Фарфор Ее Величества - Максим Андреевич Далин

— Хм, — заинтересованно взглянул Индар. — Вас отсылает, а с кем остаётся?

— Так со штабом, провались он в бездну! Простите, принц, — Норфин ожил совсем. Злость хорошо на него действовала, как на некромантов. — Дайр! Гилор! Лэхрин этот и Бэлиш — особисты с фронта, чернокнижники поганые! Да и ещё изрядно нечисти вернулось — из Пущ, с Серого Брода… вы понимаете, мессиры, что делается? Нагберт, значит, отсылает кадровых в Заболотье, усмирять кого-то там, а здесь помалу создаёт собственный свой штаб! Из самых поганых старых штабных, замаранных уже, и чернокнижников!

— А я всё думал, куда это они делись, — сказал я. — Вся эта мразь, которых мы старались в плен не брать, сволота, что демонами командовала по бумажке…

Норфин развёл руками:

— Кого не убили — тот будет здесь.

— А что говорят братики-солдатики? — спросил Индар.

— Да то же, что и я! — в тоне Норфина появились нотки настоящего отчаяния. — Гадюк чернокнижных ведь ненавидели и на фронте, чего там! От солдата же не скроешь… По мне — в этой войне много помешало, что чернокнижная нечисть простого солдата считала мясом, да и не скрывала особо. Дух это не укрепляет. Оттого ребята и пошли легко со мной… на мятеж пошли ведь, тоже ведь на смерть, если бы не выгорело… Но вы поймите: они присягу нарушили не с бухты-барахты, они думали, что всех их предали. Свои своими ведь кормили тварей… простите, ваше высочество. Не при вас бы обсуждать, вы ещё мальчик… ну так не выкинешь же из истории честного слова!

Рэдерик взглянул на меня, вопросительно.

— Да, мессир, — сказал я. — Вам бы поговорить с Ричардом. Он видел своими глазами.

— Можно и не ждать сумерек, — сказал Индар. — Я тоже видел своими глазами. Норфин прав: никто особенно не скрывал. И сейчас я понимаю: возможно, даже напротив, подчёркивали. Готовили почву… впрямь приучали твоих окопных братишек, ягнёночек, к самой мысли, что они — просто мясо. Расходный материал. И делали это с определённой целью… меня не посвящали, но сейчас я понял.

— Что поняли? — спросил Норфин почти в ужасе.

— Вы, маршал, здесь, в столице, Нагберту не нужны, — сказал Индар. — Вы вообще не нужны. Нигде. Вас, я полагаю, шлёпнут по дороге в Заболотье, кто-нибудь из ваших верных.

— Да, — сказал я. — Самое паршивое, что кто угодно, хоть Тарл, при том, что Тарл мне очень нравится, он преданный. Но ведь опоят, проклянут или обманут… В общем, вам ехать нельзя. Я не могу ехать с вами, а государыня мне чётко приказала вас защищать. Вы должны остаться.

— Да, мессир Клай, — сказал Рэдерик. — Вы это правильно сказали. Мессир Норфин должен остаться. Он мой маршал. Член Малого Совета. Я не хочу, чтобы он уезжал воевать.

Надо было видеть лицо Норфина. У него слёзы навернулись на глаза.

— Господи, — еле выговорил он. — Ваше прекраснейшее высочество, да как же это… Малый Совет?

— Да, — сказал Рэдерик. — Вы всё сделали правильно, мессир Норфин, только мы тоже сначала не поняли. А вы спасли Перелесье, как смогли. Вы очень храбрый и решительный. Вы должны быть маршалом Перелесья, обязательно вы.

Норфин преклонил колено. В этот момент он, наверное, был очень похож на предков. Не из эпохи Эглира, где кружева, банты и изысканные манеры, а из эпохи рыцарей, закованных в доспехи и способных таскать эти доспехи, рубиться длинными и тяжеленными мечами… Там Норфин был бы очень на месте.

Рэдерик встал.

— Барн, — сказал он, — дай мне нож, пожалуйста. Твой.

Барн немедленно протянул ему нож. Обычный боевой кинжал в довольно-таки облезлых уже ножнах. Но много повидавший, не поспоришь.

— Простите, мессир Норфин, — сказал Рэдерик. — У меня меча нет. Но этот нож… вы знаете же, Барн и мессир Клай побеждали демонов с ним. Это не хуже меча.

И коснулся плеча Норфина лезвием.

А Норфин просто плакал. Слезами. По-моему, даже не замечал их.

— Вы теперь рыцарь будущей перелесской короны, мессир Норфин, — сказал Рэдерик.

— Моя жизнь принадлежит Перелесью и вам, — сказал Норфин.

Может, всё это и выглядело детской игрой, но мы все ощущали, что действо очень серьёзное. Настоящий обряд. И настоящий договор, от которого пахнуло седой древностью, теми самыми рыцарскими временами Перелесья.

— Встаньте, мессир маршал, — сказал Рэдерик и отдал Барну нож. — Теперь мы будем сражаться, — и повернулся к нам с Индаром. — Вы готовы, мессиры? Мне кажется, что нам сейчас по правде придётся сражаться.

— Мы готовы, — сказал я.

— Пойдёмте, мессиры конфиденты, — сказал Индар почти весело. — Я думаю, его высочество прав. Может понадобиться драться.

— Нет, — сказал Рэдерик. — Мы не пойдём. Вот ещё. Позвоните, пожалуйста, слугам.

Индар только головой покачал и дёрнул колокольчик. А Рэдерик сказал лакею, пришедшему на зов:

— Будьте добры позвать ко мне мессира Нагберта. Мне очень нужно с ним поговорить. И пусть уберут со стола.

Лакей поклонился и ушёл.

— Ух же он и взбесится! — восхищённо сказал Барн. — Будь уверен, ваше высочество, просто рвать и метать будет.

— Это не наши проблемы, — сказал Индар и развалился в кресле. — Это, ягнёночек, проблемы папочки Нагберта. Без пяти минут регента, который уже ведёт себя как король. Зарвался папочка.

Лакеи едва успели унести посуду.

Последнего Нагберт чуть не сбил с ног. Он впрямь был в ярости, но что интереснее — со свитой. С ним были Люнгера и два генерала с крайне неприятными мордами, мертвенными какими-то. Случалось мне видеть такие у перелесских особистов… но на этих были штабные мундиры с золотыми веточками ясеня, новёхонькие. От вояк разило Даром и адом за версту.

Нагберт остановился посреди столовой и начал, сузив глаза, нас рассматривать. А мы очень нагло себя вели. Сидели все: Рэдерик — со щенком на коленях и в обнимку с Барном на диване, Индар — в кресле, закинув ногу на подлокотник, я — вообще на подоконнике, как какой-то отпетый из кадетского корпуса. Только Норфин довольно чинно сидел на стуле — и чуть дёрнулся встать, но мы сидели — и он остался.

— Вообще-то, — сказал Рэдерик, — я хотел поговорить только с вами, мессир Нагберт. А с ними — нет. Они мне не нравятся.

Нагберт на миг потерял дар речи — и ему пришли на помощь.

— Рэдерик! — укоризненно воскликнула Люнгера. — Вы же всегда были очень вежливым мальчиком, что с вами стряслось?

— А теперь мне не хочется быть вежливым, — сказал Рэдерик. — Потому что мессир Нагберт собирается забрать мессира Норфина на какую-то войну, о которой мне даже не сказали. Мессир Нагберт, вы решили начать войну до