Утопия-модерн. Облик грядущего - Герберт Уэллс

или поздно заражались ненавистью. Часто случалось, что два человека, каждый из которых обладал приблизительно половиной достоверной информации, убивали друг друга, когда на самом деле им следовало всего лишь объединить свои изыскания воедино и получить полный план полноценной реконструкции.

Да Силва назвал всех, кто совершил или попытался совершить революцию между 1788 и 1948 годами, «революционерами полумрака». Основная заслуга автора заключается в том, что он многое разъяснил и упростил. Его исследования запутанной истории новых социальных концепций стали предметом открытого общественного обсуждения только после установления советского режима в России в 1917 году. Это история умирающих сумерек на рассвете. В двадцатые и тридцатые годы рядовой обыватель свободно обсуждал идеи, возможности и направления действий, о которых никто не осмелился бы даже просто шепнуть на ухо своему приятелю еще сотню лет назад; а двумя сотнями ранее – такое и в голову бы никому не пришло. Едва ли тот рядовой обыватель знал хотя бы несколько имен первопроходцев, фанатиков и сорвиголов, которые завоевали эту свободу для его разума.

Характер конфликта менялся. К 1940 году это стало совершенно очевидным. Помимо первопроходцев появлялись систематические исследователи и изыскатели. Среди тех, кто был готов пожертвовать собой, полумрак становился дневным светом, а упорядоченный анализ таких, как Де Виндт, делал возможным понимание и сотрудничество, что трудно себе представить в XIX веке. Какой была революция того столетия? Подозрительная, запретная, темная, преступная, истеричная и отчаянная. В XX она стала откровенной и сочувствующей. По сути, разница между революциями XIX и ХХ века заключена в уровне интеллекта; после длительного периода бурных споров революционная идея, наконец, прояснилась. Сквозь густые и тяжелые черные тучи прорвалось солнце Современного государства.

Революция по-прежнему нуждалась в мучениках, но отныне мученичество носило иной характер. Биографии революционеров перед Великой войной продолжались во тьме закоулков, подвалов и тюрем среди недоверия и предательства, а в последней битве за установление Современного государства – при свете дня. Сама человеческая реакция обратилась к тьме, заговорам и убийствам. Пропагандист Современного государства все меньше и меньше походил на чуждого мятежного одиночку, потому что становился миссионером в дикой стороне, плохо вооруженным или вовсе невооруженным, находящимся в невыгодном положении, но с отдаленным престижем грядущей власти за спиной.

В более позднем списке смертей революционеров все меньше казней и все больше рассказов об убийствах в общественных конфликтах. Все чаще революционера убивали либо толпа, либо «честный поединок». Вскоре идея Современного государства стала настолько популярной и распространенной, что за нее или против нее перестали биться. Остались лишь недоразумения между наиболее нетерпеливыми фанатиками, имеющими общую цель. Во многих конфликтах историк все еще затрудняется определить, какая сторона, если таковая имелась, могла считаться борцом за Современное государство.

Анализ Де Виндта позволил многое понять. Творчески мыслящий человек, хотя и ожесточился на лжеца и мошенника, терял волю к борьбе против ребячливого приверженца и честного фанатика. Ему не хотелось прибегать к утомительным формулам.

Он просто сообщал:

«Нам – туда. Но шагать придется вместе с заблуждениями и небезнадежной одержимостью».

Так он ставил себе задачу обращаться с любым риском и любой потерей. Здесь можно провести параллели с итальянским фашизмом, который захватил древнюю мафию на Сицилии, состоящую из террористов и шантажистов; частично присоединил ее к себе, частично изменил и тем самым вытеснил с острова. Для того, чтобы переделать Германию, нацистское движение включало в себя крупные фрагменты Коммунистической партии. Так и Современное государственное братство повсеместно боролось с многочисленными организациями, которые, заменив демократические институты, пытались захватить воображение своих приверженцев и направить их по кривой дорожке. Благодаря ясности целей перед людскими умами и громадной ассимилирующей силе, движение Современного государства разительно отличалось от всех предыдущих революционных концепций.

