припеваючи: у нее впереди целая жизнь. Пусть благоденствует на моих старых рассыпающихся костях.

– Неужели Арчи готов с этим смириться?

– Он говорил мне, что страшно ругался со стариком по этому поводу, – тихо отвечала Хасси, – но… знаешь… – Она умолкла.

– Знаю, – неожиданно сказала Эллен.

– Нельзя ребенка оставлять без куска хлеба, даже если это выходит за рамки приличия, – проворчала Хенни.

– Я слишком стара, чтобы грызться и пререкаться после долгих лет молчания, – объяснила Эллен.

– А я буду драться за деньги до последней капли крови, – с негодованием заявила Хенни. – Ты что, святым духом должна питаться? Папа приходит, улыбается моим детям, весь такой дамский угодник из прошлого века, благоухает лосьоном. И я знаю, что он явился из своего любовного гнездышка и туда же отправится.

– А твой Иисусик, – вдруг спросила Эллен, – он что, лучше себя ведет, когда ты поворачиваешься к нему спиной? Ха-ха! Твой непогрешимый Иисусик!

– Замолчи, мама,– вспылила Хенни,– не болтай глупости. Я бы очень хотела, чтобы ты оказалась права. Тогда бы я с ним развелась. Но, увы, мне не везет. А знаете, кого я встретила на днях, собственной персоной? Данна Леджи с женой. Она спешила в «Вудворд энд Лотроп»[63], а он покорно сидел за рулем. Не скажу, что она толстая, но зад у нее стал раз в десять шире, хотя и без того был не маленький, да и плечи располнели, аж тряслись. Правда, она была утянута в корсет. А он сидит, лыбится ей вслед по-телячьи, будто собачонка. Она вечно им помыкала, рот ему затыкала, а ему только это и надо было. Но ведь я этого не знала! Верила ему на слово, когда он говорил, что ему нравится так-то и так-то. Но когда увидела ее в первый раз, поняла, дурой я была, что верила ему на слово! Она им командовала направо и налево, и он принимал это как должное: его это вполне устраивало. Так что я чуть не совершила большую ошибку. Дай бог детей бы в узде удержать, куда уж там взрослым мужиком помыкать. Он увидел меня, и я спокойно ему кивнула, но он вылез из машины, подошел, завязал со мной разговор. И я без стеснения скажу, что он пытался «по-джентльменски» подкатить ко мне, но я, конечно, его отшила. Знаю я этого добропорядочного монстра. Или он думает, что у меня плохая память?! Я держалась с ним очень отстраненно, и, честно скажу, мне это доставило удовлетворение. Ну а потом она выскочила из магазина, подбежала к нам, вся такая приторная, жеманная. И я поспешила смыться: не выношу фальши! Напоследок, правда, увидела, как она с трудом пропихивает в дверцу свои телеса. У этой тонны мяса есть машины, прислуга, все. До соплей обидно. Удавиться хочется: какой смысл бороться? Ты безумно влюбляешься в одного мужчину, а он бросает тебя, разбивает тебе сердце. А через много лет выясняется, что с ним ты была бы несчастна. И ты идешь к человеку, который тебе не нравится, а с ним то же самое. Жизнь – скверная штука, самое поганое дерьмо. Зачем я вообще на свет родилась?

– Теперь уже поздно спрашивать меня об этом, – сказала Эллен. – Хотя, впрочем, ты могла бы и не родиться, – рассмеялась она. – Твой папаша сам посылал мне анонимки, рассчитывал, что я подам на развод. – Она тряслась от смеха. – А я не разводилась, – из вредности, чтобы досадить ему. Мне он был не нужен. Но в этом состояло мое единственное удовольствие. – Она заходилась хохотом. – Мне только и осталось, что сидеть на солнышке, да смотреть, как Барри напивается, и иногда взбучку ему устраивать. Вот я и сижу на солнышке, наблюдая за выпивохами. Как вам это?

– Эта девчонка, я уверена, торчит где-то рядом, шпионит и подслушивает, – с беспокойством в голосе произнесла Хенни.

Луи поднялась на ноги и молча потянула за собой Эви. На цыпочках они вошли в длинную столовую, но Эви, не понимавшая, зачем им нужно таиться, вырвалась от Луи и кинулась в маленькую столовую, где обычно завтракали.

– Мама, а где дядя Барри? – крикнула она.

– Эви, Эви, – попыталась остановить ее Луи.

– Ну вот, как я и думала, – констатировала Хенни.

– Отошли девочку, – предложила Хасси.

– Пусть останется, – невозмутимо распорядилась Эллен. – Она уже взрослая, а Эви слишком мала, да, дорогие? Чего ты так переполошилась? – спросила она Хенни. – Вот подожди, народишь столько, сколько я. От них все равно ничего не скроешь, а в конечном итоге разницы никакой. Так что пусть остается. Ты ведь хочешь остаться, да, Луи?

– Да… нет. – Луи озадаченно переводила взгляд с одной женщины на другую.

– Ну да, пусть остается,