Позолоченная корона - Марианна Гордон

Ознакомительный фрагментоднажды у тебя ничего не останется. – Старуха взглянула на Хелльвир, и ее лицо стало печальным. – Смерть выбрала тебя, но не потому, что ты глупа. Ты говоришь с вещами, птицами, зверями и духами так, как могут лишь немногие. Даже я не могу тягаться с тобой. Ты уходишь в иной мир с такой же легкостью, с какой другие уходят в мир сновидений. Возможно, причина в этом. Ты обладаешь даром общения с душами.

Хелльвир не знала, что на это отвечать. Она просто сидела, пила пиво и размышляла о том, какой была бы ее жизнь, если бы ей не приходилось так часто думать о смерти. Если бы ее единственными заботами были урожай, сбор трав, погода и уход за волосами – да, может быть, еще политика и дворцовые интриги.

Это было бы мирное, спокойное существование, подумала Хелльвир, отпивая очередной глоток из кружки. Но она знала, что такая жизнь была бы в сто раз хуже нынешней.

Глава 3

Каждый год накануне дня летнего солнцестояния жители деревни устраивали праздник, и этот год не был исключением. На столы выставляли лучшее угощение, пили вино и пиво в огромных количествах, плясали до рассвета. Наутро селяне обычно несли подношения к каменным могилам на холме, где обитали души умерших, пели погребальные песни, а потом спускались и поливали пивом поля, чтобы почтить божества урожая.

Однако сейчас крестьяне с размахом отмечали праздник, с удовольствием ели, пили и веселились. О богах можно будет подумать потом.

Прилавки на рынке ломились от превосходных фруктов и овощей. Несмотря на морозную зиму, год выдался урожайным. Рядом продавали вяленое и копченое мясо, пироги, сыры, пиво и вино. Музыканты, устроившиеся на помосте рядом с площадкой для танцев, играли без передышки. Мелодии сменяли одна другую. Оставалось только удивляться, как им удается все это запомнить.

У Хелльвир и Миландры был небольшой лоток в углу рыночной площади, где они торговали крапивным пивом и вином из бузины. Ночь была теплой, в воздухе плыли ароматы цветов, и Хелльвир радовалась возможности забыть о своих тревогах и просто веселиться. Она даже участвовала в танце: кружилась и водила хоровод вместе с молодежью, похожей на стайку птиц.

Хозяйка деревенской пекарни, София, остановилась около их прилавка. Из всех людей, собравшихся на праздник, только она не улыбалась. У нее был какой-то отсутствующий, несчастный вид. Хелльвир налила в кубок вина из бузины и протянула ей.

– Это наше лучшее вино, – весело произнесла Хелльвир. – Надеюсь, оно тебе понравится.

София посмотрела на вино, потом на девушку. Хелльвир перестала улыбаться.

– Тебе нравится праздник? – спросила она просто для того, чтобы что-нибудь сказать.

Она почувствовала, как Миландра легко прикоснулась к ее руке. Предупреждение.

София прищурилась.

– Трудно радоваться жизни, когда мужчина, который должен плясать с тобой, лежит под грудой камней на холме, а девица, которая могла бы его спасти, беззаботно пьет вино и веселится.

Неприязненный тон и враждебные слова потрясли Хелльвир, и она не могла сообразить, как отвечать.

– Ты решила, что на него тратить время не стоит, на моего Анира, да? – выплюнула София. – Конечно, простой крестьянин, зачем его воскрешать! Не то что внучка королевы.

Она резким движением выбила бокал из руки Хелльвир и ушла, оставив девушку смотреть на лужу вина, растекающуюся по мостовой. Хелльвир стояла так несколько секунд, не зная, куда деваться от унижения, потом вышла из-за прилавка и подняла кубок. Люди бросали на нее любопытные взгляды.

Это был первый симптом болезни, поразившей деревню. Хелльвир никогда не была здесь своей, но прежде крестьяне относились к ней более или менее дружелюбно, а теперь стали ее сторониться. Встречаясь с ней на дороге, люди отводили глаза или, хуже того, смотрели на нее с открытой неприязнью. Торговцы, которые раньше улыбались Хелльвир, когда она заходила в лавку, расспрашивали об отце, о знахарке, обращались с ней холодно, как с чужой, проезжей, отвечали коротко. Направляясь по главной улице деревни в лес за целебными травами, она ускоряла шаг. Соседи перешептывались у нее за спиной, и хотя Хелльвир не могла разобрать слов, она догадывалась, что о ней говорили недоброе. Каждого человека в деревне так или иначе коснулась смерть, и она – женщина, которая могла вернуть умерших, но не сделала этого, – напоминала им о пережитой боли. И поэтому они ее возненавидели.

