Never Fade Away - Барышников

Только не спрашивай какой...

И в мыслях, блять, не было.

Упорно соло пер вперед, мысленно огрызаясь на каждое слово, вбиваемое в мозг искрящим электронным голосом искина.

Уже уходим мы с тобой.

Спустя, казалось, вечность, Ви приблизился к зыбкому силуэту пирамиды, поднялся опасливо по бесчисленным ступеням и на верхней площадке, впереди, у самого дальнего края увидел фигуру — лишь тень на фоне сверкающего, рассыпающегося на пиксели желтого широкого луча, уходящего бесконечно ввысь, в беспросветную темноту.

Но даже с такого расстояния наемник распознал знакомые очертания, характерную позу рокербоя — свободную, небрежную, изящную. Сердце кувыркнулось радостно, кровь хлынула по жилам теплым быстрым валом, и Ви ускорился, заторопился вперед, забыв даже про чудившийся ненадежным цифровой пол под подошвами кроссовок.

Джонни не обернулся на звук шагов соло. Стоял, чуть ссутулившись, уцепившись металлическим пальцем за карман кожаных штанов, выставив в своей манере одну ногу вперед, и, словно завороженный, полностью, видимо, погруженный в свои мысли, смотрел в изменчивый столб света.

И Ви ярко вспомнилась их самая первая встреча. Когда он умер, попал в цифровое пространство тюрьмы рокера, видимо, на биочипе, и носился по этажам вечной Арасака-Тауэр за перемещающейся неясной красной тенью, а потом настиг наконец-то, прикоснулся к плечу… и Сильверхенд обернулся удивленно, а наемник невообразимо увидел в его лице свои черты, хотя ничуть они и не были похожи.

Навалилось неясное беспокойство, что когда сейчас Ви тронет рокербоя, тот повернется и посмотрит на него тем же самым недоуменным взглядом, не узнавая, и вновь спросит, кто он такой.

— Вот ты где! Я искал тебя, — торопясь, сам ломая наплывающий нелогичный страх, соло потянулся, ухватывая Джонни за помнившееся горячим обнаженное плечо, разворачивая к себе. Тот дрогнул, вскинул голову, как будто очнувшись от транса, и замер, глядя на Ви через стекла авиаторов — губы сжаты в прямую линию, брови нахмурены.

Ужас шевельнулся в глотке наемника, перекрывая дыхание, продрало ознобом по коже. Опасение на миг вдруг стало реальностью.

Но рокер внезапно улыбнулся ярко, открыто, этой своей ослепительной, просто убийственной редкой улыбкой, уцепил Ви за солдатские жетоны, подтянул к себе, — цепочка впилась в шею, — прижал всем телом, обнял крепко-крепко, комкая в горсти футболку на спине соло так, что ткань задралась над поясницей. Щека к щеке. Выдохнул прямо в изгиб шеи, наверняка обжигающе, как и всегда. Ви прикрыл глаза, притискивая Сильверхенда к себе в ответ изо всех сил, настолько, что лишило воздуха обоих, и мазнул кратко губами по коже плеча, вспоминая вкус пота и вечной бетонной пыли. Рокербой удовлетворенно хмыкнул и коротко отерся о его лицо виском в своей животной манере — длинные волосы на миг запутались в мягкой щетине. А потом сгреб наемника еще крепче и дернул вверх. На миг подошвы кроссовок Ви оторвались от пола — соло ощутил, как напряглись, вздуваясь, крепкие мышцы.

— Блять, как же мне этого не хватало! Нормального, сука, человеческого взаимодействия, — опустив Ви обратно на пол, Джонни вздохнул глубоко и отстранился, глядя в его лицо, улыбаясь все так же оглушающе свободно и легко. — Ты сделал это, упертый ты сукин сын, Ви! Знал, что сможешь. Никого не встречал упорнее тебя. Ну, разве что, пока я жив, ты всегда будешь номером два.

Бровь над авиаторами пошла вверх в знакомой подъебистой самодовольной манере.

— Мы сделали, Джонни. Мы, — наемнику, настолько же отшиблено лыбящемуся в ответ, упорно хотелось прижаться вновь, обвить пальцами лямки бронника и поцеловать кривящиеся в победной усмешке любимые губы, но мысль о пронизывающем все вокруг присутствии Альт его останавливала. Впрочем, как и то, что рокер не сделал такой попытки, удерживая определенную дистанцию.

— Идем. Подождем Альт, — махнув приглашающе рукой, Сильверхенд прошел мимо, исчез, мигнув, и переместился чуть дальше.

Зыбкое пространство сверкнуло, рассыпаясь пикселями, меняясь, и в мерцающих помехах отрисовались линии стандартного стола и двух диванов, как в той закусочной, где когда-то, сто лет назад, рокербой оглушил его щедрым откровением о том, что благородно передумал Ви убивать. Джонни уселся, положив ладони на столешницу, и кивнул соло, указывая на место напротив себя.

— Так это она? Та самая жуткая тюрьма душ? — перебарывая назойливое желание прикоснуться вновь, — к родным предплечью, щеке, плечу, плевать, но только бы чувствовать, — соло послушно опустился на второй диван, на всякий случай сцепив предательски подрагивающие руки в замок. Полноценного жеста не получилось — мешали отсутствующие пальцы.

Ви не был склонен к прилюдным проявлениям чувств, но сейчас его настолько раздирали радость от того, что они снова были рядом, вместе, и ужас перед тем, что случится с минуты на минуту, — называй вещи своими именами, рокер исчезнет навсегда из этого мира, — что от необдуманной слабости его останавливала лишь вновь обозначившаяся отстраненность Сильверхенда. Канула в небытие яркая горячая вспышка счастья, уступив место почти что безразличию.

Внутренне содрогаясь, наемник, кажется, понимал состояние рокербоя. Тот, без всяких шуток, совершенно серьезно готовился умирать. Среди них двоих только Ви до сих пор не мог заставить себя переварить происходящее до конца, как ни старался вбить это ржавым кривым гвоздем в башку. Ему все горячечно верилось, что в последний момент что-то изменится. Джонни же… принимал ситуацию. Уже принял. И эти смирение и покорность вечно пылавшего сопротивлением рокера разбивали сердце соло. Потому что смирялся он ради него, ради Ви.

— Я запомнил ее немного иначе, но тогда Альт не стояла у руля, — усмехнувшись мимолетно, Джонни опустил взгляд, разглядывая свои ладони — темные пряди упали на лицо. А наемнику навязчиво казалось, что Сильверхенд избегает смотреть именно на него.

— И где же все жертвы Душегуба? — тупая ебанистическая светская беседа двух идиотов. Не хватало попиздеть только о погоде, блять. Как у вас тут в Микоши с радиационным фоном? Ах, знаете, вполне терпимо, ничуть не хуже, чем в Пустошах!

— Да хер его знает, — поведя раздраженно плечом, прервав на миг напускное безразличие, рокербой поерзал на сидении, все так же не поднимая взгляда. Ему явно было неуютно ощущать пристальное внимание Ви. И соло, считывая по жестам дискомфорт Джонни, опустил веки, рассматривая свою искалеченную ладонь. — Мы видим только то, что хочет Альт.

Теперь они были двумя невозможно близкими ебланами, сидящими друг напротив друга, в двух шагах от прощания навечно, и изучающими собственные руки. Молчание затягивалось. Пожирающая мозг медленная мука начинала не то, что раздражать, а просто уничтожать без остатка.

— Ну, когда начнем? — сжав челюсти, не выдержал невыносимой пытки Ви, вновь разгораясь какой-то темной глухой яростью.

— Ты что, до сих пор не