Обратный отсчет: Равнина - Токацин

— Вепуат, давай за антидо…

— Heta! — разведчик ловко отнял у него флягу, заглянул внутрь и сдержанно хмыкнул. — И давно вы это пьёте?

Филки переглянулись.

— Местные это едят, и ничего, — проворчал тот, у кого отобрали флягу. — Ни с кем за два дня ничего плохого не было.

— Если будет — бегом ко мне, — сказал Вепуат, возвращая почти пустую ёмкость. — И не усердствуйте. Ваша выделительная система на древесный жир не рассчитана. Будет реакция — не обрадуетесь.

Филки из-под шлемов пробормотали что-то невнятное. Гедимин ещё долго слышал за спиной их сердитое шипение. Вепуат, ухватив его за локоть, тащил к цеху. Через десяток шагов сармат раздражённо сощурился и стряхнул его. Когда он оглянулся, патруль уже спускался в ущелье. Филки по-прежнему были в шлемах, флягу спрятали.

— Надо же было додуматься…

Вепуат ухмыльнулся.

— Эта штука по виду похожа на Би-плазму. Вот и тянет попробовать. Я их просканировал — пока всё в норме. Оно, в целом, для нас съедобно. Там две проблемы — кое-чего не хватает, зато есть лишнее.

Гедимин поморщился.

— А на мутагенность ты проверял?

Вепуат пожал плечами.

— Мутагенность — штука тонкая. Без наблюдений не выявляется. Вот мы их и проводим. Тут главное — не вмешиваться. Чистота эксперимента — слышал?

…У филков из ремесленного отряда щупальца пока не отросли. Гедимин украдкой просканировал их фляги — ничего, кроме воды и Би-плазмы, не обнаружил. И в том, и в другом не было ни одного земного атома — и сармат, поморщившись, выключил сканер. Свою флягу он давно не проверял — другой пищи на Равнине всё равно было не достать, разве что перейти на местные мутагены…

…Овальная, чуть сплющенная оправа из ульсеновой полосы выглядела грубо, но вставленный в неё камешек держала. Филк-«ювелир» подрихтовал её с одного края, протёр ветошью и, надев перстень на палец, с сомнением осмотрел его.

— Хорошо вышло, — подбодрил его Гедимин. Это было первое кольцо со вставкой, отлитое из ульсены — и сармат должен был признать, что получилось аккуратно. Вставленный обломок слоистого камня зубцами торчал наружу и под перчатку не влез бы, да и работать мешал бы — но это касалось всех колец с выступающими вставками, поэтому Гедимин их для себя и не делал. «Ульсена — удобный материал для мелких цацек. Легкоплавкий и пластичный. Думаю, у филков уже много такого добра.»

— Не нравится — отдай мне, — сказал недовольному ювелиру другой филк. Тот, сняв перстень, тронул пальцем вставку и поморщился.

— Надо было расколоть и взять кусок помельче.

— Ты бы взял что-то, что шлифуется, — вмешался третий. — По этой породе шаркать без толку — колется, а всё равно тусклая.

— Можно подумать, тут россыпи блестяшек, — буркнул «ювелир».

— Ага, — сказал другой филк, отрываясь от доводки кулона. Тёмный камешек в грубой оправе слегка блестел. «Надо было его по-другому закрепить. Широкой частью вниз,» — думал Гедимин, разглядывая цацку. «Тогда блик лёг бы удачнее… Да что ты прицепился⁈ На Земле какая только дрянь ни шла в ход…»

— Всё какое-то тусклое, и шлифовать замаешься, — вздохнул филк. — Что у нас, что у местных. Хоть сверху раскрашивай.

Вепуат еле слышно хмыкнул.

— Тусклое и не блестит? — он сунул руку под оперение, и скафандр, приподняв глаза на стебельках, уставился на неё со всех сторон сразу.

— Ну да, — «ювелир» отдал кольцо соседу и шумно вздохнул. — Хоть стекло вставляй.

— Смотри сюда, — Вепуат высыпал на ладонь блестящие «ледышки» с синими «трещинами». Гедимин мигнул. «Он что, ещё расколол их? Раньше были крупнее.»

— Что это? — филк, забрав небольшой осколок, рассматривал его на просвет. — Стекло? Камень? Рилкар?

— Оно ещё разных цветов… — владелец кулона приложил «ледышку» к подвеске и хмыкнул. — И толщина равномерная… Можно взять на пробу?

— Берите, — Вепуат высыпал «камешки» на выступ печи. — Это разновидность стекла. Завтра опробуете, если понравится — покажу, как делать.

— Даже так? Это делается? — филк неуверенно усмехнулся. — Вот это хорошо. У местных такого точно нет.

— Уже нацелился на обмен? — Вепуат слегка сощурился. Филк отвёл взгляд, но довольная ухмылка просвечивала сквозь респиратор.

…Стеклянный пузырь, зажатый между двух плашек, выпирал с боков. Нагрева хватило ненадолго — стекло уже побагровело. Джагул выдернул его из формы, осмотрел лепёшку с горловиной и довольно рыкнул.

— Держи! — другой уже вынимал из печи раскалённую стеклянную полосу. — Ближе!

Заготовка для ручки прижалась к стенке сплющенного пузыря. Гедимин следил, как её вторым концом прикрепляют к горловине. Джагул попытался вытянуть её до нужной формы и сердито рявкнул.

— Надо греть!

— Уррх, — отозвался первый, разворачивая заготовку боком. «Тут удобнее взять горелку,» — подумал Гедимин, посмотрел на выступ печи, где она недавно лежала — и помянул спаривание «макак». На выступе остался осколок кейека. Всё остальное держала в руках Джагзуу. Она успела открыть пустую капсулу и частично вытянуть спираль из корпуса и теперь разглядывала своё отражение в искривлённой зеркальной поверхности.

— Дай сюда, — Гедимин протянул руку за горелкой. — Это инструмент.

— Урррх, — самка, прижав уши, вдвинула спираль в корпус. — Как её так скрутили? И лист внутри — кованый? Фольга? Очень тонкий. Как его туда засунули? Рвётся же. А сверху что за штука?

Гедимин положил осколок кейека в капсулу и направил сопло на стеклянную заготовку.

— Это горелка. Даёт большой жар. Видишь? — он кивнул на побагровевшее стекло. — Урджен, не мучай заготовку. Для таких точечных работ есть горелки. Аджах, держи полосу. Руки!

Кривая стеклянная полоска налилась жаром. Аджах с гулким рычанием выгнул её в почти ровную дугу и вывернул краснеющее стекло в завиток. Урджен шумно выдохнул.

— Что это? Вещь