– А что, если они правы, Миландра? – спросила Хелльвир, выглядывая из-за занавески. – Я должна была помочь, ведь так? Вернуть Анира и других людей, которые умерли в морозы?

Ей было стыдно, потому что она не попыталась ничего сделать. Потому, что ей это даже в голову не пришло.

– Искоренять смерть в мире – не твоя работа, – заметила старуха, которая накрывала на стол к ужину. – Если бы они подумали головой хорошенько, то поняли бы это.

– Может быть, мне нужно взять на себя эту работу, – пробормотала Хелльвир, глядя на улицу. – Если я в состоянии что-то сделать, то должна это сделать, верно? И тогда людям не придется умирать.

– Смерть – это не та беда, которой можно избежать. Смерть ждет всех нас рано или поздно. Да, ты можешь отдалить ее, но не можешь избавить от нее навсегда. Тебе скорее следовало бы заботиться о том, чтобы дать людям полную жизнь, возвращать тех, кто ушел преждевременно.

– Анир и ушел преждевременно.

Миландра оставила посуду и подбоченилась; Хелльвир по лицу знахарки поняла, что ее терпение подходит к концу.

– Моя дорогая, на твой вопрос не существует правильного ответа. Ты не в состоянии спасти всех умерших. Ты сама не бессмертна, ты не можешь без конца отдавать Смерти частицы себя; рано или поздно наступит предел, и ты уже не сумеешь никого вернуть.

– Выходит, я должна выбирать?

– Да, и выбирать разумно.

Хелльвир недовольно тряхнула головой.

– Мне это не нравится. Я должна спасать всех, кто во мне нуждается, до тех пор, пока это в моей власти. Кто сказал, что смерть – это неизбежность?

Она знала, что наставница права, но эта несправедливость возмущала ее.

– Вижу, ты еще глупее, чем я думала, – фыркнула Миландра.

Хелльвир сердито нахмурилась, но старуха развернулась и вышла на задний двор, чтобы принести хвороста. Разговор был окончен.

В ту ночь после сильной жары разразилась гроза. Капли дождя шуршали по соломенной крыше, как змеи, вода потоками текла по тропинке, ведущей к калитке. Хелльвир начала рисовать в тетради цветок душистого горошка, но чернильница уже давно стояла забытой на столе; девушка медленно вертела в пальцах перо, прислушиваясь к раскатам грома.

– Надеюсь, дождь скоро закончится, – пробормотала Миландра, которая шила мешочки для трав. – Затопит все наши грядки с зеленым луком, а мы его только что высадили.

Хелльвир кивнула, почти не слушая. Она представляла себе, как бежит под дождем, останавливается посередине поля, раскинув руки, а молния сверкает в небе прямо у нее над головой.

Гром снова прогремел где-то над рыночной площадью; Хелльвир показалось, что от этого гула задрожало все ее существо, тело наполнилось энергией, и ей захотелось реветь, крушить стены. Что-то темное звало ее на улицу, приглашало ее принять участие в этом действе. Она знала это так же верно, как если бы кто-то окликнул ее по имени.

Хелльвир встала со стула, резким движением захлопнула тетрадь, так что пламя свечи заметалось и затрещало, закрыла пробкой чернильницу.

– Я ухожу, – объявила она.

Миландра покосилась на нее.

– Вдруг понадобилось подышать свежим воздухом? – усмехнулась знахарка, и в этот момент дом содрогнулся от очередного раската грома.

– Что-то вроде того, – ответила Хелльвир, надевая плащ и башмаки, хотя ей хотелось выбежать на улицу босиком.

Миландра поднялась и отодвинула занавеску. Молния на миг осветила двор.

– Я ненадолго, – продолжала Хелльвир. – Мне просто хочется…

Она смолкла, сообразив, что Миландра озабоченно хмурится. Старуха пыталась разглядеть что-то на улице за сплошной завесой дождя.

– Что там? – спросила

---

Конец ознакомительного фрагмента Купить полную версию книги

---