Мадонна в черном - Рюноскэ Акутагава

Народ

И Шекспир, и Гёте, и Ли Тайбо, и Тикамацу Мондзаэмон – все когда-то умирают. Но искусство оставляет семена в душе народа. В 1923 году я написал: «Пусть драгоценность разобьётся, черепица уцелеет». Я непоколебимо убеждён в этом и поныне.

О том же

Слушай ритм ударов молота. До тех пор пока этот ритм будет звучать, искусство не погибнет. (Первый день первого года Сёва.)[39]

О том же

Я, конечно, потерпел поражение, но то, что создало меня, несомненно, создаст ещё кого-то. Гибель одного дерева – проблема малозначащая, пока существует огромная земля, хранящая в себе бесчисленные семена. (В тот же день.)

Мысль, посетившая меня однажды ночью

Сон приятнее смерти. По крайней мере отдаться ему легче – это несомненно. (Второй день первого года Сёва.)

Дополнения к «Словам пигмея»

Мистицизм

Цивилизация не позволит мистицизму отступить или исчезнуть. Более того, она даёт ему возможность стремительно продвигаться вперёд. Люди древности верили, что наш прародитель – Адам. В этом смысле они верили в Книгу Бытия. Современные люди, даже школьники, верят, что мы произошли от обезьяны. В этом смысле они верят Дарвину. Таким образом, и люди древности, и современные люди неизменно верят книгам. Более того, люди древности всегда имели перед собой Книгу Бытия. Современные же люди за исключением небольшого числа специалистов не читали книг Дарвина и верят в его теорию совершенно равнодушно. Считать, что мы произошли от обезьяны, не есть блестящая, яркая вера, под стать вере в землю, которой коснулось дыхание Яхве, в то, что нашим прародителем был Адам.

Речь идёт не только об эволюционной теории. Людей, которые по-настоящему знают, что Земля круглая, совсем немного. Большинство же, как их учили в школе, лишь верят рисунку, на котором изображена круглая Земля. Спросите у них, почему она круглая, никто, начиная с высших глупцов, с премьер-министра, и кончая низшими глупцами, чиновниками, не сможет ответить – это факт.

Приведу ещё один пример: никто из современных людей не верит в привидения подобно людям древности, но до сих пор время от времени рассказывают об увиденных привидениях. Почему же не верят этим рассказам? Потому что те, кто видит привидения, находятся во власти суеверий. Почему же они охвачены суевериями? Потому что видят привидения. Подобная аргументация, разумеется, всего лишь логическая ошибка, именуемая порочным кругом.

Тем более что сложнейшие вопросы опираются только на веру. Мы не прислушиваемся к разуму, наоборот: прислушиваемся только к чему-то выходящему за его пределы. Я говорю «к чему-то», потому что в поисках нужного слова не мог найти ни одного более подходящего. Если всё же постараться отыскать слово, которое можно было бы использовать вместо «к чему-то», то можно прибегнуть к таким, например, символам, как роза, рыба, свеча. Неплоха для этого и наша шляпа. Подобно тому, как мы с лёгкостью вместо шляпы с пером надеваем разного вида фетровые, не задумываясь, верим и в то, что наши предки произошли от обезьяны, верим в существование привидений, верим, что Земля круглая. Те, кто думает, что я лгу, пусть вспомнят, как приветствовали в Японии профессора Эйнштейна и его теорию относительности. Это было празднеством мистицизма, непостижимо торжественной церемонией. Почему все были охвачены таким безумным энтузиазмом, не знает даже глава «Кайдзо», господин Ямамото.

Эйнштейн не был ведь великим мистиком, как Сведенборг или Бёме. Мы действительно люди цивилизованные. В то же время наша вера не выставляется напоказ в витрине Мицукоси. Нашей верой руководит подчас труднообъяснимая мода. Или пристрастия сродни воле Божьей. Во всяком случае, нельзя не испытывать некоторого удовлетворения от одной мысли, что Си Ши и Кёё-кун произошли от обезьяны.

Слова одного члена группы самообороны

Итак, я вошёл в группу самообороны. Нынешней ночью звёзды льют холодный свет на ветви деревьев. Кажется, подул лёгкий ветерок. Ну вот, лягу на эту плетёную кушетку, закурю манильскую сигару и с удовольствием отдежурю ночь. Если пересохнет в горле, можно будет приложиться к фляжке с виски. К счастью, в кармане осталась плитка шоколада.

Прислушайся, в гнёздах на ветках высоких деревьев волнуются птицы. Разве ты не знаешь, что из-за недавнего Великого землетрясения в тяжёлом положении оказались даже они. Но мы, люди, потеряв одежду, пищу, кров – то есть всё, что входит в понятие «жизненные блага», – испытываем невероятные страдания. Нет, дело не только в одежде, еде, крове. Мы терпим по меньшей мере неудобства хотя бы из-за того, что не можем выпить лимонада. Что за жалкое животное двуногий зверь, именуемый человеком! После того как утеряна цивилизация, мы должны защитить последнее – нашу жизнь, огонёк которой чуть теплится на ветру. Смотри. И птицы уже тихо спят. Птицы, которым неведомы пуховое одеяло и подушка!

Птицы уже тихо спят. И сны их спокойнее наших. Они живут лишь настоящим. Мы же, люди, должны жить ещё и прошлым, и будущим. Это значит, должны испытывать страдания от раскаяний и беспокойств. Как же мрачно отразится на нашем будущем в первую очередь недавнее Великое землетрясение. Токио сгорел дотла, и мы, страдая от сегодняшнего голода, страдаем и от голода, который наступит завтра. Птицам подобные страдания, к счастью, неведомы. Нет, не только птицам. Те, кому ведомы страдания во всех трёх стадиях существования, лишь мы, люди.

Коидзуми Якумо говорил, кажется, что хочет стать не человеком, а бабочкой. Бабочкой… посмотри на того мотылька. Если счастье – это минимум страданий, то мотылёк, видимо, счастливее нас. Однако мы, люди, испытываем и радости, неведомые мотыльку. Мотыльку, наверное, неведома такая печаль, как самоубийство в связи с разорением или утратой любви. Но разве может мотылёк, подобно нам, питать радостные надежды? Я до сих пор помню. Помню, как в древней столице Лояне, едва освещённом луной, я жалел несметное полчище мотыльков, не знавших ни строчки из стихов Ли Тайбо!

Однако Шопенгауэр… ну ладно, оставим философию. Верно лишь одно – так или иначе, мы мало чем отличаемся от налетевших туда мотыльков. А если это верно, то нужно ещё больше дорожить всем, что связано с человеческими чувствами. Природа лишь безучастно наблюдает за нашими страданиями. Мы должны жалеть друг друга. Тем более нельзя радоваться резне – ведь задушить своего оппонента намного легче, чем победить в споре. Мы должны жалеть друг друга. Разве не говорит об этом учение, преподанное нам пессимизмом Шопенгауэра?

Кажется, уже за полночь. Над моей головой по-прежнему