Фантастика 2025-156 - Оксана Олеговна Заугольная

— Нет, — шипит он. — Смерть — слишком просто для такой змеи. Сначала я убью твою дочь — а ты будешь смотреть. Буду отрезать ей пальцы…

Этого достаточно, чтобы на глаза опустилась черная пелена. Я с криком бросаюсь на него, целясь ногтями в глаза. Очередной удар по лицу отбрасывает меня на койку. В груди что-то хрустит. Страшная боль охватывает тело.

Гор скидывает меня на пол, бьет ногами по животу и бокам. Потом останавливается, хватает за волосы, заглядывая в лицо.

— Не думай, что сдохнешь быстро, тварь. Я с тобой еще не закончил.

— Ратмир тебя убьет.

— Или я его. Он мне больше не нужен. Я уже догадался, где наследник. Он у Озерова, верно? Недаром его сынок вокруг тебя вертелся. Но ты не волнуйся, я не убью мальчишку. Я выращу его как своего сына. И через двадцать лет…

Я не слушаю бред этого психа. Пусть себе болтает. Моя ослабевшая рука натыкается на пистолет. Убрать сажу — дело нескольких мгновений. А потом я стреляю — криво, почти не целясь, но почти в упор. И Гора отбрасывает прочь.

Превозмогая боль в ребрах, я ползу к нему. Он жив, лишь на боку расплывается красное пятно. В глазах мужчины ужас.

— Это тебе за Мариуса, — выплевываю я и нажимаю спусковой крючок снова. Конечно, ничего не происходит. Я забыла, что пистолет после каждого выстрела нужно заряжать.

Гор булькает от смеха, морщится и пытается подняться. И тогда я бью его рукояткой в висок. В конце концов, я не какая-то там простолюдинка, я княжна Снежина. Мой род всегда был воинственным и жестоким!

За мою боль! За мою дочь! За ложь! За Мариуса!

С криками отчаяния я бью его по голове, уже не понимая, зачем. Мне отчаянно плохо, все, что я знаю: он убьет меня, если я не убью его. А потом пистолет падает у меня из рук, и меня все же тошнит, долго и мучительно. Под ребрами взрывается боль, я вою, падая на пол, сворачиваюсь клубком.

Гор не шевелится, я как-то ощущаю, что он мертв. Но и мне, наверное, недолго осталось. Убежать, даже уползти я не смогу.

Сколько времени прошло, я не знаю. Если не шевелиться и почти не дышать, то боль не такая сильная, и я словно оцепенела.

Потом хлопнула дверь амбара, раздались голоса, очень скоро ставшие тревожными.

— Тиль, Тиль! О небеса! Что тут произошло?

— А я говорил, что нельзя оставлять ее с этим Гором наедине! — Кто это прорычал? Неужели Мишель? — У него же ни чести, ни совести!

— Сестренка, ты жива? — Прохладные пальцы коснулись шеи. — Пульс есть. А что с этим?

— Мертв.

— Туда ему и дорога. Нужно отвезти ее к целителю.

— Не довезем.

— Значит, везем целителя сюда, — в голосе Ратмира слышится привычный металл. — Синегорский, бери коня, мчись в Большеград. Кто там самый лучший целитель?

— Пиляев, — удается вытолкнуть из себя мне.

— Привезешь Пиляева.

— Это опасно. Нас узнают.

— Теперь это неважно. Все уже неважно. Главное — спасти Тиль. Потерпи, девочка, я не позволю тебе умереть. Достаточно нам смертей.

В этом миг я простила брата за все. Наверное, он все же меня любил.

— А…ма… ла…

— Все с ней в порядке. Ее забрал твой княжич, мы даже не видели малышку.

— М?

— Симеон. Он в Большеграде. Амала у него. Это Гор придумал, он же знает, как ты привязана к ребенку. Ну не плачь, не нужно. И Мариус тоже в безопасности. Уже несколько дней, как в столице.

Я дернулась. От неожиданности у меня даже глаза открылись. Я уставилась на Ратмира с недоумением и ужасом.

— Старший князь передал наследника отцу. Я с ним встречался. Точнее, он со мной. Хитрый лис, у него везде свои люди.

— Нужно сообщить Симеону, — неожиданно тихо сказал Мишель. — Он будет в ярости.

— Нет! — прохрипела я.

Меньше всего мне хотелось, чтобы Сёма видел меня в таком ужасном виде. А вдруг я умру? И тогда он будет вспоминать изувеченное тело, а не ту Тиль, какой я была с ним.

Конечно, меня никто не послушал. Ратмир держал меня на руках и, кажется, молился. А Мишель исчез.

Спустя вечность раздались два новых голоса: я узнала и мягкий баритон Пиляева, и гулкий бас Симеона.

— Кто это сделал? Изверги! Спокойно, Марта, я рядом, я не позволю вам умереть. Ребра сломаны… Левое плечо вывихнуто. Сотрясение мозга.

— Марк, в Большеграде есть некроманты?

— Это сказки, княжич, некромантов не существует. Во всяком случае в том виде, в котором вы подразумеваете.

— То есть эту тварь никто для меня не оживит? И я не смогу убить его повторно?

— В очередь, — буркнул Ратмир. — Сначала его убил бы я.

— Нужно ее переложить на койку, — деловито заявил Пиляев. — Ратмир, будьте любезны. Хотя погодите…

Прохладные ладони крепко обхватили мою голову, а потом исчезло все, кроме мягкой уютной тьмы.

Глава 34

О последствиях

— Лежите, княжна. Не вздумайте подниматься, — монотонный голос Пиляева успокаивающе гудел над ухом. — Воды?

Я прислушалась к себе: если что-то и болело, то не слишком навязчиво. Ныли ребра, стучало в висках, но в целом самочувствие было значительно лучше. Хороший целитель какой, сильный и умелый.

Ни есть, ни пить, ни открывать глаза не хотелось.

— Мама, — невольно сорвалось с губ.

А собиралась произнести «Амала».

— Вашим родителям отправлена зеркалограмма, — Пиляев меня не понял. — Они приедут как можно быстрее.

— Не надо! — вот теперь глаза распахнулись сами собой. — Пусть не приезжают! Кто посмел?

— Князь Озеров.

Я громко и витиевато выругалась. Раньше я бы никогда себе подобного не позволила, а того, с чьих губ могли сорваться бранные слова, окатила бы презрением. Но теперь я изменилась. И мир вокруг меня тоже стал куда более сложным. Во всяком случае мне немного даже полегчало.

— Не поднимайтесь!

— Идите к черту, я в порядке, — буркнула, осторожно усаживаясь на постели. — Где я?

— В моем доме.

Я огляделась, с удовольствием подмечая высокий потолок и широкие окна. Шпалерные обои, бархатные портьеры, овальные медальоны чьих-то портретов на стенах. У госпожи Пиляевой отменный вкус.

— Где моя дочь?

— В княжеской усадьбе. Послушайте, Тиль, мне все рассказали. Сейчас вам нужно отдыхать. Время геройств прошло.

— Ну конечно, так я вам и поверила. А братья? А Гор — он точно мертв? Меня теперь посадят в тюрьму?

— Я понятия не имею, где ваши братья, — терпеливо ответил милейший доктор. — Но зато знаю, что в моей