Черная Песнь - Энтони Райан

"Опять надписи", - сказал Нортах, проводя факелом по куску упавшей каменной кладки. "Возможно, нам советуют держаться подальше".

"Порог вознесения", - сказала Луралин. "Вот что это значит".

"Ты умеешь это читать?" спросил Нортах.

Она покачала головой. "Он назвал это так. Человек из моего сна".

"Вознесение куда?" спросил Ваэлин, его сапоги разбросали кучу камней, пока они шли по проходу.

"Это не было ясно. Он был совершенно безумен, как я уже говорила. Но я догадываюсь, что когда-то это было место паломничества. Так же, как Великий Тор для моего народа".

Ваэлину пришлось отпихнуть в сторону несколько блоков разного размера, пока он вел их по узкому направлению, пока его факел не запылал, и поток холодного воздуха не овеял его лицо. По мере того как он продвигался вперед, препятствия уменьшались, и факел разбрасывал искры в широкую камеру. На потолке виднелись тусклые отблески: свет вечернего неба находил щели между камнями. Они изгибались вверх и над головой Ваэлина, создавая впечатление купола. Однако пространство, которое он покрывал, казалось пустым.

"Вот оно", - сказала Луралин, в ее голосе прозвучали недоумение и разочарование. "Я узнаю этот узор". Ее нога заскользила по покрытой пылью плитке пола, открывая сложную матрицу из переплетающихся шестиугольных фигур, одни светлые, другие темные. "Но здесь было не так уж и пусто. Камень был здесь". Она переместилась в центр камеры и указала на низкую платформу в ярд шириной, шестигранную, как и напольные плитки, но лишенную всего, кроме кучи пыли. "Он все время кружил вокруг него и говорил".

"Он к нему прикасался?"

"Нет, я не видела".

"Должно быть, да". Он протянул руку к тому месту, где должен был находиться камень, и почти ощутил под пальцами его гладкую поверхность. "В нем должна была храниться его память, суть того, кем он был. Он ждал нас. Мы должны были поговорить с ним".

"Похоже, брат, - сказал Нортах, подойдя к нему с выражением сочувствия, - мы проделали долгий путь ради пустяка".

"Я не понимаю", - сказала Луралин, и в ее голосе прозвучали нотки бешенства. ""Истинный сон" привел нас сюда. Никогда еще он не направлял меня по ложному пути".

Ваэлин уже собирался приступить к более тщательному осмотру комнаты, когда его взгляд уловил небольшой отблеск среди кучи пыли. Пригнувшись, он увидел, что он исходит от самой пыли - пыли такого оттенка серого цвета, который он уже видел раньше.

"Да!" Луралин появилась рядом с ним, на ее губах заиграла почти отчаянная улыбка. "Должно быть, это оно". Она протянула руку к куче пыли. "Все, что осталось..."

"Не надо!" Ваэлин потянулся, чтобы взять ее за руку, но она оказалась слишком быстрой, ее палец погрузился в пыль, когда его рука сомкнулась вокруг ее запястья, и он почувствовал, как порошок осыпается на его кожу. В одно мгновение помещение исчезло, и свет залил его зрение. И закричала черная песня.

ГЛАВА 26

Боль вцепилась в его разум, словно когти, вонзая огненные когти глубоко в его существо. Он рухнул на пол, неслышные хрипы вырывались из его стиснутых зубов. Некоторое время он только и делал, что корчился в агонии от нахлынувшей черной песни. Она затопила его разум неистовой музыкой, самой уродливой и диссонирующей на данный момент. Старые кошмары выныривали из памяти и соединялись с самыми ужасными воспоминаниями, создавая гротескные пародии на пережитое. Дентос смотрел на него с пустынного пола, и на его забрызганных кровью чертах застыла ухмылка. Баркус с неоспоримой искренностью просил прощения, прежде чем топором отрубить ему ноги. А Дарена... . .

"Ты убил нас".

Она стояла на плато в северной Воларии, такая же прекрасная, как и в жизни, такая же красивая, как и ребенок, которого она держала на руках. Младенец вцепился маленькими ручонками в плоть лица матери, и из его улыбающегося рта вырвалось счастливое хлюпанье.

"Почему?" спросила Дарена, в ее голосе и на лице читалось лишь грустное любопытство. "Зачем ты убил нас, если мы так любили тебя?"

Его руки заскребли по твердой земле, ноги подкосились, когда он попытался уползти, преследуемый ее мягким, пытливым голосом. "Это было сделано для того, чтобы ты мог прийти сюда и изобразить героя? Спасти женщину, которую действительно любил? Была ли я когда-нибудь чем-то большим, чем просто удобством?"

Он зажмурил глаза и прижал ладони к ушам: боль, о которой он и не подозревал, проникала в него, а песня бушевала с безудержной злобой.

"Хватит!"

Голос изгнал ярость песни в одно мгновение, ее внезапное и полное отсутствие было почти как новая форма агонии. Ваэлин так долго терпел ее ярость, что молчание показалось ему совершенно странным, но, исчезая, боль принесла такое чувство освобождения, что он задохнулся от бессильного облегчения.

"Он так и будет лежать?" - спросил тот же голос. В нем прозвучала глубокая властная нотка, сдобренная слабым, недоверчивым весельем.

Моргнув, Ваэлин увидел перед собой хмурое, обеспокоенное лицо Луралин, и облегченный вздох вырвался из ее губ, когда она увидела, что к его взгляду вернулось понимание. "Я почувствовала это, - сказала она густым голосом, и на глаза навернулись слезы. "Всего на мгновение. Я почувствовала то, что чувствуешь ты. Прости, я не знала..."

"Если вы закончили, - вмешался авторитетный голос, - у нас есть дело, которое мы должны выполнить".

Луралин отошла в сторону, и перед ней предстал высокий мужчина с бронзовой кожей. Его безбородые черты лица были угловатыми и строгими, и Ваэлин определил, что он где-то в среднем возрасте. Длинные, отливающие серебром волосы были заплетены в сложную сложную косу, украшенную жемчужинами. На нем был жилет из бронзовых пластин, скрепленных медной проволокой, поверх туники из грубой ткани, доходившей до колен. Строгое выражение его лица сочеталось с хмурым любопытством.

"Оба такие бледные", - сказал он. "Вы родом из страны, где нет солнца?"

"Изредка солнце и часто тучи", - ответил Ваэлин, поднимаясь на ноги. "И часто идут дожди".

Бронзовокожий мужчина пристально, почти настороженно посмотрел на него. "В тебе есть что-то нехорошее, - сказал он. "Голос, который мне не понравился, и я подавил его".

"За что я тебе благодарен". Ваэлин повернулся к Луралин. "Это он?"

"Человек в моем сне был другим, - сказала она, покачав головой. "Бледный, как мы, и безумный. А он, похоже, очень разумный".

Оглядевшись вокруг, Ваэлин без удивления узнал шестиугольные плитки на полу, но все остальное поражало