Династия Одуванчика. Книга 4. Говорящие кости - Кен Лю

Словно бы прочитав мысли Дзен-Кары, Фиро заключил ее в объятия:

– Мы с тобой кардинально реформируем Пан, изгоним из него все старое и наполним столицу новым. Мой отец во время возвышения опирался на советы и помощь моей матери, но у меня никогда не было никого, с кем мое сердце пело бы дуэтом, пока я не встретил тебя. Благодаря тебе я прокатился верхом на спине крубена, как некогда мой отец. Разве есть сомнения, что мы вместе способны достичь даже большего, чем удалось моим родителям?

Дзен-Кара поцеловала его, не до конца еще веря в будущее, которое он так уверенно обрисовал. Но ей не хотелось, чтобы сомнения омрачили момент такой близости. Фиро тихонечко отстранился, взял девушку за плечи и развернул лицом к середине залива:

– Я составил для тебя шараду-логограмму… Посмотри вон туда. Рискнешь высказать догадку?

Дзен-Кара заметила озорной блеск в его глазах и посмотрела, куда он указывал. Последний гаринафин, более робкий, чем другие, только-только взлетел с крубена. Крылья у него затекли за время долгого плавания, и он едва сумел подняться до вершины утеса, прежде чем сел, скорее даже, почти рухнул в густые джунгли. Воздух наполнили крики перепуганных обезьян, сон которых оказался нарушен. Внизу крубен, освободившись от ноши, выбросил вверх фонтан брызг, прежде чем уйти под воду.

Ответ пришел ей на ум почти сразу. Обозначающая в классическом ано логограмма «прекрасный» состояла из двух частей: «перо» наверху и «рыба» внизу. Этимология ее была довольно туманной, но большинство ученых считали, что логограмма эта берет начало от обычая древних ано носить головной убор из перьев и украшения из рыбьей чешуи, чтобы придать очарование своей наружности.

Но столь прозаическое объяснение языковедов не могло удовлетворить потребность людей в романтике. И потому народная этимология цвела пышным цветом. Самый яркий тому пример являл уцелевший отрывок из стихотворения поэтессы Сузарэ, превозносящей свою легендарную возлюбленную, Джито Белые Рукава:

Гусь дикий падает, твоей красотою сражен.

Карп золотой на дно опускается, сияньем твоим ослеплен.

Не важно, сколько раз Фиро говорил Дзен-Каре, что она прекрасна, ей нравилось это слышать. Покраснев, девушка возразила ему – наполовину в шутку, наполовину всерьез:

– Пусть гаринафин и летает, но перьев у него нет, и он не птица. Хотя крубен и плавает, но это не рыба. Кое-какие логограммы вам, сиятельный император Дара, может, и известны, а вот биологию явно следует подучить.

Фиро затряс головой, как погремушкой:

– Ты даже не приблизилась к верному ответу на загадку. Слово, которое я имел в виду, вовсе не «прекрасная».

Щеки у Дзен-Кары стали пунцовыми, как жареное таро.

– Что?! – Она гневно воззрилась на него. – Я не угадала?

Нимало не смутившись, Фиро тряхнул головой, как учитель-моралист, объясняющий некое сложное философское понятие:

– Джито Белые Рукава считалась прекрасной, потому что дикий гусь забыл, как летать, и упал, увидев ее, а прекраснейшая из рыб нырнула поглубже, устыдившись показаться дурнушкой рядом с красавицей. Однако все это явно не подходит к тебе…

Дзен-Кара не поверила своим ушам:

– Вот так заявление! Ты и в самом деле…

Но Фиро перебил ее:

– Ты, зеркало моей души, перещеголяла легендарную Джито Белые Рукава, ибо заставила упасть с неба гаринафина и пристыдила крубена. Способно ли простое слово «прекрасная» достойным образом описать подобные деяния? Разумеется, нет! Более подходящим вариантом было бы «прекраумилительная» или «притягательно-экстравагантная», а быть может, «тысячекратрасчудесная». Но таких логограмм в классическом ано не существует. И тогда я решил придумать новый алфавит… Ой!.. За что же ты меня бьешь?

