Утопия-модерн. Облик грядущего - Герберт Уэллс

составлял около тридцати трех лет. Присутствовали пять или шесть женщин. Еще одной важной особенностью стало широкое использование простого и удобного языка авиаторов – базового английского. Даже присутствующие носители английского языка делали все возможное, чтобы их речи не выходили за рамки гениальной идиомы.

На вершине по-прежнему оставался Общий транспорт. Как уже отмечалось, организатором собрания стал Транспортный союз, первоначально чисто деловой орган, но вдохновителем являлось движение Современного государства, и присутствовали специалисты в области медицины, образования, сельского хозяйства и всех видов промышленного производства. Развернулись многочисленные дискуссии о содержании мировых маршрутов и о связанных с ними административных задачах. Ничто не может преподнести более яркого представления о заброшенном состоянии мира в то время, чем смелость, с какой Контроль взялся за дело и подтолкнул свою деятельность к новым областям. Например, было решено, что все существующие аэродромы и осветительные ориентиры должны находиться непосредственно под его управлением. О приобретении за оплату не могло быть и речи; он просто взял. Каждый самолет в мире следовало зарегистрировать и присвоить ему отличительный номер; соответственно Контроль принимал оплату общего тарифного и регистрационного сбора. Оба, разумеется, являлись обязательными к исполнению. Незарегистрированные дирижабли и самолеты предлагалось рассматривать как пиратские. Им следовало запретить пользоваться аэродромами и заправочными станциями. Более того, незарегистрированные надлежало «изгонять из воздуха». Этим, по идее, должна была заниматься «воздушная полиция», которую планировал организовать Контроль. Аэродромы и прилегающие к ним районы, укрывающие непокорных, подлежали бойкоту.

Такие серьезные рекомендации не принимались без обсуждения, но какого-то особенного протеста почти не последовало, хотя, с точки зрения старшего поколения, они, несомненно, являлись незаконной узурпацией власти. Наибольшее сопротивление оказали политизированные члены русского контингента. Другое противодействие возникло не со стороны авиаторов, инженеров, химиков, биологов или людей подобного типа, а со стороны социологов и экономистов менее передовых школ.

Основное возражение приняло форму вопроса:

– А что на это скажут правительства?

Что касается жителей Запада и китайцев, то они попросту проигнорировали возможность политического вмешательства.

– Ждите, пока они что-нибудь родят, – весело ответили они.

Но Советская Россия и Советская Япония были в то время гораздо более политизированными, чем остальной мир, и, по крайней мере, на этом собрании присутствовали как политики, так и люди науки. Длинную речь с угрозами грядущих неприятностей произнес комиссар Владимир Пешков, осудив планируемый Контроль как коварную попытку восстановить в мире доверие к капитализму, притом что сама его психология оставалась, по сути, и буржуазной, и капиталистической.

– Москва никогда не согласится, – решительно заявил он, – с движением самолетов Контроля над обширными советскими территориями и не допустит эксплуатацию российских нефти и других полезных ископаемых какой-либо сторонней организацией.

– И как Москва этому воспрепятствует? – выкрикнул русский летчик и авиаконструктор Иван Энглхарт. – Не этот ли национализм должен положить конец Третьему Интернационалу?

Пешков ответил ему по-русски, брызнув слюной от негодования:

– В Москве поговорим.

– Я не планирую туда возвращаться в ближайшее время, – гордо произнес Энглхарт. – Я – гражданин мира, и я вернусь в Россию в свое время и по-своему.

– Это измена! И ты за нее ответишь! Можешь не сомневаться, Москва об этом позаботится.

– А когда она об этом узнает?

– Очень скоро.

Находясь всего в нескольких ярдах от Пешкова, Энглхарт покачал головой со скептической ухмылкой. Он говорил мягко, как человек, который много лет готовился к такому случаю.

– Ты прилетел сюда, товарищ Пешков, с моей эскадрильей. Как собираешься возвращаться?

Комиссар огляделся и, не находя поддержки среди участников собрания, не на шутку испугался.

Энглхарт выждал с минуту, а потом заверил собравшихся в том, что русские техники присоединятся к планируемому Контролю.

– Этот ваш призрачный пролетарий меркнет перед всеми другими империями и царствами, – сказал он политическим делегатам. – Мы пока что только формируем новый мировой порядок, но, поверьте, он уже зародился!

Его речь стала ключом к большей части последующих дебатов.

