Династия Одуванчика. Книга 4. Говорящие кости - Кен Лю

– Ну почему пэкьу до сих пор слушает всяких болванов, которые позабыли, что значит быть льуку? Неужто она так влюблена в своего слабака-наложника?

И все в том же духе…

Гозтан делала вид, будто не слышит. Она готова была по возвращении в Крифи претерпеть политические издержки. Ничего, как-нибудь переживет. Главное, что пока Укьу-Тааса в безопасности и ее народу ничего не угрожает.

А воины-льуку между тем прекратили заниматься самобичеванием и принялись потешаться и глумиться над умирающими воздухоплавателями-дара.

Те прыгали с охваченных пламенем обреченных кораблей, многие сами горели. Некоторым везунчикам удалось воспользоваться спасательными змеями, и шелковые шары, подобные тем, благодаря которым Мата Цзинду овладел некогда с воздуха Дзуди, раскрывались у них за спиной, позволяя медленно спускаться в море или в джунгли по обе стороны от залива. На воде моряки Пумы Йему подбирали кого могли из упавших.

– Только поглядите, как машет руками та мартышка!

– Бьюсь об заклад, мозги у нее будут просто объедение, здорово прожарятся!

– Послушайте эти жалкие вопли! Да мне доводилось убивать овец, у которых и то храбрости было больше!

Словно бы желая утешить товарищей, разочарованных добытой туземными лучниками победой, наездники обожженных купоросным маслом гаринафинов побуждали скакунов вернуться в бой и нанести последний удар. К этому времени большинство орнитоптеров уже полностью выработали свой завод и, став бесполезными, попадали в море, а у лучников на парящих высоко гаринафинах закончились стрелы. Небо вокруг гибнущих имперских воздушных кораблей очистилось.

Руфира Тан и другие всадники развернули своих гаринафинов, чтобы поджаривать спускающихся на шарах воздухоплавателей дара или же на лету рвать их на части. То была скорее забава, чем битва, поскольку женщины дара, пытаясь отбиться от гигантских зверей при помощи кинжалов и коротких мечей, не могли рассчитывать на успех. При гибели каждой очередной летчицы льуку на городах-кораблях разражались все более громкими криками. Вот как должна вестись настоящая война, вот истинное проявление духа льуку.

Одним словом, льуку были опьянены кровью, а потому не заметили последние орнитоптеры, которые воздухоплаватели успели выпустить, прежде чем погибнуть. А между тем орнитоптеры эти достигли цели. Летя по одной или по две, механические птицы вреза`лись в рангоут и паруса и тут же взрывались, разбрасывая огонь и поджигая все вокруг.

Воины-льуку и туземные рабы забегали, туша пожары, а некоторые из экипажей гаринафинов, заметив поднимающийся с палуб дым, вернулись, чтобы помочь. Впрочем, от исполинских зверей оказалось больше вреда, чем пользы: они не могли остановить миниатюрные орнитоптеры, хаотически порхающие повсюду, но зато взмахами огромных крыльев раздували пламя и мешали своими тушами борющимся с огнем морякам.

К тому времени, когда последние очаги возгорания были потушены, а все орнитоптеры уничтожены, гаринафины и их команды уже находились на грани истощения. Борьба с орнитоптерами далась нелегко: тяжелые доспехи в сочетании с многочисленными рывками и постоянными маневрами требовали огромного расхода сил и подъемного газа. Несмотря на победу, одержанную льуку над воздушными кораблями дара, особой радости не чувствовалось. Из пятидесяти с лишним гаринафинов, участвовавших в сражении, уцелели только тридцать шесть.

Им настоятельно требовался отдых, и Гозтан дала команду садиться. С практически уничтоженным воздушным флотом и кораблями без мачт Фиро никуда не денется.

– Мы сокрушим дара-рааки поутру, – провозгласил Нода Ми. – Наш тан-гаринафин проявляет высочайшую милость, высочайшую мудрость и высочайшее сопереживание, даруя этим трусам еще одну ночь жизни…

Гозтан хотела было посоветовать Ноде Ми заткнуться, но не успела, поскольку этот несносный болтун вдруг изумленно умолк сам.

Что такое?

Все дружно обернулись и воззрились на поросшие деревьями и лианами вершины утесов. Из густых зарослей донесся новый шум – вот уж чего они никак не ожидали услышать от армии Дара, – то был протяжный стон гаринафиньей трубы.

Над джунглями поднимались в воздух гигантские крылатые звери.

Остров Полумесяца, несколькими месяцами ранее

Стояли сумерки: то был час, когда зрение обманчиво, время, когда на границе ночи и дня, между небом и морем, легче всего поверить в магию.

Словно бы на картинах творящих в стиле грез художников умбрийской школы, крылатые тени взмыли с блестящих живых рифов. Тени эти, каждая величиной с грот-парус купеческого судна, заслоняли целые созвездия на вечернем небосводе. Оставшиеся позади рифы поднялись немного выше из воды, прежде чем выбросить фонтаны брызг, обратившихся в дюжины лунных радуг.

Нескольких последних гаринафинов, более боязливых, чем их товарищи, пришлось уговаривать разжать когтистые лапы: они крепко-накрепко вцепились в покрытые чешуей спины приютивших их крубенов. Крылатые звери изрядно устали, сперва ночь за ночью совершая перелет из Тиро-Козо на полуостров Каро, а затем проделав многодневное морское путешествие на крубенах. Тяготы этого необычного путешествия они позабудут не скоро. Но наконец наездникам удалось убедить гаринафинов раскинуть крылья и направиться к утесам, вздымающимся по обоим берегам залива.

Адюанские пироги, заполненные солдатами Фиро и грузчиками из числа адюан, направились к отдыхающим посреди залива крубенам, чтобы снять груз с этого живого флота.

– Ну и поездочка! – воскликнул молодой император, стоя на краю утеса и выжимая промокшие волосы.

Вода сверкала в свете звезд, далеко внизу шумел прибой.

Фиро прибыл сюда на спине крубена, обнимая свою возлюбленную: лицо его омывали соленые брызги, а перед глазами вздымался одинокий бивень повелителя морей, властно прокладывающего себе путь сквозь волны.

Дзен-Кара рассмеялась исполненным чистой радости смехом.

– Я тоже испытала это впервые. Но если честно, то мне кажется, что ездить на крубенах почти так же весело, как кататься на волнах. Обожаю это развлечение!

– Тебе нужно научить меня.

– А разве у тебя есть время учиться?

– Вот погоди, победим льуку, я приеду на Тан-Адю с целым флотом кораблей, нагруженных дарами, и попрошу у родителей твоей руки. Тогда у нас будет сколько угодно времени, чтобы кататься на волнах и путешествовать по Островам на крубенах. Ты скажешь мне «да»?

Девушка улыбнулась:

– Сомневаюсь, что у нас появится второй шанс прокатиться на крубенах. Чешуйчатые киты не приходят всякий раз, когда нам заблагорассудится позвать их. Они вмешиваются в дела смертных исключительно по своему хотению. – Она намеренно уклонилась от прямого ответа.

– Они наверняка послушают будущую императрицу Дара, – сказал Фиро. – Ты ведь знаешь, что существует особая связь между крубенами и Домом Одуванчика? Крубены со мной согласны. Прошу, стань членом моей семьи.

Дзен-Кара не была уверена, что хочет стать частью Дома Одуванчика. Дворцовые интриги, придворные партии, постоянные заговоры – рассказы Фиро о жизни в столице звучали не слишком привлекательно. Кроме того, нетрудно представить, с каким презрением станет смотреть