Суровая расплата. Книга 1: Тень среди лета. Предательство среди зимы - Дэниел Абрахам

– Ладно, не буду. Может, я просто чувствую себя старым.

– Созрел, значит, к своим тридцати трем? Что ж, когда надоест мотаться по городам, я буду рада тебя нанять. Сгодишься на что-нибудь. Хотя бы выпроваживать пьяниц и ловить тех, кто норовит смыться, не расплатившись.

– Ты мало платишь, – возразил Ота. – Я говорил с Мани, так что в курсе.

– Ну, тебе буду доплачивать за то, что по ночам греешь мне постель.

– А может, сначала предложишь прибавку старому Мани? Он здесь дольше меня.

Киян шлепнула его ладонью по груди, а потом уютно устроилась у него под боком. Ота невольно обнял ее; тепло женского тела манило, как знакомый запах. Киян пробежала пальцами по татуировке у него на груди. Краска от времени потускнела, а линии, некогда четкие, размылись.

– Ладно, шутки в сторону, – устало произнесла Киян. – Если захочешь остаться, я тебя приму. Будешь жить здесь со мной, поможешь управляться с делами на постоялом дворе.

Ота гладил ее по голове, пропуская между пальцами прядь за прядью. Волосы у Киян были с проседью, из-за чего она казалась старше своих лет. Ота знал, что она седая с самого детства, как будто родилась уже старой.

– Звучит так, будто ты предлагаешь жениться, – сказал он.

– Может быть. Это не обязательно, но так было бы проще вести дела. А вообще, муж мне не нужен. Поженимся, если тебе так будет лучше…

Ота прервал ее нежным поцелуем. Они не были вместе несколько недель, и Ота удивился, когда понял, как сильно ему не хватало этих прикосновений. Усталость после долгой дороги как рукой сняло, тревога отпустила. Любовь Киян дарила ему утешение.

А потом она уснула, обняв его за плечи. Ота слушал ее глубокое, ровное дыхание и сам постепенно заснул.

Утром он проснулся первым, выскользнул из кровати и тихо оделся. Солнце еще не взошло, но небо на востоке уже посветлело, утренние птицы заливались звонкими трелями.

Ота перешел по древнему каменному мосту в Удун.

Город на реке Киит был словно паутиной покрыт сетью дорог и каналов. Под горбатыми мостами свободно проходили баржи, зеленоватая вода плескалась у каменных ступеней, устланных речным илом.

Ота остановился у прилавка на широкой центральной площади и за две полоски меди купил ломоть медового хлеба и пиалу черного дымящегося чая.

Вокруг медленно просыпался город – улицы и каналы заполнялись лавочниками и купцами, на всех углах и на привязанных к берегу плотиках, чтобы привлечь к себе внимание, пели нищие попрошайки, по мостовым тащили груженые повозки работники… И повсюду порхали птицы со сверкающим на солнце опереньем – синим и красным, зеленым, как трава, и розовым, как рассвет. Их пронзительный щебет щедро вливался в музыку города.

«Да, Удун поистине город птиц», – думал Ота, запивая хлеб горячим чаем.

Дом Сиянти занимал обширную территорию в лучшей части города чуть ниже дворцов, и воды Киит здесь не были загажены отходами, которые сбрасывали в реку живущие ниже по течению тридцать тысяч мужчин, женщин и детей.

Здания из красного кирпича поднимались на три этажа, в принадлежащем Дому канале стояло множество барж, все выкрашены в цвета Сиянти – красный и серебристый. Кирпичную арку, что вела в центральный внутренний двор, венчал герб, на котором были символически изображены солнце и звезды.

Когда Ота проходил под этой аркой, возникало такое чувство, будто он возвращается домой.

Амиит Фосс, распорядитель посыльных Дома Сиянти, с утра пораньше уже работал в своем кабинете – учил уму-разуму трех подмастерьев, используя для этого острые словечки и даже оскорбления, но без рукоприкладства.

Ота шагнул через порог и принял позу приветствия.

– А! Пропащий Итани! А ты знаешь, как на языке Империи будет «недоумок»? Итани-на!

– Со всем уважением, Амиит-тя, но это не так.

Распорядитель широко улыбнулся, ученица – девчонка лет тринадцати – что-то пробурчала себе под нос, а мальчишка рядом с ней хихикнул.

– Ладно, – сказал распорядитель. – Мальцы, вам задача: перепроверить все шифрованные письма за прошлую неделю.

– Но это не я… – попробовала возразить девчонка.

Распорядитель одной простой позой заставил ее умолкнуть, и подростки, сердито зыркая друг на друга, покорно покинули кабинет.

Амиит вздохнул:

– Такие дела. Поступают ко мне в том возрасте, когда учеба побоку, лишь бы заигрывать друг с дружкой. Ну, пойдем в комнату для встреч. А ты подзадержался – я думал, раньше вернешься.

– На то были причины, – ответил Ота, следуя за распорядителем посыльных. – В Чабуре-Тане неспокойно – обстановка гораздо хуже, чем в мой последний приезд.

– Прямо-таки хуже?

– Да, все из-за беженцев с Западных земель.

– С Запада бегут всегда, это не новость, – заметил Амиит.

– Но не в таких количествах, – возразил Ота. – Ходят слухи, хай Чабури-Тана собирается ограничить допуск иноземцев на остров.

Амиит положил ладони на ведущую в комнату встреч резную деревянную дверь и замер. Ота по глазам распорядителя видел, как тот взвешивает последствия ожидаемого решения хая. А потом Амиит взглянул на Оту, приподнял брови, что означало признательность, и толкнул дверь.

Полдня они провели, сидя в обитых грубым шелком креслах. Амиит выслушал подробный доклад Оты и принял от него покрытые тайнописью и прошитые листы.

Ота далеко не сразу понял, что собой представляет эта работа. Шесть лет назад, когда он – голодный, потерянный, преследуемый тяжелыми воспоминаниями – приехал в Удун, ему казалось, что посыльный – это тот, кто доставляет из одного места в другое письма или посылки, иногда, если надо, передает ответ тем, кто его ожидает.

Но это слишком просто; с тем же успехом можно сказать, что работа фермера заключается в том, что он разбрасывает по полю зерна и уходит, а через несколько месяцев возвращается, чтобы собрать урожай.

Оте повезло. Ему помогло умение легко заводить друзей, и те обучили его «благородному ремеслу» посыльных: собирать сведения, которые могут представлять интерес для их Дома; правильно оценивать любую активность на улице или на рынке; узнавать о настроениях в городе. Кроме того, его научили читать тайнопись и зашивать вскрытые письма так, чтобы это невозможно было заметить. А еще притворяться, будто выпил лишнего, и в непринужденном разговоре выведывать у попутчиков нужную информацию.

Теперь Ота понимал: чтобы стать настоящим посыльным, необходимо постоянно совершенствоваться. И хотя он пока еще числился подмастерьем, эта работа дарила ему радость.

Амиит знал сильные стороны Оты и давал ему поручения, с которыми бы тот наверняка справился лучше других. За доверие распорядителя посыльных Дома Сиянти и уважение товарищей Ота платил сполна: добывал важные сведения, собирал слухи, запоминал,