Разница между революционером до Великой войны и революционером после озаряющего кризиса тесно связана с различием между средневековым алхимиком и современным ученым. Разум алхимика преследовали демоны, гоблины и духи, искажали символические навязчивые идеи, каббалистические слова и числа. Этот человек чувствовал себя ужасно одиноким, был одержим религиозными страхами, страхом перед инквизитором, страхом перед правителем наверху и толпой внизу, постоянно сбит с толку в своих попытках получить великие вещества, полон опасными знаниями о ядах и вредных приспособлениях. Зато современный ученый обладает разумом, освобожденным веками анализа и упрощения, успокоенным рассказами о непрекращающихся научных победах, стоически равнодушным к распространенному искажению и одинаково уверенным в своей Вселенной и в себе.

Глава 5

Первая конференция в Басре: 1965 год

Конференция научно-технических работников в Басре в 1965 году рассматривается историками как кардинальная дата в становлении Современного государства. Ее организовал Транспортный союз, который зарождался как свободная ассоциация выживших сотрудников технического персонала по обслуживанию самолетов и морских судов с целью взаимной помощи и защиты. Далеко не все идеи конференции были сформулированы в полном объеме; некоторые из них еще набирали силу и определенность после ее завершения. Тем не менее, эта конференция впервые позволила составить план общего человеческого мировоззрения и создать организацию, способную его осуществить. Это ознаменовало переход от размышлений к действиям.

Идея использования воздушного транспорта в качестве объединяющей и направляющей силы для нового синтеза цивилизации являлась старой и давно знакомой. Во всяком случае, в головах она обитала не менее тридцати лет. К слову, популярный роман «Человеческая смертность», опубликованный в 1933 году (английский романтик Майкл Арлен, 1895–1990), представляет собой забавную фантазию о мире, где доминирует синдикат воздушного транспорта. Эту книгу до сих пор читают с большим интересом. Она наглядно демонстрирует ограниченность образованного воображения в то время. Вера в изобретательские способности, напротив, оставалась безграничной. Воздушные бои на запредельных скоростях даже сегодня кажутся абсурдно преувеличенными. С другой стороны, раздутая купля-продажа акций, выросшая за полтора века, изображается как сфера, которая не подвергается изменениям. Диктаторы воздушного мира нечестно играют на бирже, «проигрываются в пух и прах» и спасаются бегством, то есть ведут себя, как политики старой формации и мелкие мошенники, а не властители воздушных масс. В мире невероятных химических веществ, энергоносителей и скоростей сохранилась фондовая биржа. А еще – Державы и Внешняя политика! Ничто не могло лучше проиллюстрировать человеческую неспособность того времени осознать экономические и политические изменения, которые уже тогда фактически обрушились на людей со всей своей несокрушимой мощью. По какой-то неясной причине умственный и моральный прогресс и институциональные изобретения казались абсолютно невозможными.

Недавно для аспирантов-историков переизданы лондонские «Essential News». Четвертый выпуск (от 4 февраля 1933 года) содержит краткое изложение мыслей того времени о мировом контроле за воздушным движением. В выпуске приводится полная схема «Международного» контроля авиаторов, разработанная небольшой французской группой по предложению М. Анри де Жуваналя и под председательством М. Пьера Дени. Предлагалось объединению «Aeronautique International» придать статус космополитической компании воздушного транспорта. Связанные с хиреющей Лигой Наций «Военно-воздушные силы взаимной помощи» должны были взять на себя контроль над атмосферой. Эти предложения являлись настолько утопичными и невыполнимыми перед лицом системы суверенных государств, что сегодня они кажутся неискренними. Только тридцать лет спустя, после всеобщего самоубийства независимых европейских держав, собравшиеся в Басре технические специалисты смогли оживить широкую концепцию этого начинания.

Первая конференция в Басре отличалась от своих предшественников сначала своей универсальностью, а затем чрезвычайно смелыми и всеобъемлющими предложениями о совместных действиях. По сути, если не по форме, речь шла о проекте Современного мирового государства. Впервые помимо европейских представителей в значительном количестве присутствовали американские, китайские, японские и российские технические специалисты. Более того, чувствуя в себе небывалую силу, они неожиданно объединились и перестали зависеть от своих национальных политических надзирателей. Вновь заявила о себе в мировых делах Новая Зеландия. Прилетели даже два представителя (школьные учителя, которые одновременно являлись достаточно компетентными специалистами в области социальной психологии) из Исландии, которая на пять лет фактически оказалась отрезанной от внешнего мира. Достаточно сравнить повестку дня этой и предыдущих ассамблей, чтобы сразу ощутить гигантский шаг вперед по масштабу и смелости научно-технической мысли.

Фактически речь шла о собрании молодежи. По оценке Амена Рихани, средний возраст участников