Как делаются... - Андрей Александрович Пирогов

в анналы; каждому следующему поколению старшие товарищи будут с наслаждением рассказывать: «Сергеич — мужик, что надо, любит поприкалываться. Вышел как-то к нам на урок — а из ширинки трусы торчат. Беленькие».

Вторая скупая слеза запросилась на волю, и сдержать ее Павлу Сергеевичу не удалось.

Двадцать четыре.

И быть бы катастрофе, быть бы Голгофе и позорищу, но выдалась случайность, повернувшая историю вспять. Из коридора до учителя донесся голос: — ПалСергеич, уже почти звонок! Впускайте нас, что Вы прячетесь! Все равно поглядим!

Казалось бы, реплика должна была добить учителя, ан нет, эффект получился обратный. Это жалкие ничтожные личности ломаются на возникающих препятствиях, сильных же натур препоны мобилизуют. Ах, не спрячусь я? Будем посмотреть! И Павел Сергеевич решил: принимаем бой.

Мозг заработал холодно и четко.

Шансы есть.

Во-первых, он сегодня работает в чужом кабинете, в биологии — есть возможность укрыться в лаборантской, а в классе стоит кафедра! Низковата, правда, но, может, присесть? Нет, нельзя, снова сработает собственная аура: Вэшники хорошо знают привычку математика ходить при объяснении перед классом взад-вперед.

Да, а что у нас сегодня по плану?

Дайте вспомнить: геометрия, новый материал, «площадь круга», самостоятельную не дашь.

Или дашь?

Одиннадцать.

— Мы заходим, ПалСергеич!

Помни: на воре шапка горит, главное — держаться как ни в чем не бывало. Дать, что ли, самостоятельную на домашние задачи? Но дальше-то, дальше-то что?

Звонок.

Ну-с?

Безумству храбрых поем мы что-то.

Бог не выдаст, свинья не съест, ввяжемся в драку, потом разберемся — эх, мне бы наполеоновские проблемы!

— А мы уже вошли!

Первый раунд остался за учителем, обостренная до предела мысль подсказала выход: Павел Сергеевич изо всех сил потянул руками через карманы штаны наверх. Снизу показалась каемочка носков, зато ширинка скрылась под жилеткой. Левая рука осталась в кармане, одной правой на начало урока должно хватить.

— Здравствуйте, садитесь.

По лицам девятиклассников стало понятно: никто пока ничего не заметил. Одной рукой Павел Сергеевич открыл журнал и приступил к привычной процедуре.

— Дежурный!

Он отметил отсутствующих, парировал очередную шуточку самого раскованного ученика, Влада, и предпринял первый маневр.

— Закрыли все на столах! Пишем самостоятельную.

Вэшники забухтели, но Павел Сергеевич непреклонно двинулся к шкафу за чистыми листочками — и только тут похолодел: раздавать листочки одной рукой невозможно. Отдать на первую парту, чтобы разнесли без него?

Павел Сергеевич никогда так не делал: значит, провал, то же пристальное внимание — и он раскрыт. Раскрыт, расколот, растоптан, растерзан, закопан, забит.

И математик решился на шаг отчаянный.

Надул изо всех сил живот, прижав им брюки к жилетке, и храбро вытащил руку из кармана. Продержаться ему и штанам надо минуту, чтобы обойти три колонки. Путь сей Павел Сергеевич внесет потом в реестр главных жизненных побед: пройти по краю пропасти и не сорваться.

— Семь минут времени! — больше он никогда на самостоятельные работы не давал, о чем горько сожалел теперь.

За все в жизни надо платить! — сам учил, сам и соответствуй.

Павел Сергеевич проверил обстановку и шмыгнул в лаборантскую.

Работать дети за три года приучены, списывать, кроме двух отпетых, некому: передышка есть. Павел Сергеевич плотно прикрыл за собою дверь и прислонился к ней спиною. Майка тут же прилипла к телу, охлаждая и его, и мысли.

