Черная Песнь - Энтони Райан

бронзы, соединенных медной проволокой в жилет. Он лежал на костях, давно лишенных плоти - то ли в результате разложения, то ли от внимания падальщиков. Он был лишь частично целым, не хватало одной ноги и предплечья, и его легко можно было бы принять за человеческие останки, если бы не череп, венчавший грудную клетку. Глазницы представляли собой неровные отверстия, обрамлявшие зияющие ноздри над набором острых удлиненных зубов.

"Шакалоголовые люди, - пробормотал Нортах, подойдя к Ваэлину. Они присели, чтобы осмотреть их получше, и Ваэлин обратил внимание на многочисленные рваные раны и переломы ребер и верхней части рук.

"Смерть от насилия", - сказал он. "И она не была быстрой".

"Может, его съел один из братьев?" Нортах заглянул в глазницу черепа и тихонько рассмеялся. "А может, и нет".

Он сжал обеими руками челюсти черепа и раздвинул их, открыв человеческое, но лишенное кожи лицо.

"Маска шамана?" удивился Ваэлин. "Что-то, что надевают на церемонию".

"Носят на войне", - сказала Ми-Ханн, впервые за несколько дней произнеся слова. Повернувшись, Ваэлин увидел, что ее внимание приковано к чему-то дальше по склону. Поднявшись, он направился к ней и быстро собрал десятки костей, валявшихся на земле между толстыми стволами окружающих деревьев. При беглом осмотре обнаружились скелеты в разном состоянии, многие были безрукими или обезглавленными, на всех была одна и та же маска в виде звериного черепа.

"Слишком крепкая для обычной собаки, - заметил Нортах, держа в руках одну из масок. "Неправильные зубы для шакала".

"Волк", - сказал Ваэлин. "Более мелкая порода, чем в Королевстве. Но все равно волк".

"Это была битва", - прокомментировала Эллеси, поднимая с земли небольшой предмет и бросая его Ваэлину. На скудном свете он увидел грязно-зеленый от возраста наконечник стрелы, но все равно легко определил, что это бронзовый наконечник.

"Битва, разыгравшаяся так давно, что все остальное сгнило", - заключил он вслух.

"Остались там, где упали", - заметил Луралин. "Никто не пришел позаботиться о мертвых".

"Возможно, это было не в их обычае, - предположил Нортах.

Или некому было заботиться, подумал Ваэлин, получив мгновенный импульс подтверждения от черной песни. Пока он переводил взгляд с одного поверженного, давно умершего воина на другого, в нем росла уверенность, что если бы они прочесали этот остров из конца в конец, то нашли бы только больше подобных сцен.

Стремясь добраться до гребня острова до наступления ночи, он решил не размышлять над загадкой, а идти дальше. Еще через час подъема открылось зрелище, подтверждающее человечность тех, кто когда-то здесь обитал. Стена была сложена из местного камня и тянулась по обе стороны, а ее концы терялись в джунглях. Лианы проникали сквозь камень, скрывая большую часть резьбы, которой он был покрыт.

"Они не были дикарями, - сказал Нортах, отодвигая лозу, чтобы рассмотреть знаки на камне. Это были явно какие-то пиктограммы, выложенные в аккуратный прямоугольный узор. "По крайней мере, они умели писать. Хотя, боюсь, за многие века не нашлось ни одной души, способной прочесть ее".

"Это их память", - сказала Луралин с глубокой печалью в голосе, прижав руку к стене. "В Истинном сне было нечто подобное. Это не было укреплением. Так они отмечали свое пребывание на земле. Это священное место".

Не найдя ступеней или других способов обойти стену, они вскарабкались по ней, перебираясь через спутанные лианы на сравнительно голый склон за ней. Оттуда было рукой подать до хребта, образующего сердцевину острова. Ваэлин моргнул от сильного ветра, дувшего с хребта, и оглядел покрытую туманом землю и море внизу. Сквозь клубящуюся дымку он разглядел мачту "Штормового ястреба", после чего она снова сгустилась. Взгляд на небо подтвердил наступление ночи: несколько звезд уже начали мерцать в темнеющей синеве.

"Что-нибудь кажется тебе знакомым?" - спросил он у Луралин, которой не терпелось найти укрытие, а не разбивать лагерь на таком открытом месте.

Она долго разглядывала окрестности, разочарованно нахмурив брови. "Во сне все было по-другому, - сказала она. "Меньше деревьев... . . Подожди". Нахмурившись, она сосредоточилась на чем-то дальше по хребту и начала бежать к нему. Поначалу Ваэлин не видел видимых причин для ее волнения, но затем последовал за ней, наблюдая, как она огибает валун, который почти ничем не отличался от своих соседей, разве что был немного шире и более конусообразным на вид.

"Я видела это, - сказала Луралин, проводя пальцами по поверхности валуна. "У храма не было крыши, только каменные балки. А это стояло над ним. Высокая, идеальная пирамида, грани прямые как бритва".

Ваэлин подошел ближе и увидел многочисленные углубления в камне. Они настолько обветрились, что он принял бы их за поношения стихий, если бы не смутное сходство с высеченными на стене надписями.

"Они были инкрустированы перламутром", - продолжила Луралин, ее пальцы продолжали исследовать камень. "То, как они отражали солнце, было очень красиво..." Она прервалась, посмотрев в сторону заходящего солнца. "Оно светило с запада. Сюда!"

Ваэлин последовал за ней, когда она двинулась вниз по склону хребта, обращенному к западу, проворно перепрыгивая с валуна на валун, пока не спрыгнула на голую землю и не обернулась с торжествующей ухмылкой. "Вон там, - сказала она, указывая на то, что показалось Ваэлину очередной грудой валунов. Спрыгнув вниз и встав рядом с ней, он проследил за ее пальцем и увидел узкий проем между двумя гранитными плитами.

Это вовсе не хребет, решил он, придвигаясь, чтобы заглянуть в отверстие. Это руины. Здесь стояло великое сооружение, нечто великолепное, разрушенное природой. Эта мысль пробудила неизбежные воспоминания о Павшем городе и тайнах, заключенных в сером камне, который когда-то стоял в его центре. Казалось, где бы они ни находились, само их присутствие предвещало крах.

Подойдя к отверстию, он заглянул внутрь, увидев лишь пустую тень и почувствовав затхлый воздух, который не давал ни малейшего представления о том, что находится внутри. Щель была достаточно широкой, чтобы в нее можно было проникнуть, но он воспротивился желанию сразу же заглянуть в нее. Черная песня немного стихла, но нота узнавания Тьмы была так же сильна, как и прежде. "Срежьте несколько веток, - сказал он Сехмону и Эллеси. "Нам нужны факелы."

В мерцающем пламени факела виднелась лишь голая скала, и он с трудом протиснулся в отверстие. Нортах, Луралин и Эреза последовали за ним, а Ми-Хан, не обращая внимания ни на какие приказы, шла сзади. Сехмону и Эллеси, к ее хмурому, но невысказанному раздражению, было приказано разжечь костер и охранять вход. Проход, в который они