Фарфор Ее Величества - Максим Андреевич Далин

— Заболотцы передали мерзкое письмо, — сказал Нагберт, вздёргивая голову. — Ультиматум практически. Эти подонки требуют, чтобы мы признали независимость Заболотья и вывели войска. Наш гарнизон. Я принял решение.

— Ага, решил с ними повоевать, маленький? — насмешливо спросил Индар. — А ты, собственно, кто? Его высочество ещё не король, так что и ты ещё не королевский регент, утрись.

— Тебя не учили вежливости, бабский шут? — с отвращением осведомился Нагберт.

Ну да, всяко неприятно, когда при подчинённых.

— А в чём мессир Индар не прав? — спросил Рэдерик. — Это не очень вежливо, но и вы сделали невежливо.

— А вы в вашем возрасте должны прислушиваться к словам взрослых, Рэдерик, — рыкнул Нагберт. — И поменьше… гхм…

— Лезть во взрослые дела? — спросил Рэдерик. — Но эти дела не взрослые! Они мои! Вы сами сказали: я могу выбирать себе свиту. Мессир Норфин из моей свиты! Вы не можете отсылать его без моего разрешения!

Нагберт скривился так, что и демоны бы отшатнулись.

— Предатель, узурпатор и убил вашего отца, принц. Славная компания для вас!

У Норфина дёрнулась щека, но он ничего не сказал.

Рэдерик посадил щенка на диван и встал.

— Мессир Нагберт, — сказал он тихо, — если вам не нравятся мои решения или мои друзья, вы можете больше не быть регентом. Я не могу вас заставлять.

Свита Нагберта напряглась. На мерзких мордах генералов появилась тень злобного веселья, они определённо ждали команды нас грохнуть — и мы переглянулись с Индаром, Норфин сжал кулаки, а Барн положил руку на рукоять ножа. Но Нагберт не спешил. Он мучительно думал, как выбраться из этой дурной ситуации — аж корёжился всем лицом. Он не мог развернуться и уйти: ему слишком нужен был наш принц. Ему страшно хотелось с нами покончить, он знал, что может, но ему был слишком нужен наш принц — и рисковать им было страшно.

А принц обязательно сунулся бы в драку. Нельзя было драться.

А меня определённо дёрнул демон.

— С чего это вы полезли на рожон, Нагберт? — сказал я до наглости небрежно. — Будто оставшиеся дни изменят погоду… Ну хочет мессир принц, чтобы Норфин присутствовал на коронации — пусть присутствует. Это что, такая невероятная проблема, что ли, чтобы из-за неё устраивать скандалы?

Нагберт зыркнул на меня.

— Хм, — пробормотал он. — Звучит неглупо, — и взглянул на Рэдерика.

Подозрительно и оценивающе.

— Я тоже так думаю, — сказал Рэдерик. — Как мессир Клай. Я же не хотел ссориться, я просто хочу, чтобы мессир Норфин не уезжал.

— Вы же уже не маленький, прекраснейший мессир, — ласково сказала Люнгера. — К чему капризы?

Рэдерик взглянул на неё, и, видимо, очень выразительно: Люнгера замолчала.

— Не спеши, Лягушка, — сказал Индар. — Успеешь.

— Нагберт, — сказал я, — мне нужно сказать вам пару слов с глазу на глаз.

Нагберт перекосился всем телом, скорчил жуткую гримасу, но неожиданно сказал:

— Пойдёмте в гостиную.

— Только велите вашим воякам убираться, — сказал я. — Нечего им делать рядом с ребёнком.

Оба вояки тут же нарисовали на своих лицах страстное желание немедленно разобрать меня на кости и шарниры. Но Нагберт махнул рукой.

— Отправляйтесь в мою приёмную, — приказал он им.

Гады не хотели уходить, но и ослушаться не могли, так что ушли как миленькие. И у меня немного отлегло от души. А Нагберт впрямь пошёл в гостиную принца.

И я пошёл за ним, совершенно не уверенный, что действую правильно. Я только чувствовал, что надо растащить Нагберта и Рэдерика в стороны: что бы ни произошло между ними сейчас, нам это совсем не на пользу.

Нагберт сам прикрыл за мной дверь и ощерился:

— Что надо, мертвец?

— Нагберт, — сказал я, — ты зачем его дразнишь? Принца? Хочешь взбесить мальчишку? Что тебе это даст, скажи?

Нагберт ткнул меня пальцем в грудь:

— Скажи своему Норфину, чтобы он не лез в мои дела! Его солдатня слишком много на себя берёт! Да и он сам — у него для вояки слишком длинный язык, он мне мешает! А впереди всё равно реформа армии, ты понимаешь или нет⁈

— Нагберт, — сказал я, — я не политик. Ваши всякие реформы — ваше внутреннее дело, перелесское, я в этом не разбираюсь и не вмешиваюсь. Но моя государыня мне чётко приказала охранять Норфина. Можешь считать, что я тупой солдат, но у меня приказ, в дым, в прах, в кишки! И приказ этот никто не отменял! И я буду его охранять! Хоть от кого! Хоть от тебя! Ты-то понимаешь?

— Кукла ведь диктатора имела в виду, — проворчал Нагберт.

— Не знаю, — сказал я. — Да мне и плевать. Государыня мне сказала: «Охраняй Норфина, точка». И я охраняю. Тем более что принц хочет, чтобы Норфин был на коронации. Ты не подумал, что у парня тоже есть своя гордость? Что парню, может, хочется, чтобы Норфин увидел, как на него корону надевают?

Я врал напрополую, нёс всё, что приходило в голову, но Нагберт задумался.

— Ты на днях станешь правителем официально, — сказал я. — Не гони лошадей. Может, после коронации моя государыня скажет: «Клай, отбой, уезжай домой», и я просто уеду и весь ваш бардак забуду, как дурной сон. И долбись тут сам, как хочешь. Но пока я здесь… не лезь, я тебя прошу. Я тебе не мешаю — и ты мне не мешай.

Нагберт вытащил из кармана флягу, роскошную предельно, из тусклого серебра, с вставками из какого-то прекрасного самоцвета в золотистых и красноватых разводах, ювелирную и наверняка королевскую. Отвинтил крышку и сделал глоток.

Решил ром с собой носить. Нервы успокаивал.

— Ладно, беленький, — сказал он, слегка подзаправившись. — Играй, пока играется… — и вдруг взглянул мне в лицо, цепко и холодно. — А что это за история с дочуркой Дайнары? Я еле уговорил девочку приехать, а ты гонишь… нехорошо.

— Так убить же меня хотела, — хмыкнул я. — Что ж, мне теперь второй раз помереть для твоего удовольствия?

— Говорят, — медленно сказал Нагберт, глядя мне в лицо, — принц что-то такое сделал с её растениями…

Да хоть глаза прогляди, подумал я. У меня маска, фарфоровая маска, ничего ты на ней не прочтёшь.

— Почему — принц? — ужасно удивился я. — Я. Я снимал такие проклятия ещё в Синелесье. Да девка и разлетелась, потому что я убил её мать. Я бы и её убил, да вовремя остановился. Всё-таки женщина… вдобавок, кажется, сумасшедшая. Пусть живёт, только подальше отсюда.

Я понятия не имел, сколько видел Орстер и успела ли Лайза что-то разболтать Нагберту, поэтому просто вдохновенно врал. Но судя по тому, как среагировал Нагберт, Орстер смылся в