Городошники - Татьяна Нелюбина

– Мила! Но так нельзя!

– Ты ничего не понимаешь!..

– Хорошо. Это я уже слышал.

– Почему ты ничего не сказал? Пошутил бы, посмеялся! Все бы и обошлось…

– Как-то не подумал.

– А ты бы подумал!

– Со временем и научусь, может. Опыта еще нет.

– А ты с мамой не ссоришься?

– Так – нет.

– Конечно! Вы обожаете друг друга, а мы…

– Милка, ну зачем это тебе – вечно что-то кому-то доказывать.

– Что доказывать?

– Так и надорваться можно.

– Что доказывать?

– Что ты отличная дочь, что ты отличная мать, отличная студентка.

Милка истерически засмеялась:

– Мне ничего не нужно доказывать! Все это так и есть. А ты этого не хочешь признать.

Она поднялась, начала убирать со стола, спросила:

– Значит, с практикой покончено? Теперь ты больше будешь дома? Может, ты поэтому в таком трауре?

– Что?

– Или эти, на заводе, не так восторгались тобой, как ты ожидал?

– Что?

– Что слышал.

Она отвернулась, притворно зевнув.

Я сказала Прохору, что нам нужно идти, кажется, начинается. Он удивился:

– Как, уже? Так неожиданно…

– Да нет, не совсем неожиданно.

Я и сама точно не знала, все было не так, как с Дашей. Я посоветовалась с бабой Тосей, она говорит, лучше уж пойти, на всякий случай.

– Как, пойти? Может, я за такси сбегаю?

– Нет, так пойдем, подышим… Жалко, не успела тебя покормить. Котлетки в сковородке. Даша спит, баба Тося присмотрит… Может, еще и ничего.

Мы вышли на улицу, пошли потихоньку к ОММ – к Институту охраны материнства и младенчества, где я Дашу рожала. Останавливались передохнуть, опять шли. Уже было поздно. Темно. Листья кружились, падали под ноги. Как же они без меня останутся, на целых две недели…

Нас приняла болтливая нянюшка. Медсестра пошла за дежурным врачом.

– Колечко тоже сними, все мужу отдай.

– Да может еще ничего, мы только узнать пришли.

– Миленькая, раз пришла, уж не выпустят!

Я ухватилась за руку Прохора, мне совсем нестрашно.

– Что же ты плачешь, голубушка? Первенького ждешь?

– Нет! Дочке уже больше года…

– Так и волноваться нечего, выстрелишь, да и делов!

– Посторонние, выйдете, – сказала врач.

Растерянный Прохор вышел, оглядываясь.

– Мамаша, у вас грипп?

– Нет… Почему?

– Глаза красные, нос красный.

– Я немножко поревела…

Она не поверила, позвонила куда-то, мы стали чего-то ждать. Приехала санитарная машина, из нее выпрыгнул доктор.

– Где больная?

– Я здесь. Только я не больная.

Доктор осмотрел меня, смерил температуру, потащил врачиху в соседнюю комнату, стал ругаться: она совершенно здорова! я ее никуда не повезу! придется уж вам ее взять! вы знаете, кто у нас лежит в инфекционной!

Вернулся разъяренный, но мне – улыбнулся, всего хорошего вам!

Меня повели на третий этаж. Я спросила, почему не на первый? С дочкой я была на первом!

Но врачиха провела меня в предродовую и ушла.

Я достала яблоко, надкусила.

Вошла другая врачиха, удивилась, что я ем, вы сюда зачем пришли?

– Не знаю. Меня сюда привели.

– Когда почувствовали боли?

– Сегодня утром.

– Почему сразу не прибыли?

– Не придала значения. В первый раз было по-другому. И по сроку – на неделю раньше.

– Ночь хорошо спали?

– Нет, плохо. Кололо в боку.

– Силы у вас есть?

– Нет! И спать хочу!

– Хорошо. Мы поставим вам укол. Выспитесь.

Меня повели в палату, указали на пустую койку. Я легла, дожевала свое яблочко и, действительно, несмотря на боль, уснула.

Было шесть часов утра, когда в палате включили свет, забегали сестры с градусниками.

Я хотела спать, натянула одеяло на голову.

– Больная, а вас не касается?

– Я не больная! Я пришла рожать.

– Врач всех осматривает, вы не исключение.

Меня в который раз стали мучить. Почему мне так не везет? Районный гинеколог сказала мне, что пока кормлю, ничего не случится. И вот… Мы с Прохором решили, что аборт исключен.

Меня опять повели в предродовую. Там уже лежала какая-то женщина.

Я, уставившись в потолок, ждала. Женщина застонала, нянечка стала ей шептать что-то утешительное, осторожно повела в родилку.

Пришла еще одна врачиха, наверное, четвертая по счету. Осмотрела меня, заставила выпить мыльную мерзость.

Я опять ждала. Когда начиналась боль, глубоко дышала. Поставили укол.

Женщин приводили и уводили. Пришла еще одна врачиха, они стали советоваться. Мне поставили еще один укол. Куда-то повели, опять проверяли и опять вернули в предродовую.

Боли становились сильнее, воздуха не хватало. Я переложила подушку, легла лицом к окну, стала смотреть на небо, оказывается, уже было темно.

Боль была тупая и такая навязчивая, что я начала потихоньку подвывать. Если болит зуб, придешь к врачу, он тут же что-нибудь сделает, и боль пройдет. Если болит голова, выпьешь анальгин, и боль пройдет. А если болит так, как сейчас, уже ничего не поможет, ничего, никто! Я вцепилась в халат врачихи, сделайте что-нибудь, помогите, я сойду с ума.

– Возьмите себя в руки! – сказала она.

Я стала звать няню, пусть она посидит со мной, пусть хоть кто-нибудь посидит со мной! Никого не было! Пересменка… В первый раз все было по-другому, как в тумане, молниеносно, была жуткая боль, да, но острую и мгновенную боль легче перенести, чем такую затяжную, тупую, навязчивую, почему ко мне никто не подходит? Почему меня не сведут в родилку? Там легче, там работаешь, мне нужно быстрее туда! Вы слышите? Кто-нибудь!

Наконец, за мной пришли. Повели, но не в родилку! Опять проверяли и опять повели меня обратно! Не пойду! Туда не пойду! Я кричала, чтобы меня не смели трогать, чтобы меня при-стре-лили, пристрелите меня! Мне что-то говорили, я делала, мне толкали трубку с кислородом, я дышала, потом увидела, что рядом со мной никого нет, и закричала, так громко, как только могла, прибежала медсестра, нет, это был медбрат, я схватила его за руку и уже не отпускала до самого конца.

Я работала. Сын родился. Послед не шел. Нужно оперировать. Я сказала:

– Нет. Больше я уже не выдержу.

Мне надели маску, я жадно задышала, чтобы быстрее забыться, чтобы это все кончилось.

Была глубокая ночь, когда я открыла глаза. Я лежала на высокой белой кровати в высоком белом коридоре. В форточку врывался свежий осенний ветер. Неужели уже все позади. Какой покой. Впервые за год и два месяца мне не нужно никуда торопиться. Не нужно вставать к Даше. Не нужно готовить. Можно спать, спать, спать.

– Как она?

– Пока ничего. Но горячка может начаться с минуты на минуту.

– Доктор, – позвала я. – У меня не будет горячки. Я знаю. Пусть меня