Зловещие топи - Виолетта Орлова

Когда Артур зашел в театр, остальные уже собрались на сцене, где они прямо на подмостках организовали нечто похожее на армутское застолье. Повсюду таинственно горели свечи, проявляя в полумраке помещения видоизмененные до неузнаваемости лица. Удивительное дело – грим. Сколь могущественным он был, ибо благодаря ему одному уродливые превращались в красивых, лысые – в волосатых, нищие – в богачей, старики – в детей, женщины – в мужчин и наоборот.

Все эти загримированные лица обратились в сторону Артура: Хайсам уже был бравым стражником с пышной шевелюрой, Амброзия – чахлой помирающей вдовой, Измаир – несчастно влюбленным в Оланечку продавцом овощей и так далее. Вот только самой беруанской актрисе грим совершенно не помог: пудра выбелила ее и без того бледную кожу, мелкие кудряшки выглядели еще больше завитыми и крошечными, а подведенные выпуклые глаза казались совсем овечьими. Взглянув только на нее, Артур с досадой подумал о том, что сегодня страстные признания дадутся ему с еще большим трудом.

– Сегодня важный день, Гамаил! – торжественно провозгласил Хайсам, с улыбкой обращаясь к юноше. – Я верю, что у тебя все получится наилучшим образом.

– А я нет! – хохотнуло наглое дитя. Кстати, оно по пьесе было мальчиком, сыном одного из стражников. Другие актеры насупились, ибо в глубине души полностью разделяли точку зрения дитяти.

– Нет-нет, Ис. Не надо так говорить. Наш Тахир, то есть Гамаил, отлично справится. Посмотрите, какой он красавец! Да все женщины будут от него без ума.

– Вряд ли они останутся при этом мнении, когда услышат его нелепые признания в любви! – ехидно пробормотала Оланечка, достаточно тихо для того, чтобы ее не услышал Хайсам, сидевший во главе стола, и достаточно громко для Артура, который присел на подушки рядом с ней.

– Мы славно потрудились! – зычным голосом продолжил Хайсам, встряхнув своей искусственной шевелюрой. – После генеральной репетиции будет премьера, которая прославит нас всех! – столько убеждения было в его голосе, что некоторые особо тщеславные актеры начали потихоньку верить в успех. – Сейчас же я предлагаю вам попробовать это прекрасное армутское блюдо, которое, несомненно, принесет нам удачу.

Актеры закивали головами и принялись есть руками, оставляя на кусочках мяса следы грима. Блюдо было отменного качества; армуты во все времена считались славными поварами в деле приготовления мяса. Темное и нежное, оно было нарезано такими тонкими кусочками, что при соприкосновении с языком, оно как будто таяло во рту. Артур не хотел есть; перед уходом из шатра он выпил чая и съел финик, а сейчас у него так сильно болело горло, что глотать пищу ему не хотелось. Однако из вежливости он аккуратно подцепил пальцами мясо, и отправил его в рот, про себя ненавидя дурацкую манеру кочевников есть руками. Хайсам лукаво посмотрел на него, а затем поинтересовался:

– Ты ведь не армут, мой мальчик. Как тебе наше традиционное блюдо?

– Очень вкусно, – вежливо отвечал Артур.

– Не больно-то ты голоден! – с неудовольствием проговорила тетушка Амброзия, которая, уже вполне войдя в роль заботливой матери Гамаила, посчитала, что отрок должен есть с куда большим аппетитом.

– Откровенно говоря, я немного волнуюсь перед выступлением, – честно признался Артур.

– Не переживай. По нашему поверью, если блюдо было вкусным, то и дело, за ним следующее, окажется весьма успешным, – со снисходительной улыбкой подмигнул ему Хайсам.

– Конечно, успешным, – наглым голосом подтвердило дитя-феномен. – Тем более что это очень хорошее свежее мясо. Охотники на днях подстрелили славного оленя, который шатался возле границ города. Странное дело, обычно дикие животные не подходят так близко к людям… – дитя сбилось и замолчало, ибо Артур, смертельно побледневший, в ужасе приподнялся на ногах.

– Что с тобой? – удивленно спросил Хайсам. Но юноша, ничего не отвечая, кинулся в сторону гримерных. Оказавшись в комнате и закрыв за собой на молнию тканевую дверь, клипсянин упал на колени, после чего его внутренности нещадно скрутило наизнанку. Какое-то время беднягу тошнило, а затем он, совершенно бледный и взмокший, медленно поднялся на ноги. Его трясло мелкой дрожью.

Артур не знал, правду ли ему сказали за столом. Неужели охотники действительно подстрелили его оленя? Тяжело дыша, клипсянин в изнеможении прислонился спиной к комоду с париками, пытаясь унять дрожь. Увы, каждому человеку жизнь порой дарит тяжкие минуты, способные буквально сбить с ног и лишить желания двигаться и дышать.

С минуту бедняга приходил в себя, пытаясь подавить глухие рыдания, рвавшиеся из груди. Затем он невидящим взором посмотрел перед собой. В комнату к нему вошел Хайсам, не на шутку встревоженный.

– Я переживаю за тебя! – обеспокоенным голосом проговорил добрый мужчина. – Ты выглядишь прескверно. Что с тобой?

– Простите меня, Хайсам. Мне и правда нездоровится. Кажется, я сильно простудился ночью. Но это пустяки, я сделаю все, что в моих силах и, конечно, постараюсь никого не подвести, – больным голосом проговорил бедный юноша, одной рукой вытирая подступившие слезы.

– Не слушай Иса, Тахир. Это он из вредности так сказал. Мясо, которое мы сегодня вкушали за столом, вовсе не оленина. Не переживай, твой друг, верно, уже далеко от Мира чудес, – серьезно проговорил Хайсам, внимательно глядя на расстроенное лицо юноши. Артур выдохнул с облегчением и с благодарностью посмотрел на режиссера.

– Спасибо. Спасибо за эти слова.

– Иди. Мы все тебя ждем, – добавил мужчина, по-дружески тронул Артура за руку и тактично вышел из гримерной.

Если бы Артур не чувствовал себя таким слабым и изможденным, он бы непременно подумал об одном интересном факте, открывшемся только что в разговоре с Хайсамом. Загадочный Ис все-таки был мальчиком.

Между тем злополучный стол уже убрали. Появились декорации, свечи. Артура попросили переодеться и загримироваться.

Заклинатель змей заиграл заунывную мелодию, которую всегда вставляли в антракты, дабы развлечь публику. Его появление означало, что скоро должна была прийти госпожа Оридиан. Так и случилось; женщина, чье появление ожидалось с искренним нетерпением, плавно прошествовала в зал и села в одно из кресел в первых рядах. Пока она была единственной зрительницей, но при этом такой могущественной и важной, что каждому актеру хотелось ей угодить.

Началась главная репетиция. Артур старался изо всех сил, и, наверное, в первое время у него неплохо выходило. По крайней мере, сыграть опечаленного юношу ему не составило особого труда. Лицо его было достаточно бледно, глаза из-за подступающей болезни лихорадочно горели, да и вообще, казалось, он стал более эмоциональным и пылким на сцене, что не могло не обрадовать актеров, и в первую очередь Хайсама.