Городошники - Татьяна Нелюбина

Я не одна, я – с Дашей. Я не одна, я – с сыночком. Крепко обнимаю свой живот, немного успокаиваюсь, оглядываюсь, ведь смешно, просто смешно! Нигде никого нет! Ни-где, ни-кого! Ужас какой! Гашу свет, бегу к двери, закрываю ее, бегу к кроватке, стою над Дашей, вот и все, теперь мы все вместе, втроем нестрашно.

Откуда опять этот детский страх? Какой-то фантастический, он мне не подвластен, с чего это баба Тося именно сегодня надумала идти в гости? Целыми днями торчит здесь, выйдешь на кухню – она туда же, пойдешь купаться – ей тоже нужно.

Как же я теперь пройду в ванну?! Зачем я погасила свет в коридоре?!!

Это смешно, кругом люди, кого ты боишься?

Я не знаю, кого!

Я боюсь! Мне кажется, ко мне тянется рука… Какая рука! Ну, какая рука может к тебе тянуться? Чья?

Чья?!

Что-то скрипнуло. В окно кто-то скребется!

Тихо тренькнул звонок.

Вор! Он только и ждал, когда мы останемся одни! Вот сейчас тихо откроет дверь, пролезет в квартиру…

И опять тихий звонок.

А если это почтальон? Принес телеграмму! Что-то случилось с Прохором!

Распахиваю дверь.

– Проша!

– Я тебя разбудил? Не мог открыть, замок заело…

– Проша, ты?! Как? Почему? Ничего не случилось?!

– Нет… Что с тобой?

– Правда, ничего не случилось?

– Иди ко мне, бедняжка.

И я наконец прихожу в себя. Ты голодный? Я тебя покормлю…

– Слушай, я сегодня говорил с директором… А по дороге думал над проектом, я тебе сейчас расскажу.

Я разогреваю котлеты, мне очень хочется твердокопченой колбасы и лимон…

– …ты не слушаешь? Тебе неинтересно?

– Я слушаю! – Огурцов малосольных… с медом.

– Милка! Ведь это моя работа!

– Именно, что твоя!.. Проша, не сердись, я устала.

– Что еще за «Проша»?!

– А разве плохо? Очень хорошо: Проша, Прошенька! – я ставлю чайник, рассказываю во всех подробностях про сегодняшний день. О том, как Даша мучилась без него, тоже рассказываю – нам плохо без тебя, грустно, мы плачем!

– Да ну, не преувеличивай. Ей всего год и один месяц – что она понимает?

– Ой, она все понимает! Ой, а это что?

– Колясочка… купил по дороге, пусть Дашка кукол катает.

Я обнимаю своего мужа, знаешь, как хорошо сейчас? Такое приятное тепло разливается по всему телу, глаза слипаются… Проша осторожно несет меня, как ребенка, в комнату, какой он большой, сильный, красивый. Я ложусь, глажу живот, прислушиваюсь, толкается сыночка наш, и так сладко-сладко становится. Я беру руку мужа, кладу на живот: слышишь нас, папочка? Он обнимает нас, шепчет что-то нежное нам, милый, милый, нам нельзя, нам теперь беречься нужно, ты не обижайся, папочка, я тебя еще сильнее люблю, с каждым днем все сильнее, сильнее… Как мне повезло в жизни!

Дашка уткнулась мордашкой в мое лицо, залопотала что-то по-своему. Я ее подбросил, показал колясочку.

Дашка принялась причмокивать, прижимать ручки к пузу, ахать, качать головкой, бегать вокруг коляски.

Проснулась Милка. Потянулась, ощупала свой живот, натянула халат.

Поеживаясь, прошаркала к двери. Оглянулась на Дашку, посадила в колясочку красивую куклу.

Дашка, настороженно улыбаясь, вынула ее и посадила свою, страшненькую.

– Вот что мне с ней делать? – обиженно спросила Милка. – Она меня не слушает! Так и норовит все сделать по-своему!

