Династия Одуванчика. Книга 4. Говорящие кости - Кен Лю

– Офлуро и госпожа Сока сказали мне без обиняков, что у меня и моих всадников нет шансов против льуку.

– Но почему?

Фиро методично объяснил, что вылупившиеся из привезенных Таквалом яиц гаринафины Дара, даже самые старшие из них, все еще слишком юны, чтобы считаться настоящими бойцами. Взрослые гаринафины льуку просто-напросто задавят их массой, силой и боевым опытом. Более того, хотя он и считается самым умелым наездником в Дара, продемонстрированные им сейчас фигуры высшего пилотажа льуку рассматривают как детскую забаву. Несмотря на постоянные тренировки, настоящего боевого опыта у животных нет. А потому Фиро и его скакуны-молокососы в прямом бою будут без труда уничтожены ветеранами льуку.

– Тогда зачем же ты идешь на такой риск? – спросила Дзен-Кара. – Почему бы не подождать, когда вы станете сильнее?

– Потому что льуку тоже станут сильнее, стоит только проходу в Стене Бурь в очередной раз открыться. Императрица Джиа уверена, что подкрепления не будет, но откуда ей знать грядущее? Даже без подкреплений множество молодых гаринафинов льуку вырастут и станут первоклассными боевыми зверями. Нельзя достичь победы, только выжидая и молясь. Каждый минувший день – это еще один день, когда люди Неосвобожденного Дара страдают и умирают. Они не могут ждать.

– Но если ты считаешь, что выходить на бой против такого врага равносильно самоубийству…

– Неправда, я этого не говорил. Существуют способы компенсировать разницу в умении и силе. Гин Мадзоти никогда не была сильнейшей на поле боя, но побеждала, идя на обдуманный риск и полагаясь на помощь мудрых советников. Я поступлю точно так же.

Да вот только Дзен-Кару эти слова не убедили. Той ночью в Димуши Фиро пошел на риск, связавшись с шайкой контрабандистов, и это могло стоить ему жизни, не проходи она мимо. Его уверенность в себе и товарищах заслуживала похвалы, но одной лишь уверенности мало.

– В истории человечества случаются приливы и отливы, ну прямо как в вечном океане, – продолжил Фиро. – Не могу сказать в точности, как именно это произойдет, но вскоре общественное мнение в Дара переменится в пользу войны против льуку: образно выражаясь, поднимется очередная волна. Если я не воспользуюсь этой возможностью и не извлеку из нее все, что только можно, прилив пойдет на убыль, и тогда уже жители Неосвобожденного Дара будут обречены на тьму без малейшего проблеска надежды. Ты говорила, что крубены не повинуются призыву и мы можем прокатиться на них, лишь когда они сами того пожелают. То же самое и с войной. Судьба не дает нам сражаться, когда мы хотим, а потому следует брать меч и нырять в волну, пока она достаточно высока.

Дзен-Кара не стала разубеждать его. Чего стоит один роман против судьбы целого народа? Если она любит Фиро, то не должна пытаться его менять.

– Завтра я поеду обратно в Димуши, – объявила девушка. – Я не смогу помочь тебе, оставаясь тут.

– Дожидайся меня там, – попросил он.

Она покачала головой:

– У меня есть своя миссия, которую следует выполнить.

Дзен-Кара думала о предстоявших ей самой битвах: нужно убедить старейшин и вождей Тан-Адю поддержать ее возражения против политики вождя Кайзена, который ограничивает отъезд молодежи в Дара для учебы; организовать изгнанников-адюан в Дара в сообщество, способное стать мостиком между Тан-Адю и другими островами; доработать новый алфавит, чтобы ее народ обрел способ войти в литературу, не утратив при этом сокровищ устного предания; укрепить своих соотечественников в мысли, что они могут принять перемены, которые грядут вместе с ученостью из Дара, и не опасаться при этом перестать быть адюанами…

– Я и сама не знаю, где буду, – пояснила Дзен-Кара. – Разыщи меня, когда одержишь победу. Мир велик, а море безбрежно, но два бьющихся в унисон сердца всегда найдут друг друга.

Фиро не пытался отговорить ее, и Дзен-Кара с самого начала знала, что он не станет этого делать, что он ни в коем случае не будет давить на нее. Это было еще одно достоинство, за которое она его любила.

– Обещаю, что, когда эта война закончится, – проговорил Фиро, – я отдам тебе свой меч и не стану искать битв в одиночку.

Они обнялись и прислушались к дуэту своих сердец, бьющихся под аккомпанемент несмолкающего хора приливов.

Остров Полумесяца, седьмой месяц одиннадцатого года правления Сезона Бурь и правления Дерзновенной Свободы

«В гонке не всегда побеждает быстрейший, а в битве – сильнейший».

Этот ставший пословицей афоризм Гегемона, подобно множеству иных, толковали по-разному. Одни видели в нем крик отчаяния, другие – циничное оправдание бесчестных поступков. Но для Фиро, молодого императора, он служил источником вдохновения.

Знаете, чем закончилась история про Дофино – разбойника, который ни разу не управлял колесницей и тем не менее осмелился бросить вызов королю Гана?

Утром того дня, когда должна была состояться гонка, Дофино пришел к королю и заявил, что ему необходимо научиться хотя бы азам езды. В конечном счете, заметил он, королю и самому интереснее будет одержать верх в честном состязании, нежели победить соперника, не знающего даже, как тронуть с места и остановить повозку.

Король с охотой согласился. Он велел приготовить лучшую свою упряжку, самую легкую колесницу и позвать самого искусного возницу. Поскольку на гоночных колесницах места для пассажиров не предусмотрены, король и Дофино забрались сзади и ухватились за ремни, привязанные к спинке сиденья возницы.

– Я пока еще не очень готов к ристалищу, – сказал Дофино. – Может, попробуем сначала на какой-нибудь деревенской дороге?

И вот король велел вознице отвезти их в сельскую местность, показав Дофино, как управлять лошадьми, чтобы прибавлять и убавлять ход, как делать резкие повороты и ускоряться на них.

Через час этих маневров Дофино указал на крутой холм неподалеку:

– Хотя слава о твоих конях разносится, подобно грому, по всему Дара, мне не верится, что они способны одолеть тот подъем. Не хотелось бы мне выходить на состязание против слабых лошадей.

Посмеявшись над таким невежеством, король велел вознице рассеять подозрения Дофино. Лошади взлетели на холм со скоростью своры охотничьих собак. Пока они отдувались после бега, Дофино указал на сеть переплетающихся коровьих троп у подножия холма.

– Хотя маневренность твоей колесницы воспета поэтами всех Островов, мне что-то не верится, что она способна совершать столь крутые виражи. Не хотелось бы мне выходить на состязание против столь неповоротливой повозки.

И опять король посмеялся над деревенщиной и приказал вознице рассеять сомнения Дофино. Возница провел колесницу по лабиринту троп, поворачивая туда и сюда с проворством угря, скользящего над коралловым рифом.

Колеса повозки еще