Берсеркер: Маска Марса. Брат берсеркер. Планета смерти - Фред Сейберхэген

иного рода: солнечный луч, падавший в окно противоположной кельи, дотронулся до его лица. Пока он лежал, с любопытством припоминая полуночного посетителя и раздумывая о том, не было ли это сном, луч отполз в сторону и повис в воздухе золотым маятником, сулившим изощренную пытку, мысль о которой тотчас же прогнала все прочие.

Это был маятник выбора. Если он качнется в одну сторону – тик! – его ждет позор отказа от истины и гордости, унижение вынужденного отречения. А если он склонится в другую сторону – так! – маятник сулит ему колодки, дыбу и медленную смерть в тюремной камере.

Не прошло и десяти лет с тех пор, как на Главной площади Священного Града Защитники сожгли живьем Онадройга. Конечно, Онадройг был не ученым, а поэтом и философом. Многие люди науки полагали, что он к тому же сумасшедший. Фанатик, готовый скорее пойти на костер, чем отречься от своих безумных теорий. А теории действительно были безумными. Онадройг проповедовал, что Господь – не более чем чародей и фокусник; что когда-нибудь сам глава дьяволов спасется; что число миров бесконечно; что даже звезды обитаемы…

Ни в Писании, ни в природе не было ничего, что подтверждало бы эти дикие идеи. Так говорили ему Белам и прочие Защитники, неустанно, но тщетно убеждая Онадройга раскаяться. И наконец, после семилетнего заточения, его сожгли как неисправимого еретика.

Для самого Винченто грубые телесные пытки были лишь отдаленной угрозой. Ему, как и любому прославленному ученому, нужно было вести себя уж очень нагло и вызывающе, чтобы Защитники решили применить к нему подобные методы. Но угроза пытки все равно присутствовала, по крайней мере на заднем плане. Во время суда ему пригрозят пыткой; возможно, даже продемонстрируют орудия мучительства. Ритуал, часть процесса, не более того. И тем не менее может дойти и до этого. Они с искренним сожалением скажут, что на обвиняемого не действуют мягкие способы убеждения и это вынуждает их перейти к жестким мерам. Ради блага его бессмертной души и защиты Веры…

Итак, это воображаемый маятник. Выбора у него нет. Придется отречься. Пусть Солнце движется так, как им хочется. Пусть себе описывает немыслимые спирали на небосводе в угоду надменным близоруким святошам, которые полагают, что все тайны Вселенной изложены на нескольких пыльных страницах Священного Писания.

Винченто поднял руку, оплетенную жгутами разбухших сосудов, заслоняясь от пронзительного солнечного луча. Но солнце ладонью не закроешь… Жестокое светило, точно в насмешку, пронизало его руку своими лучами, и старческие пальцы обрели восковую прозрачность.

На полу сонно заворочался Уилл, завернувшийся в свой плед. Винченто рявкнул, чтобы тот подымался, и отправил слугу на улицу – будить кучера Радда, который ночевал при лошадях. Винченто велел передать Радду, чтобы тот сходил посмотреть, не спала ли вода в реке, а самому Уиллу приказал сварить чай и приготовить завтрак. Слава богу, Винченто хватило предусмотрительности, чтобы запастись едой в дорогу.

Оставшись один, Винченто занялся унизительным делом – стал разминать старые кости и готовить их к предстоящему дню. В последние годы силы начали ему изменять, и теперь каждый день начинался с осторожной проверки самочувствия. Но в эти минуты он не чувствовал себя больным – просто старым… И еще ему было страшно.

К тому времени, как Уилл вернулся и сообщил, что в общем зале монастыря горит огонь и чай заварен, Винченто был готов к новому дню. Войдя в зал, он с некоторым удивлением обнаружил, что ночью в монастырь прибыл еще один путешественник. Молодой человек представился как Вальцей из далекого Моснара.

Вальцей скромно сообщил, что питает склонность к наукам. Услышав это, Винченто стал присматриваться к нему. Но юнец оказался на удивление почтительным. К Винченто он отнесся с неподдельным, хотя и сдержанным, восхищением и смущенно пробормотал, что вести об удивительных открытиях ученого дошли и до его далекой родины.

Винченто прихлебывал свой утренний чай, довольно кивал в ответ на комплименты и думал: не этот ли юноша должен принести ему те добрые вести, о которых говорил ночной гость? А вдруг это все-таки обнадеживающая весточка от Набура? Винченто нахмурился. Нет, он не позволит себе надеяться на снисходительность сеньора, пусть даже этот сеньор – Наместник Господа. Винченто выпрямился. В любом случае прямо сейчас он в собор не побежит.

Пришел Радд и доложил, что вода больше не прибывает, но река все еще слишком бурная, чтобы перебраться вброд. Кто знает, вдруг завтра можно будет рискнуть.

А потому Винченто не спеша допил чай и немного поел. Велев Радду отнести еду двоим монахам, он вышел на солнышко – погреть кости. Если он опоздает на суд, у него будет множество свидетелей, которые подтвердят, что это произошло не по его вине. Пусть Защитники гневаются на реку, если им так угодно. Авось река пересохнет, впечатленная их познаниями в Священном Писании. Ведь природа должна повиноваться их велениям… Быть может, и этот разрушенный мост восстановится сам собой, если Защитники пригрозят камням пыткой?

Нет, к черту подобные мысли – надо упражняться в смирении! Винченто кликнул Уилла, велел принести из кареты письменные принадлежности, вышел за ворота и присел на один из обвалившихся камней, освещенный солнцем, а письменный прибор примостил на соседнем камне, как на столе. Не стоит терять времени. Надо сразу начать писать текст отречения, которое он представит на суде.

Конечно, обвиняемому не полагается знать, за что его вызвали в суд. Вероятно, Защитники сразу же спросят, знает ли он, в чем его обвиняют. Несомненно, подобный вопрос не раз заставлял подсудимых сознаваться в преступлениях, о которых никто и не подозревал. Но в случае Винченто причина вызова выглядела вполне понятной. С того времени, как Винченто получил предупреждение от Белама, прошло пятнадцать лет. Сам Винченто ухитрился почти забыть о письме. Ведь и другие ученые, до и после того, безнаказанно рассуждали о гелиоцентрической гипотезе и публиковали расчеты, в которых она использовалась. Но, получив вызов от Защитников, Винченто понял, что сильно уязвил людей, занимающих высокие посты: такие ничего не забывают.

Первой бумагой, которую Винченто вытащил из своего дорожного письменного прибора, было старое письмо от Защитника Белама. Глаза Винченто против его воли сразу обратились к строкам: «Я полагаю, что доказательств вращения Земли не существует, поскольку мне не представили таковых».

«Доказательств не существует…» Винченто дрожащей рукой вытер вспотевший лоб. Теперь, когда смертельный страх сделал его мысли беспощадно ясными, Винченто осознал, что аргументы, приливы и движение солнечных пятен вовсе не доказывают вращения Солнца и планет. Наличие вращения было очевидно для Винченто