Эльфийское кружево - Матвей Геннадьевич Курилкин

провала в бездну. Однако всем известно — наше летосчисление несовершенно. Мы не можем знать, сколько точно прошло лет с тех пор, как наш народ оказался в этих пределах — слишком много катаклизмов выпало на нашу долю в то тяжёлое время. Некогда было считать годы и даже столетия. Мы — совершенные и самые лучшие творения бога. Мы не стареем. Но время безжалостно даже к нам — слишком мало осталось тех, кто был свидетелем ужасных событий. И даже те, кто остался, не смогли удержать в голове точных цифр. Кто-то скажет, что цифры неважны. Он ошибётся. Мы должны помнить всё. Каждое столетие, каждый год, и каждый день, проведённый в бездне. Мы должны помнить всё, что происходит с нами, дабы не уподобляться неразумным младшим народам. Но простите, я отвлёкся. Сегодня праздник. И в этот праздник принято подводить итоги.

Влад прекрасно понимал, что это стандартная речь, он подобные слышал тысячи раз. И всё-таки обаяние и харизма оратора действовали. Этого господина Лориана Найрона хотелось слушать. Речь не казалась скучной, всё внимание зрителей было сосредоточено на говорившем. Найрон рассказывал о том, что бездна — это страшное, враждебное пространство, в котором первородные оказались по ошибке. Он говорил о том, какое великое будущее ждёт эльфов там, на Земле, когда они вернутся. Но для того, чтобы вернуться — нужно доказать божеству, что оно ошиблось. А для этого необходимо вновь занять то положение, которое и определено для первородных изначально богами.

— Мы должны утвердить своё господство для всех сомневающихся. Каждый демон, орк, все иные, кто только ни есть в бездне, при виде светлорождённого должны понимать — это идёт господин. А те, кто не согласятся покориться должны быть уничтожены. Тогда и только тогда божество поймёт, какую ошибку совершило, сбросив нас в эти унылые пределы. А даже если и не поймёт, — позволил себе лукавую улыбку Найрон, — Нам уже будет всё равно, так ведь? Ведь мы снова займём единственно правильное и естественное положение.

«Да уж, будь я эльфом — на меня бы подействовало, — размышлял Влад. — Очень, очень убедительно, потому что тебя уверяют в твоей исключительности. А в этом обычно и убеждать не нужно, в это каждый сам верит легко и просто. А ещё понятно, что у остроухих комплекс. Один, но на всех сразу. Там, на Земле, они были не одни, судя по всему. Похоже, и хоббиты, и феи, и другие там находились в один момент, но никто главенство первородных не оспаривал. А теперь — вот ведь незадача! — их, таких исключительных, скинули в кладовку с ненужными вещами, как и всех остальных. Конечно, будешь тут изо всех сил утверждать для себя, что ты исключительный! Впрочем, пожалуй, все остальные здесь, в бездне, чувствуют ту же обиду. И я не исключение. Очень неприятно сознавать, что ты оказался лишним! Вот только порабощать всех, чтобы доказать обратное, всё-таки перебор! Нет, с первородными мне не по пути, это точно. Пожалуй, даже если бы мы с ними встретились первыми, ничего бы не изменилось. Такая философия меня точно не устраивает, как хотите, дорогие божества…»

А Найрон продолжал вещать. Он рассказывал о том, что этот год был очень удачен для Светлого Токлиана. Что они вновь продвинулись к своей глобальной цели, и, хотя на пути встречались сложности, в общем и целом народ светлорождённых ещё на шаг ближе к возвращению на Землю.

— Все прочие мусорные народы не понимают, что их борьба — это лишь попытки отсрочить неизбежное, — в голосе Найрона появилась тщательно дозированная сдержанная радость. — И очень скоро мы докажем, что их попытки жалкие и ничтожные по сравнению с нашим величием. Осталось совсем недолго, великие светлорождённые, совсем недолго. Мы уже раскрыли секрет добычи гелиотропа. А после того, как у нас будет достаточно ресурсов… я знаю, многим из вас доводилось слышать о проекте «Ангел». Так вот, для того чтобы его воплотить… для того, чтобы призвать карающую длань на всех невежественных, неразумных, мусорных тварей, нам не хватало только этого. И уже очень скоро о любом сопротивлении можно будет забыть навсегда. Сегодня день, когда я, Лориан Найрон, говорю вам, народ Светлого Токлиана: обратный отсчёт начался. Очень скоро мы утвердим своё господство в бездне и вернёмся туда, где наше место по праву!

«Ой, йооо, — думал Лопатин, вжав голову в плечи под одобрительные крики собравшихся. — А ведь это он про меня говорит! Выдает пока ещё желаемое за действительное. Хрен его знает, что это за ангел такой, но если не будет другого выхода, то тут хоть руки на себя накладывай! Потому что участвовать в этой гадости я не собираюсь точно. Эти твари действительно задумали геноцид в стиле Гитлера или Пол Пота! Я в таком участвовать не хочу. Не знаю уж, прощает ли за такое бог, если он есть, а вот я сам себя точно не прощу. Бежать надо! Быстро и стремительно! И яду какого-нибудь найти, что ли, в воротник зашить. Потому что, если поймут, что добром не получится, они своего всё равно добьются, твари. Ставки слишком большие, не до миндальничания. Тем более с представителем мусорного народа. Нет, из этого сумасшедшего дома нужно валить, очень срочно».

Всенародное эльфийское ликование между тем всё не заканчивалось. Сенатор Лориан исчез со сцены, — Влад не заметил, как он уходил, — а праздник только набирал обороты. На взгляд Лопатина веселье здорово напоминало концерт самодеятельности. Да, выступающие были очень хороши. Лучше, чем девяносто процентов певцов привычный Владу эстрады. Певцы попадали в ноты и у них был широкий диапазон, танцоры двигались, как юные боги, а иллюзионист был настоящим магом. Возможно, буквально. И всё-таки то, как это было собрано вместе, организовано, было похоже на какой-нибудь концерт на дне провинциального городка. Влад сам на таких неоднократно бывал. Мелковато это смотрелось для столицы государства, которое претендует на главенство в целом мире.

— Кто этот сенатор? — Тихонько спросил Лопатин. — Он, получается, главный в Светлом Токлиане?

— Формально — нет, дорогой Влад, — ответил посол и парню показалось, что на лице у него мелькнула тень недовольства. Не Владом, а тем, о ком они говорили. — Нашим государством управляет сенат, и теоретически каждый из сенаторов имеет равную долю власти и несёт равную долю ответственности. Однако ни для кого не является секретом тот факт, что некоторые сенаторы имеют больше влияния, чем другие. В последнее