Дзен-Кара игриво стукнула его еще пару раз, а потом поцеловала.

Гаринафины в джунглях поворачивали длинные шеи, привлеченные их смехом.

– Вот, погляди! Дзоми считает, что именно здесь льуку обнаружили источник тольусы! – прокричал Фиро, перекрывая шум ветра и указывая на жилу отвердевшей лавы на вершине утеса, похожую на шрам, прорезавший густые джунгли.

Он направил юную Гинки в пике, чтобы низко пролететь над этим местом.

Сидящая позади Дзен-Кара невольно крепче ухватила его за талию. Борясь с пугающим ощущением падения, от которого сердце так и норовило выпрыгнуть наружу, девушка держала глаза открытыми, упиваясь головокружительным чудом полета. Во время учебы в Дара она летала однажды на воздушном корабле – мастер Тату наняла его, чтобы весной покатать своих учениц над заливом Затин. Но чувство свободы и трепета, которое она испытывала от езды на гаринафине теперь, превосходило тот опыт в тысячи раз.

– Держись крепче! – крикнул Фиро. – Сейчас я покажу тебе кое-что веселенькое!

Приложив узкий раструб рупора к основанию шеи Гинки, он отдал некую команду. Молодая гаринафиниха захлопала крыльями, резко набирая высоту до тех пор, пока не полетела ровно, но при этом продолжала выгибать спину, отчего начала заваливаться назад.

– О боги! – взвизгнула Дзен-Кара.

Она изо всех сил обхватила Фиро и уткнулась лицом ему в спину.

Некая сила вжала ее тело в седло, когда гаринафиниха, продолжая махать крыльями, зависла вниз головой, а потом пошла на спуск, снова выровнявшись и описав таким образом полную петлю.

– Давай повторим! – со смехом предложил Фиро. – Но только теперь держи глаза открытыми!

Раз за разом Фиро проводил Гинки через серию фигур высшего пилотажа: внутренняя «петля», внешняя «петля», подъем по спирали «улитки», снижение «штопором», разворот-«бочка», скольжение по «ободу сосуда», двойной «пучок-свиток», тройной «пучок-свиток», «поцелуй Тутутики», «выпад Фитовэо»…

Постепенно Дзен-Кара перестала испуганно визжать и начала наслаждаться происходящим. Небо и земля, джунгли и море – все это потеряло четкие контуры, став только цветными пятнами в бесконечной, вращающейся, вечно меняющейся сфере вселенной, центром которой являлись они с Фиро. Девушка не могла подобрать слов, чтобы выразить свой восторг. Впервые ей показалось, что в импровизированном словаре Фиро есть свои преимущества.

Почувствовав, что юная гаринафиниха устает, наездник повел ее на снижение. Дзен-Кара вздохнула.

– Даже у богов нет столь бесподобных развлечений, – сказала она, приложив губы к уху Фиро. – А ты делаешь это постоянно!

– Нет, сегодня особенный день, – возразил Фиро. – Это в тысячу раз лучше, чем любой полет, в который я отправлялся прежде.

Дзен-Кара улыбнулась. «Потому что я здесь».

– Если все твои наездники такие же умелые, то разбить льуку не составит труда, – заметила она, посерьезнев.

Молодой человек покачал головой:

– Поговорим об этом, когда приземлимся.

Он направил гаринафина обратно к лагерю в джунглях и помог Дзен-Каре спешиться, используя рогатую голову Гинки в качестве подъемника. На прощание Фиро ласково похлопал Гинки по щеке. Конюхи забегали, неся зверю еду и воду и снимая седло, а Фиро тем временем повел Дзен-Кару прогуляться.

Когда