Литания Длинного Солнца - Джин Родман Вулф

– Всенепременно, – кивнул Шелк, – хотя она, надо думать, обо всем узнает сама.

– Скажи ей: Чистик, мол, жох козырный, за Чистиком не заржавеет. Дай ему кирпич, камнем отдарится.

С этим Чистик, взяв Синель за руку, надел ей на палец перстень.

– Не знал, что ты здесь, Дойки, но это тебе. Вишь, какой камешек? Прямо огнем горит. «Кровавый рубин» называется. Настоящий. Может, ты и начнешь загибать, будто видала похлеще, но ставлю пять к одному: в жизни ты таких не видела. Продашь или себе оставишь?

– Как же его продать-то, Ухорез?

Засияв, Синель поцеловала Чистика в губы столь страстно, столь энергично, что Шелку пришлось отвести взгляд в сторону, а оба они едва не свалились с крохотной дощатой скамейки.

– Это же твой подарок, – добавила она, оторвавшись от Чистика, – и я сберегу его во что бы то ни стало.

Чистик с широкой улыбкой утер губы и улыбнулся вновь, шире прежнего.

– Ну-ну, пой, пташка, пой. Гляди, передумаешь – без меня продавать не суйся. А ты, патера, – продолжил он, повернувшись к Шелку, – хоть чуток представляешь себе, что ночью стряслось? Бьюсь об заклад, на Палатине домов подломили – не меньше дюжины! И это наверняка не все, просто о других делянах я пока не слыхал. Лягвы с утра из кожи вон лезут, а… – Чистик понизил голос. – А я, патера, вот о чем с тобой поговорить хотел: что она точно сказала? Насчет возвращения?

– Сказала лишь, что вернется, – ответил Шелк.

Чистик, сузив глаза, выпятив массивный подбородок, подался к нему.

– Какими словами?

Шелк потер щеку, припоминая недолгий разговор с богиней в Священном Окне.

– А ведь ты совершенно прав. Мне ведь необходимо довести все ею сказанное до сведения Капитула, причем дословно, и, мало этого, уже пора писать донесение. Я молил ее вернуться, и… в точности ее слов передать не могу, да слова и неважны, но она ответила: «Вернусь. В самом скором будущем».

– В самом скором… а куда, куда? К тебе? Вот в этот вот мантейон?

– Ну, в этом я абсолютной уверенности не…

– Да, так и есть, ты же знаешь! – перебила его Синель. – Как раз это она и имела в виду. Обещала вскоре вернуться к тому же самому Окну.

Шелк неохотно кивнул:

– Как я уже говорил, прямо она этого не сказала, но, кажется… да, по крайней мере, теперь мне кажется, что подразумевалось именно это.

– Точно…

Подставив перстень под солнечный луч, пробивавшийся внутрь сквозь листву, Синель повертела ладонью из стороны в сторону, отчего камешек перстня вспыхнул, засверкал алым пламенем.

– Однако мы ведь собирались рассказать тебе о Журавле. О домашнем докторе Крови. Ты его знаешь, Чистик?

– Может, патера давеча что-то и говорил…

Чистик взглянул на Шелка, переадресуя вопрос ему.

– Нет, – отвечал Шелк, – Чистику я о нем не рассказывал, хотя мог намекнуть или еще как-либо дать понять, что, по-моему, доктор Журавль преподнес некоей юной даме по имени Гиацинт в подарок азот. Подобная вещь, как тебе, вероятно, известно, стоит пять тысяч карточек, а может, и больше, и посему я вполне готов был поверить: да, ты права, из него вполне можно выжать весьма крупную сумму денег. Если он… а я склонен считать, что это действительно он… вправду подарил Гиацинт такую вещь, должно быть, в его распоряжении имеются солидные неподотчетные фонды. Кстати, ты с Гиацинт знакома? – подхлестнутый неким внутренним порывом, добавил он.

– Ага. Живет тем же, чем жила я, но теперь работает прямо на Кровь, не на Орхидею. От Орхидеи съехала где-то через пару недель после того, как я туда переселилась.

Шелк нехотя сунул сверкающий анклет в карман риз.

– Будь добра, расскажи все, что знаешь о ней.

– Некоторые из других девок знают ее куда лучше, чем я. Однако мне она нравилась. Такая… не пойму толком, как объяснить. Не говорит: вот этот, дескать, хорош, а тот – нет, принимает людей, какими уродились, а при случае выручит, если сумеет, пусть даже ты ей, бывает, чем-нибудь досаждаешь. Отец ее в Хузгадо старшим писарем служит, и… знаешь, Шелк, а тебе точно хочется все это выслушивать?

– Да, разумеется.

– Ну, вот один из комиссаров увидел ее лет так, может, в четырнадцать и говорит: «Послушай-ка, мне служанка нужна. Пришли ее ко мне, пусть у нас в прислугах живет», – а у него собственной мелюзги имелось, кажется, голов восемь, а то и девять… «Денег, – говорит, – кой-каких заработает, а тебе повышение по службе выхлопочем». В то время отец Ги, видать, простым писарем был, ну и ответил: ладно, мол, и отослал Ги на Палатин, а после сам понимаешь, что случилось. Работой… то есть черной работой ее не утруждали – так, пыль смахнуть да на стол накрыть, и денег она начала получать немало, только со временем жена комиссарова на нее взъелась всерьез. Пожила Ги какое-то время у одного капитана, но там тоже что-то стряслось… и пришлось ей съехать от него к Орхидее.

Сделав паузу, Синель высморкалась в носовой платок Шелка.

– Прости, патера. Оно всегда так, если целый день или около того ни порошинки себе не позволить. Из носу течет, руки трясутся… наверное, до самой тартлицы не отпустит, зато потом все будет чин чином.

– Значит, со ржавью покончено? – не только ради собственного интереса, но и блюдя интересы Чистика, уточнил Шелк. – Покончено навсегда, как бы тебе ни сделалось худо?

– Да, если собираемся дело делать. Под ржавью чересчур храброй становишься. Я, кажется, уже говорила… разве нет? Конечно, нюхнуть – оно здорово. Или за губу заложить… некоторым так больше нравится, только и ржави уходит больше, особенно если страшно чуть ли не до смерти. Потом-то понимаешь, конечно: в ней и есть самый страх. Страшней Окуня и даже Мускуса и уж точно куда страшней того олуха, жуткого пугала из большого зала… однако поздно: ты уже на крючке. И меня она зацепила, и Ги, наверное, тоже… Шелк?

В ответ Шелк ободряюще кивнул, а Чистик потрепал Синель по плечу.

– Словом, ее-то я знаю, но, если подумать, о ней знаю не жуть как много, и большую часть уже рассказала. Ты ее видел?

– Да, – подтвердил Шелк. – Ночью, в фэалицу.

– Тогда сам знаешь, как она красива. Я-то для большинства парней чересчур высока. Им рослые девки, конечно, нравятся, но чтобы ростом не выше их и даже не вровень. Ги – в самый раз. Но будь я даже вот настолько ниже, они бы все равно бегали не за мной, а за ней. Слава… вот в чем вся штука. Прогремела она на весь город, оттого Кровь и держит ее при себе. Чтоб не делиться прибылью ни с Орхидеей, ни с кем другим.

Шелк кивнул собственным мыслям.

– У него, кроме желтого дома