Действовать!

Действовать, а не размышлять — прерогатива сильных.

Ба! Да у него же есть булавка! — надо заколоть ширинку так, чтобы края пошли внахлест и скрыли дыру в непознанное!

В лаборантскую постучали.

— ПалСергеич! — затараторила из-за двери Таня по кличке Фенька. — А я не понимаю, как…

— Сама! — осадил, не высовываясь, математик. — Это ж домашнее задание, Татьяна! Все — сама!

Павел Сергеевич подпер дверь плечом и занялся булавкой.

Математика — наука теоретическая, с практикой в ней слабовато: через четыре минуты Павел Сергеевич понял, что булавка ему не по зубам.

При первом же движении заколотые края разъезжались, обнажая холодную сталь. Более того, задним числом Павел Сергеевич понял, какой опасности только что миновал: оказалось, что даже поддерживающая через карман штаны левая рука полной гарантии не дает: расстегнутая ширинка все равно светится. А он-то, наивный, защищался голым надутым пузом! Под счастливой звездой, видать, родился. Звезда — счастливая, но взмокли уже и трусы.

Может, скинуть штаны и попытаться починить молнию?

Павел Сергеевич вспомнил, что кроме Феньки в классе есть еще и Фишка, балаболка куда более страстная, и глухо застонал.

Симулировать сердечный приступ?

Ворвутся в лаборантскую, начнут щупать пульс, расстегивать что-нибудь для облегчения.

Мокрыми стали носки — он не описался?

— Тэ-эк!

Павел Сергеевич, бледный и торжественный, прислонился к кафедре ровно через семь минут. Опытный взгляд отметил бы, конечно, в его облике некоторые выдающиеся детали: стоял Павел Сергеевич немножко боком, говорил несколько хрипло и выглядел от страданий чуть-чуть возвышенно.

— Успокоились все… — собранные работы он уже унес в лаборантскую. — Начинаем… — он хотел по привычке шагнуть вперед, но тут же отдернул ногу, словно от лужи. — Задумывались ли вы когда-нибудь над таким вопросом…

— Нет! — сразу признался нахальный Влад.

— Задумаетесь сейчас, — мрачно пообещал математик, но, спохватившись, вернулся к высокой патетике: — Задумывались ли вы: а что главное в деятельности учителя? Какова его основная цель?

— Научить! — ляпнул Влад.

Все, включая Павла Сергеевича, знали: Владу безразлично о чем, лишь бы время на уроке шло.

— А вот и нет! — проворковал математик. — Главная задача учителя — научить думать! И первая ступень — научить учиться!

Левая рука предательски дрогнула, вслед за ней — голос.

Интонации стали убийственными.

— Образование — то, что остается после того, как все, чему учили в школе, уже забыто.

От необычности мысли замерли все, включая Влада и Феньку с Фишкой.

— А посему, — взгляд математика блуждал над толпою, — надо овладевать методом. Умеешь учиться — хоть математику, хоть китайский язык, — от напряжения мысль истончалась, превращаясь в препарирующий скальпель. — Будем тренироваться. Технике конспектирования я вас, помнится, уже учил — сейчас добавлю основополагающую идею. Каждый из вас должен реально оценивать себя, свои намерения, желания и возможности. Не нужна тебе математика?! — он уже гремел пророком-обличителем. — Решил ты уже, что пойдешь в музыканты?! Твое право! Но будь честен! — школу-то заканчивать надо? — набери материала хотя бы на «три»… Так вот: читая параграф, каждый из вас должен:

а) оценить, на какую оценку претендует,

б) соответствующим образом обработать материал.

На 5: все и с подробностями.

На 4: без оных.

На 3: суть.

— Адекватная самооценка — помните? — основа всех жизненных успехов и неудач, пардон, их отсутствия.

Увлекшись идеей, Павел Сергеевич