Бессмертная степь - Иса Капаев

Чора Нарикович являлся предводителем русской партии у ногайцев (в середине ХVI века в Ногайской орде боролись две партии: прорусская и отстаивающая свою независимость). Он же участвовал в совместном походе с русскими на Казань, в котором отличился героизмом и даже был воспет в русских исторических песнях, как герой взятия Казани. Как же так случилось?

В двадцатые годы прошлого столетия этим вопросом заинтересовался исследователь ногайского эпоса, талантливый русский фольклорист П.А. Фалев. Он в своей работе «Введение в изучение тюркских литератур и наречий» приводит такие строки: «Таким образом, можно предположить, что предание возникло в среде низших классов ногайцев, вероятно, не бывавших в Казани, а сидевших у себя дома. С любопытством прислушивались они к приносимым из Казани слухам, рассказам и песням, и имя Чора, князя и полководца, привлекло их внимание, так как напоминало им другого Чору — Кара — разбойника, около 1500 г. орудовавшего в приазовских степях и не дававшего спуску послам великого князя московского. Этим сопротивлением была дана пища поэтическому творчеству и создавалась былина о том, как Чора убил ханского вельможу, из- за чего должен был бежать с родины в Казань; потом в круг песен и преданий о Чоре вошли и другие песни и рассказы, связанные с Казанью, певшиеся ими с именами других героев или анонимно» (17). Среди казанских татар давно бытует ногайская песня «Чора батыр». Сейчас нам трудно судить, как она попала к ним: или она передана ногайскими сказителями в древние времена, или же попала, благодаря книжному распространению, позже. Факт очевиден: эта песня стала популярной, и в советское время без всяких изменений неоднократно переиздавалась в Казани. Существуют красочные детские издания этой песни. И что же получилось: Чора Нарикозич, который помогал падению Казанского ханства, стал национальным героем истории казанских татар! Я думаю, что поэтому издатели каждый раз должны оговаривать происхождение песни, чтобы впоследствии потомки не обвиняли их в моральной нечистоплотности...

П.А. Фалев совершенно прав, когда делает заключение о том, что ногайский эпос возник благодаря усилению знати и её победоносной борьбе с ханской династией. Но песня «Шора-батыр» стоит особняком во всем цикле исторических песен антиханского направления. Это единственное эпическое произведение у ногайцев, да и у всех тюрков бывшего улуса Джучи, посвящённая такому эпохальному событию, как потеря Казани.

Ещё необходимо сказать, что песня «Шора-батыр», как и многие ногайские песни, подвергалась народному редактированию. Я знаю многие опубликованные варианты дореволюционных и послереволюционных записей. До Октябрьской революции были осуществлены публикации «Шора-батыра» В. Радловым, М.-А. Османовым, после 1917 года — ногайскими фольклористами А.- X. Джанибековым, А. Сикалиевым.

Моему отцу в качестве домашнего имени с самого детства присвоено имя этого богатыря. Дома, родственники, аульчане до сих пор отца называют Шора-тай, хотя он широко в республике и в стране известен как писатель Суюн Капаев* . Именем богатыря его назвал отец, мой дед, Имам-Али. По рассказам отца дед, кроме того, что владел знаниями Корана, читал и писал по-арабски и по- русски, знал наизусть песню «Шора-батыр» и часто её пересказывал. Это длинная песня, певцы её

поют по несколько дней. Мой отец, естественно, хорошо знал содержание песни и часто мне делал прозаические пересказы. Когда мне перевалило уже за сорок, как-то в разговоре о «Шора-батыре» отец мне сказал: «А ты знаешь, в варианте моего отца концовка песни совсем другая...».

Во всех вариантах песни, после того, как Шора-батыр вместе с конём тонет в Эдиле (Волге), произведение заканчивается тем, что в поверженной Казани появляются сестра, затем мать Узнав о гибели богатыря, они произносят свои знаменитые в народе плачи.

— Какая же концовка у песни? — удивлённо спросил я у отца.

— Отец мой так рассказывал... После того как из Казани ушла мать Шоры, в месте, где утонул Шора-батыр с конём, вода в реке краснеет от крови. Когда восходит молодая луна, в определённые ночи в том месте, среди волн, сверкает стальной меч Шоры и, если прислушаться, то сквозь плеск воды слышен голос богатыря, который говорит:

Каирга биткен терекпен,

Мен де бир куьн керекпен!

Я из речного песка растущее дерево, Вспомните обо мне, и я вам в один день пригожусь!

— Это же замечательная концовка! — воскликнул я. — Почему ты раньше об этом не говорил?

Отец лишь пожал плечами: понимай, мол, как знаешь.

Судя по публикациям вариантов песни, я теперь понимаю, что она редактировалась самими исполнителями. И до революции, и позднее, певцы знали, что эту песню поют для обнародования не в ногайской среде, и потому убрали эту концовку, т. к. она была похожа на призыв к продолжению борьбы за Казань...

То же самое произошло и с преданиями о Чингиз-хане. Первоначально имя Великого завоевателя опускали из-за борьбы потомков Эдиге с чингизидами, а при царском и коммунистическом режимах упоминание его имени было вдвойне опасно.

В XVI—XVII веках в домене бывшей империи Чингиз-хана происходило своего рода возрождение среди потомков могущественной династии. Поэтому монгольский монах Лубсан Данзан «сведения о происхождении и корне удивительно святых воплощений ханов он собрал из стольких разных историй и пересказал». В конце книги он «ревностно» записал: «Пусть прочтёт великий народ (всё это), одно за другим». Его завещание направлено людям коренного юрта, но оно относится и к нам, ногаям, потомкам великого народа.

«

Глава двенадцатая

Часть 1

У НЕГО БЫЛА УДАЧА

Рашид-ад-дин в «Сборнике летописей» указывает, что на главный пост в монаршем роде могли рассчитывать и брат Чингиз-хана Хасар, и его анда Джамуха, и двоюродный брат Сечен-беки, но тут же предпочтение отдается будущему завоевателю мира, т. к. он «обладает внешностью, повадкой и умением для того, чтобы главенствовать, и он, несомненно, до­стигнет царственного положения» [18, 119]. Принципы избрания хана — древняя традиция в кочевом обществе. Мало быть представителем династии, надо ещё обладать качествами правителя. Если у претендента нет способностей, то и Небо отвернётся от него. Хана избирала знать народа-войска. И этот своего рода демократический подход на первом этапе возвысил род Чингиз-хана. (Однако после его смерти сама же знать утвердила наследственный принцип, и тогда борьба наследников со сторонниками демократического подхода привела к распрям и огромным противоречиям).

В пору становления личности августейшего владыки потомки Алун-гуа вынуждены были сами ковать свою судьбу и доказывать, что они действительно способны стать исполнителями божественной воли. По «Сокровенному сказанию» ханом мог быть тот, кто обладал силой: «Не имеешь силы, так незачем и ханом быть», — констатировали древние авторы. Эпитафия на древнетюркской