Головы с плеч - Зои Хана Микута

Полагаться можно только на себя. Она никогда не требовала ничего от Кая, и он, в свою очередь, не требовал ничего от нее. Это было одной из причин, по которым им нравилось общество друг друга, если не считать развлечений в постели. Они не ждали друг от друга проявления высоких моральных качеств и самоотверженности.

Поэтому Икка улыбнулась и, не испытывая ни малейших угрызений совести, произнесла:

– О боги. Да на тебя смотреть страшно.

Кай ядовито усмехнулся.

– Ты и сама выглядишь не лучше, милочка.

– Сде…

Икка поморщилась, и в мозгу у нее возникла картина: Каро несется вниз по лестнице из кабинета-башни. Сейчас все зависело от Ханы. Икка смочила слюной пересохшее горло, постаралась не обращать внимания на голод другого существа, угнездившийся в ней, и попробовала снова:

– Сделай мне еще розового эликсира.

Улыбка Кая стала шире, но его тон был жестким.

– Твою мать[47], Сикл, тебе что, мало?

– Я и не думала, что ты поймешь.

– А ты сама-то понимаешь, что творишь? Я об этом размышляю уже несколько дней после того, как королева за…забрала мои глаза – кстати, я видел тебя в Лабиринте. Ты совсем свихнулась – ты хотела всего-навсего убить Хэтти Новембер, а теперь что?

– Ты у нас такой добродетельный, Чешир. – Икка выплюнула это слово, как будто оно было ядовитым. – Твоя мораль для меня ничего не значит. Кровопролитие – одно из моих божеств.

Кай коротко, презрительно рассмеялся.

– А Страх? А Горе? Тоже твои боги? Ты приносишь им жертвы, прямо сейчас.

– Да мне плевать! – заорала Икка, поднялась на колени, вцепилась в решетку.

Она брызгала серебристой слюной в коридор, разделявший их камеры, как капризный ребенок. Она могла вести себя как ребенок! Вести себя как ребенок и разрушить весь этот дворец, весь этот город.

– Мне плевать мне плевать мне плевать! Ее мамаша бросила меня Святым, а я сожрала их живьем – я самая жуткая тварь, которую когда-либо создали Ккули. И первый монстр, который заставит их заплатить за это.

А потом Икка замолчала. Где-то вдалеке Кай смеялся и говорил: «О, прошу тебя, Сикл, выходи за меня замуж». Но она почти не слышала его, потому что вдруг поняла: он прав.

Она не причинила вреда королеве; ей, наверное, не удалось даже разозлить Хэтти Новембер как следует. Связь между Иккой и Святыми была настолько сильной, что она поддалась терзавшему их голоду; она позволила им утолять этот голод на улицах, в квартирах, где прятались перепуганные горожане.

Ей показалось, что она объелась, и ее затошнило. Она отвернулась, чтобы блевать, но оказалось, что ее желудок пуст, и она выплюнула только прозрачный желудочный сок, смешанный с магией.

«Я еще могу это сделать». Икка стояла на четвереньках, голова у нее кружилась, но она все пыталась проникнуть в чужое сознание, в чужую голову. «Я не закончила. Я еще не закончила».

– А ты жалкая пустая оболочка, кукла, такая же, как Святые, – рявкнула она на Кая, который все смеялся.

А потом раздалось клацанье когтей по камню, и в коридоре появился Хана.

Икке захотелось орать, когда она увидела Книгу Святых, зажатую в его руке, почти скрытую десятью пальцами; монстр пополз к ней на четвереньках, но умудрился не выронить книгу. Потом он прижался к решетке – почти девять футов костей, кожи и жилистой плоти, одна рука такая длинная, что Икке показалось, будто она растягивается, как резиновая, когда он просунул ее между прутьями. И вот она поймала Книгу и ручку, выпавшие из его пальцев.

Не обращая внимания на звуки, доносившиеся из камеры Кая – кажется, его тошнило, – Икка раскрыла книгу и обнаружила, что из двух оставшихся страниц держится только одна. Она смахнула вторую страницу на пол, отвинтила колпачок ручки, склонилась над Книгой Святых и прижала кончик пера к пергаменту.

И чуть не отпрянула. Магия сразу же хлынула из ее десен, выступила в уголках рта; Икка едва успела нацарапать первые два слога, а потом ее захлестнула могучая волна чистой энергии. Она резко втянула воздух и едва не задохнулась – ей показалось, что некая сила затолкала воздух обратно, прямо в легкие. Если бы она в течение последних двух дней не практиковалась в расщеплении сознания, то, наверное, лишилась бы чувств от этого нового ощущения. Она снова как будто бы находилась в двух местах одновременно.

Она стояла на коленях в подземной камере, на холодных камнях, но также… также она стояла на поросшем травой холме среди пустоши, откинув голову назад, и искала взглядом небо. Но как бы сильно она ни отклонялась назад, она видела только кроны могучих деревьев Леса, Страны Чудес. И из его разверстой черной пасти со стволами, вздымавшимися до небес, на нее наступала та же мощная магия, заключенная в Книге Святых. Однако здесь эта магия тише, спокойнее; здесь не нужно кричать, потому что Страна Чудес любила глотать крики, точно так же, как она любила глотать маленьких девочек, выворачивать их наизнанку, чтобы потом они вываливались из Леса, думая, что их тело состоит, как и прежде, из костей, плоти и крови, но на самом деле, на самом деле, там, под кожей, росли корни…

Икка ахнула, видение исчезло, и ручка вывалилась у нее из пальцев, а потом она почувствовала, как нить, соединявшая ее сознание и сознание Ханы, задрожала, словно натянутая струна, и лопнула.

Святой дернулся, сделал шаг назад. Икка снова задохнулась, закашлялась, и магия, набравшаяся у нее во рту, забрызгала стену.

В этот момент появилась Кэресел Рэббит и с разбега врезалась в оглушенного Святого.

Чудовище рухнуло на пол, щелкая зубами и размахивая конечностями. Икка хрипела и корчилась в своей камере, прижимая руки к груди. Она снова была собой, только самой собой; целостным, единственным в своем роде существом. Ее охватила паника. Это было неожиданно, непривычно. Она существовала во множестве тел, и вот теперь у нее осталось только одно.

Где-то слева от нее Каро придавила Святого к полу сапогом, и ее ножи вонзались в его грудь, снова и снова, а Икка зажала уши руками и рыдала, содрогаясь всем телом. Наклонившись над Книгой Святых, она тряслась, и дышала, и понимала, что это все уже слишком; ее было слишком много, и она не знала, отчего плачет: от облегчения или от отчаяния.

Почувствовав какое-то жжение, она прикоснулась к затылку и нащупала содранную кожу и ожог, но клейма, подавлявшего ее магию, больше не было. Видимо, когда она прикоснулась к Книге, магия Мин Титуса Ккуля не