Черная Песнь - Энтони Райан

стоявшие у крайних границ плавучей крепости, были ограждены от самой страшной силы волны, но многие из них потянуло вниз цепями, привязывающими их к менее удачливым соседям. Некоторые исчезали под водой с такой быстротой, что Ваэлин сомневался, успел ли кто-нибудь из них выскочить на поверхность.

Свирепость волны начала стихать только тогда, когда она приблизилась к центру флота Темного Клинка, прорвав огромную прореху в массе сцепленных кораблей. Когда волна схлынула, корабли вздыбились, но их сила все еще была достаточной, чтобы опрокинуть несколько из них, а цепи снова стали для многих гибелью, пока команды лихорадочно работали, пытаясь их сбросить. К тому времени, когда последняя волна поднялась и опустилась, плавучая крепость Темного клинка превратилась в беспорядочный полумесяц, дрейфующий в море, заваленном пытающимися спастись Шталхастами и Искупленными, которые безнадежно барахтались в заваленных обломками водах, пока их доспехи и оружие не утащили их под воду.

"Это было хорошо сделано". Ваэлин в последний раз сжал плечо Сайкира, вызвав слабую улыбку на его перемазанных кровью губах, и поднял взгляд из колыбели на руках Шерин. Ее глаза, устремленные на Ваэлина, когда он направился к средней палубе, были полны обвинения, но в них было и нечто худшее: страх. Она видела, как черная песня подействовала на него накануне, но теперь почувствовала ее прикосновение. Она знала, что в нем было, и это пугало ее.

Ваэлин отвел взгляд, разрывая ее руки, и понял, что сейчас тратить время на то, чтобы предстать перед ее судом, было бы гибельным потворством. Он вышел на среднюю палубу и обратился к капитану Охтану: "Держите курс! Ведите нас прямо к центру!"

Ветер, возможно, и исчезал, но вода, влекомая огромной волной, обеспечивала "Штормовому ястребу " быстрое продвижение вперед. Ваэлин различил большой военный корабль в центре полумесяца. Голодный рык черной песни не оставлял сомнений в том, кто ждет его на борту. Он чувствовал песню Кельбранда, которая неслась по воде, разделявшей их, как щупальце какого-то безымянного морского существа, ищущего с неистовой потребностью и одновременно пульсирующего от ярости. Нотки уважения, которые Ваэлин услышал после утопления Нуан-Хи, теперь полностью исчезли, сменившись кипящим, полным ненависти гневом.

Он направился туда, где вокруг грот-мачты собралась дюжина уцелевших Служителей Храма. Во главе их расположились Чжуан Кай и Ми Хан. Эреза, как всегда, стояла рядом с Луралин, и обе они сжимали руки Улькара. Сняв с пояса кошелек и расстегнув завязки, Ваэлин отогнал подступающие сомнения в том, что этого ничтожного сборища Одаренных душ будет достаточно. Так идолжно быть, - убеждал он, раскрывая кошелек на палубе и обнаруживая в нем кучу пыли. Она колыхалась под дуновением ветерка, хотя и не совсем естественным образом. Даже если ветер был слабым, он все равно должен был смахнуть несколько зерен с кучи. Вместо этого они закручивались от прикосновения воздуха, зерна слипались, а куча рябила, создавая впечатление живого существа.

Это и есть живое существо, понял Ваэлин, протягивая руку, чтобы она зависла в дюйме над пылью, а другую руку он протянул Луралин. Она заколебалась, прежде чем взять ее, ее взгляд переместился с него на пыль, а затем, с еще большей неохотой, на быстро приближающуюся линию кораблей за носом. Ее рука сжала его руку с твердой, решительной силой, а другая крепко вцепилась в руку Улькара, который, в свою очередь, еще крепче сжал руку Эрезы. Она потянулась, чтобы переплести свои пальцы с пальцами Ми-Хан. Служители Храма уже соединились, образовав цепь, которая заканчивалась Чжуан-Каем. Он выглядел еще более неуверенным, чем Луралин, даже испуганным. Смерть настоятеля, похоже, лишила его не только друга на всю жизнь. То, что они затеяли, еще никто не пробовал за все века существования храма. Это был рассвет новой главы в истории его ордена, начало нового пути, но без неистового руководства старика Чжуан Кай, похоже, был потерян.

"Настоятель всегда делал то, чего от него ждал храм", - сказал Ваэлин, пристально глядя на монаха через круг соединенных душ. "Теперь настоятель здесь ты, брат".

Широкие черты лица Чжуан Кая выдали кратковременный стыд, после чего он превратил их в целеустремленную маску и сцепил руки с Ми Хан. По цепочке потекла река силы, и Ваэлин вздрогнул, когда она заполнила его, заглушая черную песню, но и принося с собой опасно соблазнительное ощущение безграничного потенциала. Все разнообразные дары тех, кого он касался, сливались и расцветали внутри него, порождая почти неотразимое ощущение неуязвимости. Зачем ему эта пыль, когда в его руках такая сила? С ее помощью он мог раздавить Темного Клинка, как букашку, разорвать его армию в клочья, переправиться через море в Торговые Королевства и захватить их, стать королем над всеми другими королями, больше не обязанным терпеть их ревность и мелкие игры, быть больше, чем королем, быть...

". ...богом!"

Это слово вырвалось из-под его стиснутых зубов в виде яростного шипения, сопровождаемого всплеском отвращения к самому себе, лишь отчасти смягченного осознанием. Именно это почувствовал Кельбранд, когда прикоснулся к камню. Все Одаренные души, которых жрецы Шталхаста столько лет кормили тигра; огромный резервуар силы. Это был истинный дар тигра. Иллюзия божественности, воплощенная в реальность. Но я никогда не хотел быть богом.

Он погрузил руку в пыль, позволяя накопленной силе течь через него. Когда его рука погрузилась в пыль, мир погрузился во тьму, но это была тьма, наполненная звездами. Они окружали его, пульсируя и вспыхивая, и хор голосов обрушился на него, огромный хор бесчисленных воспоминаний, среди которых невозможно было различить отдельные слова. Их так много, подумал он, и в его груди поднялись удивление и сожаление. Так много голосов, так много жизней, которые придется выбросить на ветер...

Знакомое рычание прогнало его нежелание, и звезды сместились, превратившись сначала в клубящиеся скопления, а затем в одну огромную разноцветную спираль. Не просто жизни, подумал он, вспоминая слова Хранителя. Дары, которые они несли в себе при жизни, ждали в камне, чтобы пробудиться в последний раз. В конце концов все превратится в пыль. Спираль из звезд светилась ярче в одних местах и тускнела в других, превращаясь в нечто, что он узнал, в нечто, что смотрело на него, в нечто, что знало его. Оно снова зарычало - оглушительный звук, прогнавший тьму и отбросивший его на палубу.

Он увидел, что остальные все еще собрались в круг, теперь значительно расширившийся, и все смотрели не на него, а на воздух над головой, где клубилась пыль. Она исчезла, превратившись в аморфное, медленно вращающееся облако. Сначала оно дрейфовало почти безмятежно, искрясь