Позолоченная корона - Марианна Гордон

– Несколько капель крови? – повторила Хелльвир, которую почему-то не убедили его слова. – Как в прошлый раз?

Она подняла руку, чтобы показать шрам. Но мизинец был на месте. Она поморгала, рассматривая руку.

– В смерти мы все целы, – сказал он.

– А он…

– Исчезнет ли он, когда ты проснешься? Да. – Черный человек снова присел на невысокий бортик фонтана. – Но если в следующий раз ты принесешь то, что я попрошу, я не возьму с тебя ничего, кроме нескольких капель крови. Ты даже не почувствуешь укола.

– Почему так мало? А что, если я приду за человеком, умершим естественной смертью?

– Это не имеет значения, если ты раздобудешь то, что я скажу. Эти сокровища сами по себе являются источниками крови, они перетянут чашу весов. Сокровище вместо частицы тебя самой. Или ты предпочитаешь и дальше приносить мне кусочки угля и семена и лишаться пальцев на руках и ногах?

Снова эта улыбка. Как будто такая перспектива его устраивала.

Хелльвир нервно сглотнула и оглядела деревья. Страх вскарабкался по ее спине и уселся на плече, словно живое существо.

– Я не понимаю правил, – пробормотала она.

– Это не игра. Здесь, в этом царстве, нет правил. Только законы.

– Что за вещи я должна принести тебе?

– Ничего сложного. Предметы, которые такая, как ты, сможет найти без особого труда.

– Такая, как я?

– Человек, который видит вещи так, как видишь их ты.

– Я…

Хелльвир снова почувствовала головокружение и приложила ладонь ко лбу. Сделка со Смертью – ведь перед ней именно Смерть, кто же еще? Это казалось ей абсурдным. Но она точно знала, что он подразумевал под словами «такая, как ты». Такая, которая разговаривает с пламенем в очаге, с сороками, которая каждое утро, лежа в постели, слушает, как спорят за окном воробьи. Поэтому мать смотрела на нее так угрюмо и неприязненно еще до того, как Хелльвир воскресила ее. Она слышала перешептывания крестьян, замечала их косые взгляды. При встрече они старались не смотреть ей в лицо.

«Я могу просто отказаться приходить сюда снова», – подумала Хелльвир, но в глубине души знала, что вернется. Ее… тянуло сюда, как будто она была связана с этим миром некими узами. Она чувствовала это с того дня, как оживила мать. Чувствовала любопытство и почти неосознанное стремление ускользнуть из мира живых и вернуться сюда. Это было подобно безумному желанию остановиться на краю пропасти спиной к обрыву.

Хелльвир кивнула, сама не заметив этого. Медленно подошла к фонтану, опустилась на каменный бортик и поставила между собой и черным человеком банку с семенами.

– Что тебе принести из мира живых? – спросила она.

К ее удивлению, он сунул руку в карман и вытащил угольный карандаш и листок бумаги. Жестом велел ей отвернуться, и Хелльвир повиновалась, ничего не понимая. Почувствовала, как листок прижался к ее спине, почувствовала, как движется по бумаге карандаш. В глубине души она ожидала, что его рука пройдет сквозь ее тело, и именно поэтому осязаемость, реальность бумаги и карандаша показалась ей такой странной. Он убрал руку и протянул ей бумажку, держа ее двумя пальцами.

На бумаге каллиграфическим почерком была написана загадка.

– По-моему, ты сказал, что это не игра, – произнесла Хелльвир и, к собственному удивлению, даже разозлилась.

– В этом мире… существуют кое-какие ограничения. Я не могу прямо сказать тебе, где искать. Со временем знаки появятся; увидев их, ты поймешь. Они обратятся к тебе, когда ты будешь близка к цели.

– А если не обратятся?

– Тогда тебе лучше здесь не показываться.

В голосе черного человека прозвучала недвусмысленная угроза, и Хелльвир наконец стало ясно, насколько он опасен.

– Зачем? – осмелилась она спросить. – Зачем тебе эти вещи?

Он не ответил, но ее охватил ужас. Опасность была совсем рядом; Хелльвир стало трудно дышать, воздух казался тяжелым, холодным, мертвенным. Этот мир был ей чужим. Она не имела права задавать вопросы и ставить под сомнение его законы.

