Берсеркер: Маска Марса. Брат берсеркер. Планета смерти - Фред Сейберхэген

Когда Деррон приблизился к центру здания, к перекрестью нефа и трансепта, его внимание привлекло какое-то движение. Из бокового нефа показался монах. Голова его была покрыта капюшоном, в знак почтения к дому Господню.

Деррон остановился и вежливо кивнул.

– Преподобный брат… – почтительно произнес он. И тут ему пришло в голову: как странно, что один из монахов, которых он оставил у моста, очутился в соборе раньше него. Вглядевшись, он увидел, что лицо под капюшоном – не совсем лицо. Фигура метнулась к Деррону, фальшивая плоть на руках разошлась, обнажая стальные когти…

Худощавый монах медленно брел по дороге, ведшей от моста к монастырю, опустив голову. Он миновал ворота, и Винченто уже с облегчением подумал, что монах пройдет мимо, но тот – видимо, в последний момент заметив ученого, – остановился, подумал и свернул в его сторону. Он встал в паре шагов, смиренно улыбаясь.

– Винчент, да вознаградит тебя Господь за то, что ты снабдил пищей моего спутника и меня.

– Видит Бог, я нуждаюсь в Его милосердии! – коротко ответил Винченто. Должно быть, нищенствующий монах узнал его имя у Уилла или Радда. Как ни странно, ученого не оскорбило то, что к нему обратились так фамильярно – по имени. Этот чумазый бродяга, как дитя, казалось, был выше всяких условностей.

Но Винченто оставался настороже. Вполне возможно, что монашек подослан Защитниками.

Монах посмотрел на бумаги, разложенные перед Винченто, как будто перед ним была зияющая рана на теле друга.

– Скажи, Винчент, для чего ты тратишь свой разум и душу на все эти распри и диспуты? Ведь их исход совершенно не важен. Единственное, что важно, – это любовь Господня.

Сумасшедшая искренность этих невинных слов развеяла подозрения Винченто. Он только улыбнулся:

– Похоже, ты дал себе труд разузнать о моих делах. Но скажи, преподобный брат, понимаешь ли ты, в чем суть этих диспутов и почему я вообще веду их?

Монах отступил, брезгливо передернув плечами:

– Нет, не понимаю. И не хочу понимать. У меня иной путь.

– Тогда, брат, прости меня, но кажется, что тебе не следует указывать мне, раз ты не понимаешь, в чем дело, и настаивать на том, что мои диспуты бесплодны.

Монах принял укор столь безропотно, что Винченто даже пожалел о своих словах. На том и закончился спор. Если, конечно, это можно было назвать спором: Винченто одержал победу с легкостью вооруженного рыцаря, сбившего с ног ребенка.

Прежде чем уйти, монах вскинул руки в благословляющем жесте и пробормотал несколько слов, обращенных не к Винченто. И тут же удалился – пошел дальше по дороге. Сперва он поколебался, как бы раздумывая, не повернуть ли обратно, потом двинулся вперед. Винченто пришло в голову, что он снова выиграл спор и, быть может, упустил что-то важное. Что именно он каждый раз упускает в спорах, Винченто не знал. Он едва не окликнул монаха, повинуясь желанию заполнить разделявшую их пропасть. Но не окликнул. Ученый подумал, что на самом деле им нечего сказать друг другу.

После того как Винченто отвлекли от унизительного занятия – работы над отречением, – браться за него снова не хотелось. Он позвал Уилла, отдал ему прибор и бумаги и беспокойно зашагал вверх по склону холма, залитого солнечным светом.

Подумав о предстоящей встрече, Винченто решил, что это, скорее всего, ловушка, подстроенная Защитниками или, еще вероятнее, кем-то из его врагов, клириков или мирян, которые были бы рады уличить его в компрометирующих действиях накануне процесса. Ну что ж, пусть попробуют! Винченто раскроет их замысел, каким бы он ни был, прежде чем они успеют зайти достаточно далеко. Кто знает, вдруг ему даже удастся обернуть дело в свою пользу. Винченто может бояться людей, которые превосходят его могуществом, но умом он способен потягаться с кем угодно!

Он не торопил свои старые ноги, давая им передышку после каждых двух-трех шагов, так что они успешно донесли его до вершины холма. Отдохнув на площадке перед собором, Винченто прошел через главный вход и плотно затворил за собой дверь. Ученый искренне надеялся: тот, кто будет ждать в соборе, позвал его не затем, чтобы просто выразить сочувствие. Сочувствующие в лучшем случае тайно радуются чужому несчастью, считая себя равными тем, кого якобы пытаются утешить… или даже стоящими выше них. Ну их к черту!

Винченто шагал по нефу. Закованное в камень пространство было достаточно обширным, чтобы создавать ощущение простора. По обе стороны возвышались параллельные ряды колонн, поддерживавших свод. При взгляде издали казалось, что промежутки между колоннами уменьшаются. На расстоянии в пятьдесят шагов ряды колонн представали уже сплошной стеной. В какой бы точке зала ни находился человек, часть пространства все равно была скрыта от его глаз – больше половины, если считать ответвления трансепта и боковые часовни.

Добравшись до назначенного места встречи, перекрестья нефа и трансепта, Винченто поднял голову, и его глазам открылось пространство центральной башни высотой почти в двести футов. Оно все еще было загромождено лесами, на которые взбирались по лестницам, установленным на хорах. С нижнего этажа на хоры, видимо, вела лестница в толще стены.

В этом храме, выстроенном в величественном старинном стиле, не было свисающих с потолка люстр и сквозняков, которые раскачивали бы их. Если бы во времена своей юности Винченто ходил в эту церковь, ему не удалось бы начать работу над теорией маятника во время нудных субботних проповедей…

Из верхней части башни свисал очень длинный канат. Винченто окинул его взглядом и подумал, что здесь все-таки есть хотя бы один маятник, по крайней мере потенциальный. На конце каната висела тяжелая металлическая болванка – должно быть, весом с человека. Она была отведена в сторону и закреплена петлей у основания одной из четырех колонн, стоявших по углам перекрестья нефа и трансепта.

Когда все время водишь глазами вверх-вниз, может закружиться голова, особенно у пожилого человека. Винченто потер шею. Нет, он был не в силах пройти мимо такого вызова логике. Скажите на милость, зачем строителям храма понадобился этот царь-маятник?

Возможно, они использовали его, чтобы разбивать каменные стены? Нет, вряд ли. А если это просто отвес, зачем делать его таким тяжелым? Нескольких унций свинца вполне достаточно…

Но независимо от его предназначения это был маятник. Весом каната можно пренебречь… Винченто потрогал натянутый канат пальцем, тот завибрировал и качнулся. Массивная металлическая чушка принялась колыхаться, ныряя, точно корабль, стоящий на якоре.

Колебания быстро угасли, и пространство собора вновь сделалось неподвижным. Канат с