Последнее слово единорогов - Виолетта Орлова

на дороге совершенно случайно: владельцы по неизвестной причине оставили его, но тем лучше. Наверное, здесь раньше жили охотники, ибо внутренний декор был связан с дикими зверями, в особенности варозитами. Эти гигантские волки с корявыми лапами из головы размещались повсюду: в виде шкур, равно как в виде уродливых чучел. Своеобразное чувство вкуса, но Норогану было наплевать. Из окон открывался прекрасный панорамный вид на Омарон и Беру – отличный плацдарм для наблюдения за военными действиями. Полидексяне постепенно прибывали; вскоре должен был подоспеть хатуг-хан, который перемещался со своим личным войском и гаремом. Впрочем, непосредственно военные действия не входили в планы Норогана; он стремился к другому: напугать, пустить пыль в глаза. Страх – отличное средство для манипуляций.

– Мечтаете, что все получится? – ехидно прозвучал в его голове Нольс. Честное слово, если бы Нороган не был так уверен в том, что они заодно, слова Тени показались бы ему излишне издевательскими.

– Сначала я сожгу Омарон.

– Не боитесь, что и дерево сгорит?

– К счастью, я естествознатель и вполне контролирую силу. Беруанцы испугаются, начнут паниковать, а король к тому моменту уже будет действовать так, как нужно нам… Мы эвакуируем жителей с дерева, а потом я буду переносить всех к Желтому морю, опять-таки используя силу естество….

– Вы естествознатель, пока мальчишка не нашел свиток и не прочитал его.

Нороган нахмурил брови; тень легла на его угловатое лицо.

– Умеешь ты подбодрить, – буркнул он.

Вдруг в дверь внизу робко заскреблись.

– Нольс, открой, – лениво приказал Нороган, а затем опомнился и растерянно распахнул глаза. Он явно начинал забывать, что сущность внутри него не имеет телесной оболочки. Потянувшись, он поднялся и задумчиво направился к двери.

– Это ты, Рахмет? – строго сказал он, намекая, что вечернее время не слишком удобное для приемов. Худощавый мальчишка-армут кивнул.

Простите меня, господин Тукай, я могу войти? Новости от… – он покосился на ящерицу, которая с довольным видом устроилась у него на плече.

– Славно, заходи, – гостеприимно заметил Нороган. Ящерицы – поистине прекрасные существа и передвигаются довольно быстро: около тридцати единомиль в час. Рахмет вошел и с неприкрытым восхищением огляделся.

– Ого! – воскликнул он. – Чей это дом?

– Наш, – странно выразился Нороган, подразумевая, естественно, себя и Нольса.

– Потрясающий! Чтоб я здесь жил! – с неприкрытым восхищением воскликнул Рахмет, и этот детский восторг странным образом польстил Норогану.

«Да уж, тебя я подобрал в местечке попаршивее», – про себя подумал мужчина. Бедный квартал фуражиров…

В голове у него все поплыло, и перед глазами стали возникать события давно минувших дней.

Он тогда только вернулся из неудавшейся экспедиции Корнелия Саннерса… Забили тревогу, начались поиски пропавших в пустыне ученых… А затем стало известно, что отряд муравщиков, возглавляемый неким Тахиром Кремлеком, обнаружил последнее место стоянки Корнелия Саннерса. Это было очень громкое дело: о нем кричали со всех новостных туппумов. А в палатке Корнелия лежал дневник. Все бы ничего, только в нем нашли свитки. Те самые, что так и не смог отыскать Нороган. Коварный пергамент, что постоянно ускользал от его взора. Забавно, когда он еще не был Тенью, то находился совсем рядом со свитком, даже держал его в руках, но не подозревал, что это именно тот самый. Ненавистное последнее слово. Лживое, коварное!

– Неужели вы не попытаетесь его отыскать? – ехидно вопрошал Нольс, и он честно попытался. Нагло заявился в камеру Тахира Кремлека. Ни единой мысли, как действовать, ни единого плана.

– Кто вы такой?

Камеры фуражиров всегда были открыты. Охотникам на муравьев не пристало бояться, они настолько бедны, что красть у них нечего. Нороган по-хозяйски зашел внутрь и презрительным взглядом окинул убогое пространство вокруг.

– Не убейте его только ненароком. Как сделали с…

– Нравится добивать лежачего, Нольс?

– Мое имя Тахир, а не Нольс. И я так и не получил ответа на свой вопрос: кто вы такой? – на этот раз удивленно вопрошал хозяин.

Нороган небрежно стрельнул глазами в его сторону.

– Гость почтил вас своим присутствием, а вы встали на пороге и не даете ему пройти? А как же хваленое армутское гостеприимство?

Тахир явно смутился. Армуты взаправду ценили гостей больше себя.

– Прошу простить, алмаз пустыни. Мой дом открыт для каждого.

Нороган медленно прошел внутрь: мебели здесь не имелось, нищета, как и следовало ожидать.

– Я к вам, собственно, по одному щекотливому вопросу… Касательно пропавшей экспедиции…

– Саннерса?

– Да-да. Вы, кажется, возглавляли поисковую группу?

– Да…

– Я из тимпатринского музея древностей и необычных находок. Нам стало известно, что в дневниках содержатся некие любопытные артефакты… Не так ли?

– Артефакты? Что вы имеете в виду?

– Отец, кто там? – раздался писклявый голос из недр обиталища муравщика. Нороган, не сдерживаясь, скривился. Откровенно говоря, он всем сердцем ненавидел детей. Причем и своих, и чужих он не переносил в равной степени.

– Вам нехорошо? – вежливо поинтересовался хозяин.

– У… Нольса аллергия. На… детские волосы, – невпопад ляпнул Нороган. Бессмыслица! Впрочем, какая разница?

– Что за Нольс такой? Почему вы все время повторяете это странное слово? Дневники… Я уже отправил копию в Беру вместе с отчетом о поисковой операции. Сам же дневник пока у меня, надобно его хорошо изучить.

– Боюсь, вы немного поторопились, уважаемый изумруд. Вы, вероятно, не подумали, что дневник – это не просто записки безызвестного путешественника. Это своего рода политический документ. Как отнесутся в Беру к тому, что достопочтенный беруанский ученый погибает при странных обстоятельствах вблизи Тимпатру? С ним при этом странствовали армуты. Какое пятно на репутации нашего блистательного города, какие подозрения… Вы понимаете, о чем я толкую?

Тахир Кремлек пожал плечами.

– Мне кажется, вы немного… преувеличиваете, господин…?

– Никтой, – тут же с едким смешком отозвался Нороган. Свое имя он сообщать не собирался, да и в сущности, кто он? Никто и есть. – Я прошу вас уничтожить эти дневники. Их надо сжечь. Вместе со всеми документами.

Тахир упрямо качнул головой.

– Я не хочу избавляться от столь бесценного артефакта, поймите меня правильно… Я давно интересовался экспедицией Корнелия, как я могу все его труды превратить в пепел?

– А свои труды не боитесь поставить под угрозу? Вы фуражир, кормилец… У вас, кажется, есть дети… Нужно быть осмотрительнее, а не то всего этого можно быстро лишиться.

Тахир Кремлек разозлился.

– Вы мне угрожаете, господин Никтой?

– Нет, что вы, предупреждаю. Или, если хотите, прошу. Оригинал дневников стоит уничтожить. Это не только моя воля, но еще и нашего музея,