Хелльвир положила бумажку в карман платья.

– Но что сегодня? – спросила она. – Насчет Салливейн. Достаточно тебе того, что я принесла?

Черный человек взял банку, перевернул ее и долго разглядывал живые семена.

– Она умерла очень давно, – сказал он. – Яд разрушил ее тело. Для того чтобы вернуть ей здоровье, мне потребуется нечто большее, чем пара капель крови. Только на этот раз. Таковы законы этого царства. После этого будет достаточно предметов, которые ты принесешь.

Хелльвир стиснула зубы и протянула ему левую руку. Он снова издал свой лающий смешок, который сразу умер в неподвижном воздухе, едва успев сорваться с его губ.

– Ты так охотно расстаешься с частями тела, – заметил он. – И все ради девицы, которую даже не знала.

– Если я могу спасти ее, то должна это сделать. Идя сюда, я понимала, что придется отдать за ее жизнь.

– Сомневаюсь. Но даже если и так…

Он взял ее руку, перевернул ладонью вверх. Кожа у него была холодная, как мрамор, она высасывала тепло из тела Хелльвир. Человек осторожно согнул ее безымянный палец.

– Этого и пряди волос будет достаточно.

– Зачем тебе волосы?

– Ты задаешь слишком много вопросов. Можешь считать это подписью под нашим договором. Я буду держать их здесь, в кармане.

Хелльвир вздохнула, собрала волосы и перебросила их на грудь. Волосы зацепились за цепочку, и она, не заметив этого, вытащила подвеску из-за ворота сорочки.

Человек в черном отреагировал немедленно. Его взгляд уперся в подвеску со львом, которую отец подарил Хелльвир, когда они сидели под вишней. Внезапно ей показалось, что перед ней живой человек, способный испытывать эмоции.

– Откуда это у тебя? – прошипел он.

В его голосе впервые не было ни презрения, ни насмешки. Впервые он говорил как реальный человек, а не как актер на сцене. Хелльвир прикрыла медальон рукой.

– Это? Это мне папа подарил. – Она нахмурилась. – Я должна отдать ее тебе? Вместо семян? Она ценнее?

Он едва не потянулся за подвеской, но опомнился и убрал руку.

– Оставь эту побрякушку себе, – пробормотал человек.

– Она не нужна тебе?

– Это неравноценный обмен, – ответил он. – Эта вещь пропитана кровью. За нее ты могла бы купить легионы, сотни жизней, если бы я захотел их отдать. А я не хочу.

Хелльвир взглянула на свою подвеску по-новому, с любопытством, но прежде, чем успела задать новый вопрос, черный человек протянул к ней руку и поймал двумя пальцами прядь ее волос. Она чуть не отшатнулась, но покорно вытащила из кармана небольшие садовые ножницы, которыми срезала травы и цветы, и отрезала волосы. Он аккуратно завязал локон узелком и спрятал в нагрудный карман. Хелльвир на миг почудилось, что она видит прядь, прожигающую ткань. Волосы у нее были такими же черными, как его одежда.

– Ты отдашь мне Салливейн? – спросила она.

– Она у тебя за спиной, – ответил человек.

Под деревом стояла девушка с волосами цвета пшеницы; уперев руки в бока, она смотрела вверх, на ветви. Хелльвир показалось, что она растеряна. Вероятно, искала кого-то. Увидев ее без трупных пятен, без следов разложения, Хелльвир поразилась ее красоте. В стране Смерти, в окружении серых теней, она сияла, как золотая статуя.

– Ты, – заговорила Салливейн, заметив Хелльвир. – Ты не видела мою бабушку?

Ее голос был низким, как звук колокола. Хелльвир опомнилась.

– Да, видела, – ответила она. – Это ваша бабушка прислала меня. Я отведу вас к ней.

– О, хорошо. Я должна ответить ей урок.

Черный человек незаметно очутился рядом с Хелльвир. Он двигался очень быстро, как призрак из страшного сна.

– Кто ты? – снова спросила Хелльвир.

И опять эта его насмешливая улыбка.

– Если придешь сюда снова, сможешь задать мне этот вопрос.

– Это означает, что ты никогда не ответишь мне?

– Это означает, что