Зловещие топи - Виолетта Орлова

– Если хочешь, садись рядом со мной, – предложил добросердечный юноша, думая, что мальчику неудобно на полу, однако тот испуганно замотал головой.

– Что ты! У нас ведь совершенно разный статус!

– Разве не все люди равны?

Юный раб немного подумал, а затем изрек глубокомысленно:

– Некоторые все же чуть равнее будут.

– Ты давно в Сулат-хане?

– Не так уж и давно. Я из семьи горшечника. Мы с отцом жили очень бедно, и я добровольно стал рабом. Мне так проще. Не надо думать и ничего решать; за меня думают мои хозяева. И кусок хлеба всегда есть, и питье, и ночлег. Госпожа Оридиан – добрая хозяйка, она не бьет меня. Хотя я ее все равно страсть как боюсь. А еще я собираю все сплетни Сулат-хана; знаю о других такое, чего они сами о себе не знают.

– Вот как? А ты случайно не знаешь, почему Рахмед ушел из театра?

Кик исподлобья взглянул на Артура.

– Вообще-то он и не уходил, – тихим и осторожным голосом произнес он.

– Не понимаю…

– А ты никому не расскажешь, если я поделюсь с тобой? – спросил мальчишка, начиная вдруг испуганно озираться по сторонам.

– Да мне и рассказывать-то особенно некому, – криво усмехнулся Артур.

– Рахмед был очень хорошим актером. Я не знаю, как это слово достоверно произносится, но у нас про таких говорят: «Его в детстве кобылица языком лизнула».

– Талантливый, что ли?

– Наверное. Очень хорошо играл. Даже госпожа, – здесь Кик понизил голос так сильно, будто боялся, что хозяйка непременно подслушает его слова, – даже госпожа один раз прослезилась, глядя на его игру.

– Так что же с ним случилось? – в нетерпении поторопил мальчишку Артур. Он вспомнил, что госпожа Оридиан однажды не очень хорошо обмолвилась о Рахмеде, назвав того плохим атером.

Кик смущенно улыбнулся; ему явно доставляло удовольствие осознавать, что он, будучи бесправным рабом, оказался куда более сведущим, нежели его юный господин.

– В день премьеры Рахмед пропал. Исчез. Говорили, что он испугался людей, внимания и попросту сбежал.

– Разве так уж легко сбежать из Сулат-хана? – задумчиво сказал Артур, вспомнив бдительных охранников и не менее бдительных аллигаторов.

Мальчик пожал плечами.

– Только рабам сложно уйти от своих хозяев. Но мне все-таки кажется, что он никуда не уходил.

– Почему же?

Кик улыбнулся, но не без некоторого самодовольства.

– У него была одна вещица, видимо, очень дорогая его сердцу. Медальон. Так вот, он его оставил в шатре. Я убирался и обнаружил его. Только это очень странно, потому что Рахмед им весьма дорожил. Он никогда не снимал его с шеи, и еще была у него такая странная привычка… Прикладываться к нему губами. Сложно представить, чтобы он сбежал, забыв его здесь.

– И что, ты думаешь, с ним случилось?

– Не знаю. Может, он стал призраком пустыни.

Артур тяжело вздохнул. Призраков ему только сейчас не хватало. Однако вся эта загадочная история очень даже соотносилась со словами Саиба о пропавших официантах. А теперь он и сам в некотором роде оказался на их месте. Ждала ли его страшная опасность? Стоило ли ему бояться грядущей премьеры?

Но храбрый юноша предпочитал не думать о плохом, а концентрироваться на цели. Он уже почти заработал достаточную сумму на перелет! Хайсам часто хвалил его, а госпожа не скупилась на гонорар. Удачная премьера и вовсе должна была значительно пополнить его кошелек. А потом (Артур уже в этом не сомневался ни секунды) он сразу же уйдет, забыв о днях своего пребывания в Мире чудес как страшный сон.

С этого дня у него в шатре сделалось чуточку веселее, ибо его одинокое пребывание скрашивал веселый мальчишка, назвавшийся его рабом. Кик, в два счета раскусив добрый нрав нового хозяина, очень быстро освоился и даже немного обнаглел. Рабы Сулат-хана мало походили на тех несчастных, что принадлежали господину Ролли; они были менее запуганными и более, если так можно выразиться, свободными. Так, по прошествии всего нескольких дней Кик уже разговаривал с Артуром на равных, иногда даже позволяя себе немного задаваться и умничать. И если сам хозяин был по природе скромным и молчаливым, то юный раб, напротив, не прочь был иной раз прихвастнуть.

Во время совместных перекусов мальчишка как-то очень незаметно и быстро опустошал все запасы, оказавшись прожорливее мангуста. Впрочем, Артура этот факт нисколько не расстраивал, а даже, наоборот, радовал. Сам он все равно не съедал такое количество еды, которое хозяйка ежедневно направляла в его шатер.

Имелся, правда, у Кика один значительный недостаток – он болтал свыше всякой меры, и порой его было совершенно невозможно остановить. Парень до дрожи обожал всякие мерзкие сплетни и вместе с тем был не прочь ими поделиться; ужасное сочетание, особенно когда сам сплетничать не любишь. Но Артур мирился с подобным положением вещей; сам он предпочитал говорить мало, но при этом ему хотелось быть в курсе новостей Сулат-хана, чтобы понимать обстановку в театре. С актерами же он общался только во время репетиций, да и то чаще всего они ругали и критиковали его скверную игру, а Хайсам так много работал, что едва ли мог уделить ему время. Госпоже Оридиан Артур совсем не доверял и был с ней все время настороже.

Каждый вечер Артуру приходилось ужинать с хозяйкой Дромедара и проявлять чудеса изворотливости и актерского мастерства, которого у него, к сожалению, совсем не наблюдалось. Ему следовало шутить, да и вообще вести себя непринужденно; однако всякий раз, когда он заходил в романтически обставленный шатер с прозрачным куполом, у него неприятно сводило под ложечкой.

Замечала ли это госпожа Оридиан? Артур подозревал, что да. Но, глядя в ее гипнотизирующие глаза, он не мог запретить себе думать о печальной участи Саиба, Рахмеда, равно как и всех остальных ребят, по несчастливой случайности оказавшихся актерами Сулат-хана. Подозрения и дурные мысли на счет госпожи росли с каждым днем, а та, будучи женщиной умной и проницательной, разумеется, обо всем догадывалась.

Вот и сегодня, перед тем как пройти к знакомому столику, юноша глубоко вздохнул, настраиваясь на предстоящую игру. Губы его изобразили некое подобие вежливой улыбки, впрочем немного натянутой, ибо ему действительно внушало отвращение любое притворство. Госпожа имела дурную привычку много курить перед едой, отчего в шатре возле ее столика постоянно витал неприятный сладко-терпкий табачный дым, который Артур переносил почти с таким же трудом, как и ту, что его производила.

– Добрый вечер, – вежливо проговорил юноша, как делал всякий раз, когда встречался с ней за ужином.