Фантастика 2025-156 - Оксана Олеговна Заугольная

— Мне холодно.

— У тебя есть одеяло.

Поняв, что от брата ничего не добиться, я ушла на свою койку. Завернулась в одеяло с головой и уснула.

А новый день принес новые проблемы.

Меня накормили завтраком, а потом мужчины уехали, оставив Мишеля присматривать за мной. Я было обрадовалась — из всех четверых он представлялся мне наиболее мягким и внушаемым, но увы, брат даже разговаривать со мной не стал. Я пыталась взывать к его совести, рассказывать о том, как умирала государыня, убеждать, что мать не перенесет еще и моей смерти, но ответом мне было глухое молчание. Слышал ли он меня вообще?

А днем моему спокойствию был нанесен сокрушительный удар.

Вошедший Гор с холодной усмешкой кинул мне под ноги куклу с разбитым фарфоровым лицом. Ту куклу, которую Симеон подарил Амале, с которой она не расставалась, даже спать укладывая рядом с собой.

Разглядев «подарочек», я похолодела и кинулась к нему.

— Что вы наделали? — закричала я. — Где моя дочь?

— Пока ничего, — ухмыльнулся Гор. — Она не твоя дочь, Марта. Она всего лишь крестьянское отродье. Ее жизнь ничего не стоит.

— Она ребенок! Совсем малышка! Не смейте ее трогать!

— Амала у нас, Марта. Сегодня я принес тебе ее куклу. Потом принесу локон. А через несколько дней — ручку или ножку. Или ухо. Что выберешь?

Я взвыла, как раненый зверь, кидаясь на него с кулаками.

— Нет, нет!

Гор оттолкнул меня без всякого труда. Одного его движения хватило, чтобы я отлетела к стене.

— Выбирай, кого из детей ты хочешь?

— Что будет с наследником? — я облизнула губы и уставилась на Гора. Меня колотило как в лихорадке.

— Возможно, ничего. А возможно, мы поставим государю те же условия. Сначала локон, потом палец, потом ухо… Интересно, надолго ли хватит его выдержки? Конечно, он мужчина. И вряд ли отдаст свою власть за такую мелочь, как сын. В конце концов, заделает еще, это не так уж и сложно.

— Вы сумасшедшие! — выкрикнула я. — Смерть — слишком легкое наказание для вас!

— Маленькая девочка или маленький мальчик? — наотмашь ударил холодный голос. — Дочь пьяницы или наследник гнилого тирана? Выбирай побыстрее, Марта.

Он ушел, я взвыла в голос от ужаса. Разве можно сделать выбор? Как пожертвовать одним ребенком ради другого? Оба они мне не родные. Но за обоих я приняла на себя ответственность.

Лихорадочно огляделась, ища уже не возможность побега, не свободу — а быструю смерть. Я сейчас покончу жизнь самоубийством — и не нужно будет делать никакой выбор.

Смогу ли я разбить насмерть голову об стену? А воткнуть себе в шею металлическую ложку? Ничего я не смогу, глупая слабая княжна! Лучше б и не приезжала на Юг!

Захлебываясь в рыданиях, я жалела саму себя куда больше, чем детей. За что мне все это? Я лишь хотела спасти мальчика, но только погубила его и себя.

Я орала и проклинала братьев и Гора. Желала им смерти в муках. Кричала, что ненавижу их. А когда слезы иссякли и горло начало саднить, я забилась в угол койки и принялась размышлять. Гор сказал, что у меня есть несколько дней. Значит, нужно использовать их с умом.

Умереть сейчас — это роскошь. Нельзя сдаваться. Детей моя смерть не спасет.

* * *

На следующий день Мишель вместе с обедом принес прядь светлых гладких волос. На этот раз я удержалась от истерики, внушая себе, что это могут быть чьи угодно волосы. Не Амалы вовсе. Хотя цвет и похож. С мучителями больше не разговаривала и от еды гордо отказывалась.

Еще через день за стенкой началась суета, а потом дверь распахнулась. Принесший ужин Ратмир потоптался в дверях и неловко сообщил:

— Мы уедем в город до утра. Здесь останется Гор. Не делай глупостей, пожалуйста. И поешь. Голодать бессмысленно, у тебя нет времени на бунт. Только силы кончатся. Поверь, я пробовал. Это ни к чему хорошему не привело.

Ушел, оставив на пустой койке миску с супом.

Не делать глупости? Интересный совет. Это тебя я не смогу убить или покалечить. А Гора — запросто. Вот ему я ложку в шею воткнуть непременно попытаюсь.

Я поела, здраво рассудив, что силы мне и вправду нужны. С тоской поглядела на ложку, которая ничуть не стала острее. Что дальше?

Подошла к дверям, прислушалась.

— Гор, — мягко позвала я своего тюремщика. — Ты тут? Мне страшно!

Рукоять от ложки больно впивалась в мякоть ладони. Я сжимала ее так крепко, что пальцы совсем онемели.

— Раньше надо было думать, — пробормотал Огневицкий. — Теперь страшно всем.

— Вы же хороший, благородный человек, — продолжала я ласково. — Неужели и вправду сможете убить ребенка?

— Не заговаривайте мне зубы, Марта, — он зачем-то предпочитал меня называть по-старому. — Я не поддамся на уговоры. Если вам интересно, то да, смогу. Никаких сложностей, на ринге было куда как сложнее. У детей тонкие шейки, хрупкие кости. Щенки, котята, цыплята… их проще убивать, пока они не окрепли и не отрастили когти и зубы.

Я содрогнулась от тоски, звучавшей в его голосе. Он и в самом деле… убивал? Хладнокровно, с ясной головой? Я могу понять, когда в драке или по приказу… Но это — совсем другой расклад.

— Знаете, а я думала, вы собирались делать мне предложение, — попробовала зайти с другой стороны я. — Вы ведь ухаживали за мной?

— Глупости. Мне неинтересны чужие дети. До тех пор, пока я не понял, что вы — не простая прачка, я просто развлекался. Вы — красивая женщина, Тиль. Молодая. Дерзкая. Мне нравилось, как вы разговаривали, как двигались, как смотрели свысока на всех. Я хотел с вами переспать, это правда. А брак… увольте.

Я закрыла глаза и сжала губы. Хотелось скулить как побитой собачонке. Глупая, глупая Тиль! Ты ведь ему почти доверяла! Ты совершенно не разбираешься в людях.

— А почему не переспали? — выдавила из себя, глотая отвращение и стыд. — Я не сказать, чтобы была против. Мне ведь тоже брак был не нужен.

— Так ты носом вертела.

— Ты слишком тянул. Мог бы и обозначить свои намерения.

За тяжелой дверью раздался смешок.

— А ты не такая уж и скромница.

— Я была фрейлиной государыни, — тут я отчаянно блефовала, но точно знала: Гор слопает мою ложь с превеликим удовольствием. — Думаешь, мы там в карты по ночам играли?

Как противно! Но признаться честно: я готова с ним даже переспать, если мне это поможет спасти детей. Хотелось бы до этого не доводить, но…

— Знаешь, я не сразу догадался,