Мадонна в черном - Рюноскэ Акутагава

Стриндберг

Он знал всё. И при этом беззастенчиво выставлял эти свои знания напоказ. Беззастенчиво… Нет, как и мы, с определённым расчётом.

О том же

Стриндберг в своих «Легендах» рассказывает, что он пытался на собственном опыте узнать, мучительна смерть или нет. Но такой опыт – дело нешуточное. Он тоже оказался одним из тех, кто «хотел, но не смог умереть».

Некий идеалист

Он нисколько не сомневался, что по своей сущности реалист, но он идеализировал себя.

Страх

Вооружаться заставляет нас страх перед врагом, причём нередко перед несуществующим, воображаемым врагом.

Мы

Мы все стыдимся себя и в то же время боимся. Но никто честно в этом не признается.

Любовь

Любовь – это поэтическое выражение полового влечения. Во всяком случае, половое влечение, не выраженное поэтически, не стоит того, чтобы называться любовью.

Тонкий ценитель

Он в самом деле был знатоком. Даже любви он не представлял себе, не связанной со скандалом.

Самоубийство

Единственное чувство, общее для всех людей, – страх смерти. Видимо, не случайно самоубийство осуждается как акт безнравственный.

О том же

Защита Монтенем самоубийства в чем-то верна. Не совершающие самоубийства не просто не совершают его. Они не могут его совершить.

О том же

Если хочешь умереть, можешь умереть в любое время. Попробуй сделать это.

Революция

Завершив одну революцию, начнём новую. Тогда мы сможем ещё сознательнее, чем сегодня, испытывать тяготы жизни.

Смерть

Майнлендер предельно точно описывает прелесть смерти. Действительно, испытав в какой-то момент прелесть смерти, вырваться из её лап нелегко. Более того, кружась вокруг неё, мы всё больше и больше приближаемся к ней.

«Азбучная танка»

Все необходимые в жизни идеи исчерпаны в «азбучной танке».

Судьба

Наследственность, обстоятельства, случайность – вот три фактора, определяющие нашу судьбу. Радующиеся могут радоваться, но осуждать других – безнравственно.

Насмешники

Насмехающиеся над другими боятся насмешек над собой.

Слава одного японца

Дайте мне Швейцарию. Или хотя бы свободу слова.

Человеческое, слишком человеческое

Человеческое, слишком человеческое, как правило, нечто животное.

Некий умник

Он был убеждён, что негодяем мог бы стать, но идиотом никогда. Прошли годы – негодяем он так и не смог стать, а идиотом стал.

Греки

О, греки, сделавшие Юпитера богом отмщения! Вам было ведомо всё.

О том же

Но это показывает в то же время, сколь медленно прогрессирует человечество.

Священное Писание

Мудрость человека несопоставима с мудростью народа. Если бы только оно было попонятнее…

Некий преданный сын

Он был предан своей матери. Зная, конечно, что его ласки и поцелуи служат чувственному утешению матери-вдовы.

Некий сатанист

Он был поэт-сатанист. Но, разумеется, в реальной жизни он лишь однажды покинул своё безопасное убежище и достаточно натерпелся.

Некий самоубийца

Однажды из-за совершённого пустяка он решил покончить жизнь самоубийством. Но покончить с собой из-за такого ничтожного повода – это ранило его самолюбие. С пистолетом в руке он произнёс надменно: «Даже Наполеон, когда его укусила блоха, подумал лишь: “Чешется”».

Некий левак

Он был левее ультралевых. И поэтому презирал ультралевых.

Бессознательное

Особенность нашего характера, самая примечательная особенность – стремление преодолеть наше сознание.

Гордыня

Больше всего нам хочется гордиться тем, чего у нас нет. Вот пример. Т. прекрасно владеет немецким, но на его столе всегда лежат только английские книги.

Идол

Никто не возражает против низвержения идолов, но в то же время не возражает и против того, чтобы его самого сделали идолом.

О том же

Однако никто не может создать идола. Исключая, разумеется, судьбу.

Обитатели рая

Обитатели рая прежде всего должны быть лишены желудка и детородного органа.

Некий счастливец

Он был примитивнее всех.

Самоистязание

Самый яркий симптом самоистязания – видеть во всём ложь. Нет, не только это: ещё и не испытывать ни малейшего удовлетворения от того, что видишь ложь.

Взгляд со стороны

Испокон веку самым большим смельчаком казался самый большой трус.

Человеческое

Мы, люди, отличаемся тем, что совершаем ошибки, которых никогда не совершают боги.

Наказание

Самое страшное наказание – не быть наказанным. А если боги освободят от наказания… Но это уже другой вопрос.

Преступление

Авантюрные действия в сфере нравственности и закона – это и есть преступление. Потому-то любое преступление овеяно легендарностью.

Я

У меня нет совести. У меня есть только нервы.

О том же

Я нередко думал об окружающих: «Хоть бы ты умер». А ведь среди них были даже мои близкие родственники.

О том же

Я часто думал: «Когда я влюблялся в женщину, она всегда влюблялась в меня. Как было бы хорошо, если бы, когда я начинал её ненавидеть, она бы тоже начинала ненавидеть меня».

О том же

После тринадцати лет я часто влюблялся и начинал сочинять лирические стихи, но всегда освобождался от любви, не заходя слишком далеко. Это объяснялось не тем, что я был слишком уж нравствен. Просто я не забывал всё как следует подсчитать в уме.

О том же

С любой, даже самой любимой женщиной мне было скучно разговаривать больше часа.

О том же

Я много раз лгал. Но когда я пытался записать произнесённую мною ложь, она становилась бесконечно жалкой.

О том же

Я никогда не ропщу, если мне приходится делить с кем-то женщину, но если, к счастью или несчастью, ему это неизвестно, в какой-то момент начинаю испытывать к такой женщине отвращение.

О том же

Я никогда не ропщу, если мне приходится делить с кем-то женщину, но только при двух условиях – либо я с ним совершенно незнаком, либо он мне бесконечно далёк.

О том же

Я могу любить женщину, которая, любя кого-то, обманывает мужа, но питаю глубокое отвращение к женщине, которая, любя кого-то, пренебрегает детьми.

О том же

Меня делают сентиментальным лишь невинные дети.

О том же

Когда мне не было и тридцати, я любил одну женщину. Однажды она сказала мне: «Я очень виновата перед вашей женой». Я не чувствовал перед женой никакой вины, но слова женщины запали мне в душу и я подумал: «Может быть, я виноват и перед этой женщиной?» Я до сих пор испытываю нежность к ней.

О том же

Я был безразличен к деньгам, разумеется потому, что на жизнь мне всегда хватало.

О том же

Я был почтителен с родителями потому, что они были пожилыми людьми.

О том же

Двум-трём своим приятелям я ни разу в жизни не солгал, хотя и правду не говорил, потому, что и они не лгали мне.

Жизнь

Даже если за революцией