Танец Клинков: Академия убийц - kv23 Иван

пахло дорогим парфюмом, шампанским и властью. Императорский приём был в самом разгаре: тысячи свечей отражались в бриллиантовых колье дам, мундиры офицеров слепили глаза золотым шитьем, а воздух дрожал от тихого гула сотен голосов, обсуждающих последние сплетни и государственные тайны. Это был мир, где улыбка могла стоить состояния, а неверный взгляд — карьеры.

Я стояла в тени массивной мраморной колонны, стараясь слиться с ней. На мне было платье танцовщицы — лёгкое, струящееся, созданное для сцены, а не для дворцовых интриг. Под слоем грима и тяжелым париком моё лицо было неузнаваемым, превратившись в застывшую маску безымянной артистки. Но внутри всё клокотало. Сердце билось где-то в горле, отсчитывая секунды до момента, который должен был изменить всё. Рядом, словно призрак, возникла Ирина. Её пальцы едва заметно подрагивали — верный признак того, что она плетёт сложнейший контур взлома.

— Готова? — её шёпот был едва слышен за звуками оркестра.

Я лишь кивнула, не в силах выдавить ни слова. Взгляд был прикован к центру зала, где на возвышении стоял Император. В своем белоснежном мундире он казался незыблемой скалой, вокруг которой вращался весь этот блестящий, фальшивый мир. Он поднял руку, призывая к тишине, и зал мгновенно замер. Даже звон хрусталя стих, словно испугавшись нарушить торжественность момента.

Над сценой парила гигантская магическая проекция — чудо имперской техномагии. Она дублировала лицо правителя, увеличивая его в десятки раз, чтобы каждый мог видеть малейшее движение монарших губ. Точно такая же проекция сейчас висела над Дворцовой площадью, транслируя речь на весь Петербург. Тысячи людей там, внизу, на холоде, ловили каждое слово.

— Подданные Российской Империи! — голос Императора, усиленный магией, раскатился под сводами, проникая в самую душу. — Сегодня мы стоим на пороге новой эры. Эры единства и процветания…

Слова лились гладко, уверенно, убаюкивая. Он говорил о традициях, о силе закона, о нерушимости устоев. Аристократы благосклонно кивали, офицеры выпячивали грудь. Всё шло по сценарию, написанному много лет назад. Сценарию лжи.

— Пора, — одними губами произнесла я.

Ирина резко сжала кулак.

Мир дрогнул. Сначала это было похоже на легкую рябь по воде — лицо Императора на гигантском экране исказилось, пошло трещинами, словно разбитое зеркало. Изображение мигнуло раз, другой, и вдруг исчезло, оставив после себя пугающую серую пустоту. Зал ахнул. Император нахмурился, оглядываясь на суетящихся проекционистов, которые в панике бегали у кристаллов управления.

Но пустота длилась лишь мгновение. Вместо благородного лика монарха над залом вспыхнуло другое изображение. Зернистое, слегка дрожащее, пробивающееся сквозь помехи времени.

Это был кабинет. Тяжелая дубовая мебель, заваленный бумагами стол, тусклый свет магической лампы. И две фигуры. Одна из них повернулась, и по залу пробежал шепоток ужаса и узнавания. Молодой, еще без седины, но с тем же хищным, пронзительным взглядом — Антон Громов. Директор Академии. Двадцать лет назад.

— Я подставлю Теневого… — голос Громова с записи прорезал тишину зала, как скальпель. Он звучал резко, холодно, без тени сомнения.

На проекции молодой Громов нервно расхаживал по кабинету. Напротив него, в глубоком кресле, сидел человек, чье лицо было скрыто тенью, но вальяжная поза и перстень на пальце выдавали его с головой. Князь Дмитрий Волконский. Нынешний глава Совета, стоящий сейчас в первом ряду, всего в двух шагах от Императора.

В реальности Волконский дернулся, словно получил пощечину. Хрустальный бокал выскользнул из его пальцев и с мелодичным звоном разлетелся о паркет. Шампанское растеклось лужей, но никто даже не посмотрел вниз. Все взгляды были прикованы к экрану.

— А если что-то пойдёт не так? — лениво спросил молодой Волконский с экрана.

— Не пойдет, — отрезал Громов, останавливаясь перед столом. — Дмитрий слишком честен. Он верит в Кодекс, идиот. Это его и погубит. Мы обвиним его в убийстве без контракта. Улики уже готовы.

— Рискованно, — усмехнулся князь. — Гильдия Тени сильна.

— Гильдия Тени станет моей, — Громов на записи ударил кулаком по столу. — Или исчезнет. Мне нужны послушные псы, а не вольные волки. А Теневой… он просто мусор, который нужно вымести.

На Дворцовой площади, где та же картинка транслировалась на огромном экране, тишина сменилась глухим, нарастающим гулом. Люди, привыкшие верить в непогрешимость власти и святость Гильдий, сейчас видели изнанку. Грязную, кровавую кухню, где решались судьбы героев. Ропот перерастал в гнев.

В бальном зале царил шок. Дамы бледнели, прикрывая рты веерами, кавалеры хватались за эфесы шпаг, не понимая, кого защищать. Император стоял неподвижно, его лицо побелело от ярости. Он медленно повернул голову — сначала к экрану, потом к реальному Громову, стоящему у подножия трона.

Громов побледнел так, что стал похож на мертвеца. Его губы тряслись, глаза бегали по залу в поисках выхода, но натыкались лишь на стены отчуждения.

Запись продолжалась.

— И помни, — голос Громова стал тише, зловещее. — Я уничтожу любого, кто встанет у меня на пути. Жену, дочь… мне плевать. Власть не терпит сентиментальности.

Изображение мигнуло и погасло, оставив после себя звенящую тишину.

— Выключите это! — визг Громова разорвал оцепенение. Он бросился к сцене, расталкивая ошарашенных гостей. — Это подделка! Ложь! Проекционисты, ко мне! Это заговор!

Волконский, более опытный в интригах, пытался сохранить лицо, но предательская дрожь рук выдавала его животный страх. Он шагнул к Императору, открывая рот для оправданий, но монарх поднял руку, останавливая его взглядом, тяжелым, как могильная плита.

— Молчать, — тихо произнес Император. И в этом шепоте было больше угрозы, чем в любом крике.

Именно в этот момент, когда хаос готов был поглотить порядок, я шагнула из тени.

Я шла не как танцовщица, развлекающая публику. Я шла походкой хищника — мягкой, пружинистой, полной скрытой силы. Паркет не скрипел под моими ногами. Люди расступались передо мной инстинктивно, словно чувствуя исходящую от меня волну холодной ярости.

Я остановилась на авансцене, прямо под тем местом, где только что висело лицо моего врага. Свет люстр падал на меня, выхватывая из полумрака одинокую фигуру. Я чувствовала на себе сотни взглядов — удивленных, испуганных, любопытных.

Медленно, нарочито театральным жестом, я подняла руки к голове. Резкое движение — и тяжелый парик полетел на пол, освобождая волну темных волос. Второе движение руки — и магический грим растаял, стекая с лица, как вода.

Перед залом больше не было безликой артистки. Перед ними стояла Анастасия Теневая. Дочь преданного отца. Наследница уничтоженной Гильдии.

Мои глаза горели холодным серебряным огнем. Внутри больше не было страха. Только ледяная, кристальная ясность.

— Я — Анастасия Теневая, — мой голос, усиленный магией Ирины, прозвучал чисто и звонко, перекрывая истерику Громова. — И я пришла за своей платой.

Громов замер, обернувшись. В