Как делаются... - Андрей Александрович Пирогов

И ничего вслух не сказал.

Черт с ней, с нахалкой, учить в троллейбусе хорошим манерам разнузданную молодежь — удел старух, ошалевших от скуки и одиночества. Через десять минут Николай получит деньги и забудет об этой девице раз и навсегда.

— Останови.

От неожиданности Николай едва не шарнул по тормозам.

— Слушай, девочка…

— Останови перед светофором, — словно не слышала — она смотрела на часы. — Стоим минут десять, не больше. Еще столько же сверху.

Мысли расползлись как щупальца осьминога. Позволять так командовать собой этой — Николай мстительно возрадовался — прошмандовке?!

А деньги?

А достоинство?

Осьминожек подобрал шаловливые конечности: ша.

Никто же его не видит?

Достоинство, конечно, хорошо, но наличные лучше. Отыграемся на выходе какой-нибудь издевательски отточенной фразкой — и компенсируем тем самым моральные потери.

А тугрики в кармане останутся.

Остановилась «копейка» рядом с железнодорожной станцией; светофор стоял на пешеходном переходе. Не автоматический, кнопочный; нажал — и переходи, чувствуй, пешеход, власть над жлобами-автомобилистами.

Светофор успел дважды поменять цвет.

Ничего не происходило.

Девица докурила сигарету и тут же вынула вторую.

Молчала она, молчал Николай.

Послышался шум: к платформе подходила электричка. Николай понял: ждали ее. Он аккуратно сдвинулся на сидении, чтобы можно было при желании видеть пассажирку в зеркальце; смотреть откровенно было как-то некрасиво. Светофор мигнул, и через дорогу хлынула толпа сошедших с электрички людей. На работу, поди, все до одного из пригородов, такие же хмурые и недовольные жизнью, как он сам.

А чего радоваться?

Пару раз Николай глянул в зеркальце: девица напряженно всматривалась в людей. Николай тоже невольно перевел взгляд на толпу. Вспомнилось вычитанное где-то правило разведчиков: чтобы обнаружить слежку, надо не оглядываться по сторонам и анализировать, а скользить глазами: мозг сам даст сигнал, когда отметит что-то необычное, выделяющееся из массы.

Да что со мной? — в который раз удивился Николай, — какие разведчики? Какая слежка?

Колдунья эта девица, что ли?

На этот раз светофор не дал переправиться и половине людей.

— Поехали, — тут же неуловимо вздохнула девица.

«Копейка» тронулась.

Николай понял: тот, кого она ждала, перейти улицу успел. Взгляд сам собой метнулся вправо. Утренние сумерки не дали ничего толком разглядеть: шевелящаяся многоголовая змея. Но девица упорно смотрела вправо, и Николай подумал, что только дурацкая, похожая на его собственную, гордость не дает ей обернуться назад и смотреть на этого своего — кого? — до последней возможности, до поворота.

До дому доехали быстро.

Николай придумал изящную фразочку в качестве последнего прости — но девица опять его переиграла. Протягивая деньги, она сказала, усмехнувшись:

— Завтра. На том же месте в тот же час.

И второй раз посмотрела Николаю в глаза.

И второй раз глаза показались Николаю странными, не сказать — страшными.

* * *

Вечером Вера отыграла спектакль по полной программе: стиснутые зубы, с трудом процеживающиеся сквозь них слова, ужин, поданный аки милостыня, и достойный финал — сцена у постели. По той решительности, с которой жена повернулась к мужу задом, тот понял, что утром в своих предположениях был однозначно и абсолютно прав. В отместку он мысленно выдал парочку скабрезностей о статях и манерах жены — и повернулся к благоверной тем же местом. Подумалось вдруг: а встретит его утром та девица, как обещала?

* * *

Девица не подвела. Как сказала — на том же месте в тот же час.

Не дожидаясь взмаха руки, Николай начал тормозить; кнопка правой дверцы оказалась уже поднятой.

— Привет, дядя! — уселась в кресло девица.

Николая опять сбили в мысли: какой он ей дядя? — лет десять разницы! — и запах алкоголя, явственно до него донесшийся: или опохмелилась только что, или всю ночь праздновала. Говорить расхотелось; Николай почувствовал себя обманутым.

Сцена у переезда повторилась один в один: две сигареты, ожидание электрички, переходящая дорогу толпа, напряженный взгляд и — «поехали». На этот раз девица вправо не смотрела.

Скажет «до завтра» на выходе или нет?

Николай вдруг понял: загадочная пассажирка интересует его всё больше и больше.

— На неделю — каникулы, дядя, — сказала, расплачиваясь, девица, — отдыхаем, наработались.

Покупая сигареты в ларьке, Николай случайно увидел ту пачку, что была у девицы. Назывались сигареты «VOCUE» и стоили дорого — но этому как раз Николай не удивился.

* * *

За неделю успел кончиться март и начаться апрель. День удлинился, утренние сумерки сильно поблекли. Каждый раз, заводя машину, Николай считал про себя: день, два, три… В ожидании этом чувствовалось что-то постыдное, темное, как во взгляде сквозь щелку; Николай с удовольствием прекратил бы подсчет, но каждое утро в голове само собой продолжалось: пять, шесть, семь.

Завтра.

А Вера, кстати, быстро отошла, с ней такое случалось. Пришла как-то с работы веселая, Николай вовремя сориентировался, подыграл — и всё пошло замечательно, к обоюдному удовольствию. Хоть и тут закавыка: в своем собственном удовольствии Николай не сомневался, а вот насчет жены — да. Она никогда не говорила с ним о постельных делах, оставалось гадать самому.

* * *

Утром назначенного дня Николай чувствовал себя возлюбленным, спешащим на свидание. Парниша, — усмехнулся он себе, — а не возжаждал ли ты стать любовником, стремящимся в постель?

Снова появилось чувство темности, постыдности происходящего.

Его затоптали: брось.

Хотя девица, кажется, способная.

Вот и гадай, какой сегодня заводить разговор? — а то, что он заговорит, Николай решил твердо.

То ли игриво намекать на возможные варианты, то ли проявлять интуицию?

— Здорово, дядя, — глаза у нее сегодня не были страшными, и запах отсутствовал.

— Здорово, племяшка.

— О-о! — она глянула, как показалось Николаю, с интересом. — А я уж было решила, ты — немой.

— Зря.

Николай ответил односложно, поскольку мгновенно почувствовал: к нему нисходят; это — не интерес, а любопытство препаратора к исследуемому объекту.

— Останови.

Ну да, конечно, уже подъехали.

То ли от обиды, то ли от постоянных дум, то ли оттого, что на улице стало гораздо светлее, но Николай узнал его — того, на которого смотрела девчонка. Разведчицкий прием сработал. Сошло наитие: вот он.

Энергично шагавший через дорогу мужчина в черном пальто и в немодной нынче, но эффектной черной шляпе. Лет, на вид, примерно столько же, сколько самому Николаю; но, поставив их с девицей рядом мысленно, он не мог не признать: пара. Тронул машину Николай, не дожидаясь команды, — и тут же решил закрепить успех (с чего решил, что «успех»?).

— Кто он тебе?

Надо признать,