– И в кого она такая?

– В меня, да? Все, что плохого, от меня, да?

– Ну-ну, что ты опять придумываешь.

– Что я придумываю?

– Мила! Улыбнись! Тебе так идет улыбка!

– Мне теперь ничего не идет…

– В твоем положении нужно думать о чем-нибудь другом, приятном.

– Значит, на самом деле мне теперь ничего не идет.

– Ну, недолго осталось.

– Да, ты умеешь утешать.

– Дашка, иди сюда! Что нам сделать, чтобы маму развеселить?

– Она тебя обожает… И ты ее любишь больше.

– Я вас обеих люблю, только по-разному.

– Ее все больше, а меня все меньше!

– Мила-а-а! Милочка! Милушка!

– Миля-а-а! Милоська! Милюська! – Дашка погладила мамину ногу, принесла тапочки.

Милка, наконец, смилостивилась над нами.

– Пошли, буду вас кормить.

Пока она возилась на кухне, я разложил свои кальки.

Прибежала Дашка с набитым ртом, за ней Милка.

– Как… и в воскресенье будешь работать?

– Нужно!

– Покорми Дашу. Меня она не слушает. Видишь, весь творог снова выплюнула. Только запихнешь в нее…

– Может, ей творог не нравится?

– Интересно, а чем же ее по-твоему кормить?

– Нисем! – Дашка ухватилась за коляску.

– Зачем ты ей с утра показал коляску? Теперь ее не оторвешь.

– Пусть играет. Проголодается, сама попросит.

– Сама? Нет, сама она не попросит. Скорее рахитиком станет.

Мы пошли на кухню. Дашка не пошла, позвала: папа! папа! Я вернулся. За мной Милка:

– Даша, папа с мамой едят! А ты не хочешь, вот и играй!

Только мы сели за стол, Дашка опять позвала: папа!

– Сиди! – скомандовала Милка. – Хватит.

Дашка захныкала.

Я пошел к ней, и вдруг Милка закричала:

– Вы мне надоели! Убирайтесь от меня подальше! Сам воспитывай ее, как хочешь!

Я принес Дашку на кухню. Милка демонстративно прошла в комнату, улеглась, достала книжку.

– Ымогуа, – сказала мне Дашка.

Она затолкала в рот яйцо, потом четыре пельменя. Не понимаю, в чем проблема.

Позавтракали, вернулись в комнату.

– Что, наелись? – как-то ядовито спросила Милка.

Я не глядел на нее, действительно, быстрее бы уж…

– Да. Яйцо и четыре пельменя.

– Ах, вот как. У меня Дарья не ест яйцо. О пельменях и мечтать не приходится.

– У меня – ест.

– Вот и корми ее сам.

– И кормлю.

– И корми.

– И кормлю!

– И корми!

Дашка внимательно слушала. Подпрыгнула, подбежала ко мне, показала на животик. Побежала к Милке: ням-ням! Даша ням-ням!

– Молодец, – сказала Милка, – хорошая девочка, хорошо поела. Так мы не пойдем сегодня в гости?

– Пойдем.

– Но тебе нужно работать.

– Хорошо, не пойдем.

– Стесняешься со мной пойти, да? Что я такая толстая, некрасивая, да? А я своего живота не стесняюсь! Наоборот! Что ты молчишь? Я не то сказала? Ты морщишься так, будто я говорю сплошные глупости!

– Что ты все придумываешь?

– Я не придумываю! Я все вижу и чувствую!

– Ты видишь и чувствуешь, как… – я посмотрел на нее. Какое жалкое лицо! А какая была независимая! Договорил через силу: – …как мы тебя любим?

– На тебя трудно сердиться, – она улыбнулась.

Это все пройдет, женщины в ее положении очень раздражительны. Я скучал… по ее нарисованным смешным ресничкам.

Дашка возбужденно носилась с каким-то платьицем.

– В гости собирается, – хихикнула Милка, – просто прелесть!

– И в кого она у нас такая?

– А,