Фантастика 2025-161 - Мила Бачурова

На Лёху наседать будут, вероятно, сильнее, но жар под сорок градусов позволит бессвязно бормотать. В идеале он этим самым бормотанием сумеет направить всё внимание Пауков вовне, на ловлю неизвестных в крылатой броне. А за это время Райна как следует осмотрится в замке и наметит уязвимые цели для атаки.

Программой минимум, при самых плохих раскладах, было похищение хоть небольшого запаса золотых яблок. Но лично Стриж уходить с такой малостью не хотел: им требовался собственный источник бесценных фруктов, а значит как минимум несколько саженцев требовалось забрать.

Вопрос только как незаметно вынести кадки даже с небольшими ростками?

Очевидный ответ — зеркало. Но до сих пор все встреченные пустотникам эльфийские порталы располагались рядом с клановыми артефактами, а те всегда охранялись. И если со стражниками та же Райна может легко справиться за счёт магии и невидимости, то с охранными плетениями дело обстояло куда сложнее.

Если все они, ради экономии, запитаны только на клановые артефакт, то пустотники пройдут через них невредимыми. Но если Пауки предусмотрели ловушки «на демонической энергии» на случай потери всех инициированных, как это было у Кречетов, дело плохо. Поджарить пустотников может прямо с симбионтами, до горстки пепла. А навыков отключения защитных плетений не было ни у кого из диверсантов.

Вот где бы пригодился Робин…

В итоге все нити вели к какому-нибудь высокопоставленному члену клана, владеющему секретом выращивания саженцев амброзии и способному провести прямо к клановому артефакту. Но успеют ли они отыскать такого и захватить — вопрос.

Потому по пути в лазарет Лёха тщательно высматривал всё, что касалось обороны замка и системы охраны. К сожалению, вертеть головой он не мог, чтобы не удивлять стражников странным поведением. Но и то, что попадало в поле зрения, впечатляло.

Пауки подготовились к атаке на совесть. На поворотных платформах установили здоровенные катапульты, словно сошедшие со страниц исторических книг. Назывались эти монстры требушетами и предназначались для проламывания крепостных стен и разрушения осадных башен.

Пауки же превратили их в импровизированное ПВО, заменив один здоровенный камень, каким обычно стрелял требушет, корзиной булыжников размером с кулак. Рой этой примитивной шрапнели эгиду может и не пробьёт, но точно смахнёт летуна наземь просто силой удара.

Артиллерию дополняли арбалетчики. Много арбалетчиков. Пусть их оружие было бесполезно против металла Древних, но один из роя выпущенных болтов запросто мог угодить в незащищённое лицо, как недавно Аресу. И не факт, что раненого удастся донести до медкапсулы живым.

Камнями и стрелами Пауки не ограничились. Звон металла и характерный запах угля говорили о том, что кузни клана трудятся ударными темпами.

В подтверждение выводов мимо быстрым шагом прошли, почти пробежали, слуги с носилками, в которых лежали клинки волнообразной формы, ещё хранящие жар горна. Чёрт знает, где такие применяют, но вполне может быть, что это боеприпасы для метательных машин.

Оставалось радоваться, что пустотники пошли сложным путём, а не атаковали с воздуха, как в прошлый раз. Без потерь бы не обошлось, а то и вовсе все могли тут остаться.

В лазарете Стрижу как следует прочистили рану и вставили дренаж. А потом помыли в кадке с тёплой водой, следя, чтобы не намочить повязку, выдали чистые подштанники и отвели в палату.

— Рана нехорошая, но опасности для жизни нет, — сообщил лекарь, когда пациент улёгся на койку, застеленную белоснежным, накрахмаленным бельём.

— Как Иоаким? — прикрыв глаза, спросил Стриж.

Тайный агент из репликанта был так себе и Лёха опасался, что тот что-нибудь скажет не так, либо отреагирует.

— Спит, — ответил лекарь. — Повезло, чуть ещё и не жилец.

— Хорошо, — Стриж слабо улыбнулся, мысленно взмолившись, чтобы Арес держал язык за зубами.

Лекарь пощупал взмокший лоб пустотника и покачал головой.

— У вас поднимается жар, господин лейтенант. Я приготовлю отвар. Выпейте и попробуйте поспать.

Лёха не возражал. Пусть уходит, оставив его одного. Не хватало ещё, чтобы врач торчал в палате, когда Райна придёт доложить результаты разведки.

Увы, наслаждаться одиночеством долго не пришлось. В палату влетела бледная взволнованная женщина. К полному изумлению Стрижа она взяла его за здоровую руку и расплакалась.

— Я думала тебя убили… — доносилось сквозь всхлипы. — Древние, я так испугалась…

Её пальцы с такой нежностью поглаживали руку Стрижа, что тому стало не по себе. Когда сталкиваешься с врагом в бою как-то не думаешь о том, ждёт ли его кто-то дома. Дом — он где-то там, в другом мире, в другой жизни.

Но сейчас, видя заплаканные глаза жены, нет уже вдовы покойного Генриха, Лёха ощутил как к горлу подкатывает ком. Погибшие Пауки не были ангелами, это он знал наверняка. И он сам не был. Да и никто в целом мире, если вдуматься. Сам этот мир не располагал к жалости и излишнему милосердию. Но, несмотря на всё, даже распоследнюю мразь кто-то может любить и ждать.

— Я не стала будить детей, — украдкой утерев слёзы продолжала женщина. — Не хочу, чтобы они видели…

Она неопределённо мотнула головой куда-то. Лёха предположил, что в сторону пристани с пришвартованным к ней тримараном.

Отвечать что-то было опасно. Если на фоне шума и общего шока остальные не особенно вслушивались в его голос, то жена непременно сразу же узнает подмену. Потому Стриж слабо улыбнулся, чуть сжал руку вдовы, имени которой не знал, и сделал вид, что провалился в сон.

К его смущению и разочарованию, она не ушла. Так и сидела рядом, не отпуская его руки. И на душе от этого было особенно паршиво.

Пару раз к ним заходил лекарь, с беспокойством щупал лоб «больного», дал выпить разведённый в воде вонючий порошок, а затем принёс бадью с холодной водой и небольшими тряпицами. Всю оставшуюся ночь вдова Генриха заботливо меняла Лёхе компрессы, стараясь сбить жар.

Небо за окном уже начало светлеть когда в палату вошёл мужчина в годах, но с цепким живым взглядом. Стриж рассматривал визитёра сквозь едва заметно приподнятые веки. Судя по тому, как подобралась при его появлении вдова, это был кто-то обличённый властью.

— Барон Санри, — почтительно поклонилась она вошедшему.

— Матильда, девочка, оставь нас, — покровительственным, но не терпящим возражений тоном приказал барон.

— Да, ваша милость, — вновь поклонилась Матильда и, на прощание сжав руку Стрижа, покинула помещение.

Барон оглядел больного с ног до головы, задержал взгляд на прилипшей к потному телу простыне, на прикрытом компрессом лбу и сел на стул у кровати.