Установление Контроля стало основой обсуждения, но не основой плана, которому предстояло охватить всю будущую организацию общества. Была сформулирована целая система структурных предложений. Центральный отдел занимался не только воздушной сетью, но и организацией всех видов связи. Маяки, морские указатели, каналы и гавани сильно пострадали как во время войны, так и во время экономического хаоса и упадка. Перестали работать метеослужбы. Все это нужно было восстанавливать. Временно пришлось отказаться от железнодорожного сообщения. В Басре железную дорогу похоронили навсегда. А дальше следовало реконструировать производство в сотне важнейших отраслей.

Чем больше читатель изучает повестку дня, тем больше на него производит впечатление мягкость официального названия собрания: «Конференция по научным и коммерческим коммуникациям и связанным с ними вопросам». Ясно, что организаторы продвигались в реорганизации мира настолько, насколько это возможно, не вызывая острого вмешательства со стороны умирающих политических организаций прошлого. При всем бесстрашии проектов язык оставался сдержанным. Комитет экспертов подготовил блестящий обзор планетарных природных ресурсов, включая таковые в охваченной паранойей России. Конференция без колебаний приступила к решению проблем возобновления добычи в целом, невзирая на претензии касательно нарушения права на собственность, а таковые, безусловно, могли возникнуть и помешать реализации восхитительных планов. Все провокации моментально пресекались. Контроль над морскими и воздушными путями означал захват всех заброшенных ныне портов, аэродромов, угольных шахт, нефтяных скважин и электростанций. Те из них, где еще сохранялась та или иная жизнеспособность, следовало поглотить либо путем убеждения, либо путем давления. Иными словами, в добровольно-принудительном порядке. Солидарность с квалифицированными работниками на экспроприируемых предприятиях была абсолютной! Невозможно себе представить, чтобы она проявилась всего тридцатью годами ранее. Из умов нового поколения техников полностью выветрились всякие думы о финансовых авантюрах. Теперь эти люди хотели «снова налаживать отношения». Идею личного обогащения поглотила всеобщая убежденность, что их класс должен либо работать вместе и покорять мир, либо его покинуть.

Таким образом, скромно сохраняя видимость логической необходимости побуждения, а не управления, Конференция распространила свое планирование далеко за пределы материала и механизма для мирового взаимодействия.

Но что именно представлял собой реконструированный транспорт? Как это подкармливать – и за что платить? Вокруг аэродромов простирались регионы, где крестьяне возвращались к первобытному земледелию, что фактически являлось фундаментом для всех варварских цивилизаций прошлого. Вопрос о крестьянской экспроприации и модернизации сельскохозяйственного производства поднялся в Басре в довольно щекотливый момент. Дело заключалось в том, что еще совсем недавно подобного рода действия со стороны Ленина и Сталина в коммунистической России потерпели полное фиаско. Участники Конференции четко осознавали, что на одной планете нет места и летчику, и вечно голодному крестьянину, который обречен бесконечно трудиться, не вылезая из долгов. Кому-то из них предстояло исчезнуть, и основной целью Конференции стало сделать мир безопасным для первого. Исчезновение последнего стало не желанной целью, а закономерным и необходимым следствием. За исчезновением этой формы земледельца потянулся распад связанных с ним устаревших институтов.

Таким образом, техники в Басре формировали систему отношений, которую в XIX веке назвали бы социалистической. Она и была настолько социалистической, что вопрос о социализме даже не поднимался. Сомнительно, что это слово тогда широко использовалось. Считалось само собой разумеющимся, что Контроль станет фактическим владельцем и эксплуататором всех самолетов, маршрутов, промышленных поселков, заводов, шахт и полей.

Возможность приобретения фабрики или шахты новым Фордом или новым Рокфеллером казалась столь же противоестественной, как попытка украсть океан или воздух. Вода, почва и небо предназначены для общего блага; значит, и промышленные предприятия должны служить общему благу.

Следует помнить, что все техники, почти без исключения, являлись людьми с наемным типом мышления. Они родились и воспитывались в традициях, согласно которым деньги представляли собой элемент второстепенного значения. С самого начала механической эпохи ученые, технические эксперты, изобретатели и первооткрыватели, мастера, менеджеры и организаторы, по сути, принадлежали к салариату. Некоторые из них занимались финансами и разбогатели, но таковые являлись исключениями из общего правила. До Мировой войны таких людей привычно воспринимали, как жадных и азартных, могущественных и богатых, как неизбежное зло. Теперь же они стали явно совершенно ненужным злом, и без малейшей мстительности или враждебности были составлены планы обойтись без них и предотвратить их