Берсеркер: Маска Марса. Брат берсеркер. Планета смерти - Фред Сейберхэген

действовал так проворно, что проделал это с первого же раза, крепко вцепившись в вилы у самых зубьев. Резкий рывок заставил удивленного Нарваэса потерять равновесие, и меч Ванна наконец-то добрался до противника.

Победитель отсек уши Нарваэсу прежде, чем тот умер, хриплым рыком отгоняя раба с молотком, пока не заполучил свой жуткий трофей в целости и сохранности.

Афина, моргая, снова вернулась к окружающей действительности. Она взглянула на Шёнберга, но тот смотрел в другую сторону, явно желая поговорить с верховным жрецом Андреасом. Андреас как раз показался на дороге, спускавшейся с вершины горы, и теперь шествовал в окружении небольшой группы солдат.

Де ла Торре, придвинувшись поближе к Афине, негромко спросил:

– Вы записали этот последний номер?

– Что?

Афина не сообразила, о чем идет речь, и вопросительно посмотрела на де ла Торре.

– Я имею в виду эпизод с отрезанием ушей – вы записали его на кристалл? Я успел сделать несколько кадров.

Вопросительное выражение медленно исчезло с лица Афины, сменившись осознанием действительности. Кристалл, предназначавшийся для антропологических записей, так и остался висеть у нее на поясе. Она ни разу им не воспользовалась.

После краткой поздравительной речи, обращенной к выжившим воинам, Андреас быстро повернулся к Шёнбергу и поинтересовался:

– Как вам понравились сегодняшние состязания?

– Тем, кто находится здесь, очень понравились. Я вынужден извиниться перед вами за Суоми, молодого человека, которому стало плохо, как вы, возможно, уже слышали. Полагаю, он больше не придет на турнир.

Андреас слегка поджал губы, но воздержался от дальнейших комментариев. В них не было нужды. Такой человек был достоин лишь презрения и не заслуживал того, чтобы о нем говорить. Вместо этого жрец спросил:

– Не желаете ли вы принять участие в пире, который будет проходить в Храме Торуна сегодня вечером? Я имею в виду тех, кто находится здесь. Мы могли бы прямо сейчас подняться в город, если вам удобно.

Шёнберг слегка заколебался:

– Но я не сообразил взять с собой дар для Торуна, когда мы уходили с корабля.

Андреас улыбнулся. Ему вспомнилась наивная старая поговорка: если улыбка не красит человека, значит это плохой человек. Верховный жрец сказал:

– Я уверен, что вы поднесете Торуну достойный дар. Но с этим можно не спешить.

– Ну что ж. – Шёнберг оглядел своих спутников. Все выжидательно смотрели на него и, похоже, были не прочь стать гостями Торуна. – Позвольте мне только сказать пару слов моим людям, которые ждут нас на корабле. Это займет не больше минуты.

– Да-да, конечно.

Как истинный благородный дикарь, Андреас вежливо отвернулся.

Шёнберг снял с пояса коммуникатор и включил его. Посмотрев в сторону корабля, он подумал, что может просто увидеть голову Суоми, который должен нести вахту на верхушке скалы.

На вызов ответила Барбара:

– Алло?

Ее голос звучал как-то неуверенно.

– Послушай, Барби, нас приглашают в гости в Храм. У них тут намечается пир. Не знаю, когда мы вернемся. Передай Суоми, чтобы он, когда стемнеет, убрал трап и как следует запер корабль. Если возникнут проблемы, сразу вызывайте меня. Я свяжусь с вами перед тем, как мы будем возвращаться. О’кей?

Последовала короткая пауза, и лишь после этого Барбара произнесла:

– О’кей.

– У вас все в порядке?

– Да. Все в порядке, Оскар.

Должно быть, Барбара наслушалась рассказов о турнире и расстроилась, решил Шёнберг. Наверное, держала Суоми за руку, пока тот изливал душу и рассказывал о всяких зверствах. Ну что ж, спутников для следующего путешествия он будет подбирать гораздо тщательнее. Из этой компании никто не оправдал возлагавшихся на него надежд.

А возможно, в следующий раз он прибудет сюда один, не надеясь возвратиться на Землю. Интересно, сможет ли он на Земле научиться хорошо владеть боевым оружием? И что лучше выбрать: меч, топор или копье? Этим вечером, если все пойдет как надо, он, возможно, обсудит свой план с Андреасом.

Небольшая группа – пришельцы из внешнего мира и солдаты почетного эскорта – принялась подниматься в гору по прекрасной мощеной дороге. Ее возглавляли Андреас и Шёнберг.

– До вершины всего несколько километров, – сообщил Андреас. – По нашему времени – около часа ходьбы. Земной час равен нашему, не так ли?

Когда они прошли около полукилометра по извилистой дороге, Андреас указал в сторону. Там готовили арену для завтрашних состязаний. Здесь горный склон был более крутым, и найти подходящую площадку оказалось труднее, а потому арена одной стороной упиралась в обрыв. Еще через километр петляющая дорога провела их мимо двух каменных сторожевых башен. Часовые отдали салют четкими взмахами копий. Андреас в ответ поднял руку.

Видимо, они находились недалеко от вершины. Склон горы снова стал более пологим, а дорога шла через лес, ухоженный, словно парк. На многих деревьях виднелись плоды. Земля была покрыта ползучими растениями с узкими листьями наподобие стеблей травы.

Потом деревья поредели, земля выровнялась, и взорам путников предстал город-цитадель, венчавший вершину горы. Дорога вела мимо белоснежных стен прямо к широко распахнутым воротам. Перед тем как войти в ворота, Шёнберг оглянулся и поискал взглядом корабль. Его преследовало неясное беспокойство, и отделаться от этого ощущения никак не получалось. Шёнбергу удалось разглядеть лишь верхнюю часть металлической сферы – все прочее скрывали деревья.

Сперва они мало что увидели, войдя в город, – разве что новые стены из ослепительно-белого камня. Гости прошли по улицам, которые показались Шёнбергу узкими и чересчур людными. Рабы в серых плащах и телеги, запряженные многорогими тягловыми животными, давали дорогу аристократам, облаченным в белое. То здесь, то там из крытых носилок или зарешеченных окон выглядывали элегантные женщины. Почти все окна – маленькие, почти все двери – на запоре, стены сплошь белые. Все постройки выглядели удручающе однообразными. Перехватив взгляд Андреаса, Шёнберг спросил:

– Можно будет сделать несколько фотографий?

– Да, конечно. Непременно сделайте одну для меня. Я буду бережно хранить ее.

Одетые в белое хозяева планеты теперь выстроились вдоль пути гостей. Они слегка кланялись, проявляя больше любопытства, чем любой из местных жителей, встреченный до того Шёнбергом. Афина улыбалась и махала рукой женщинам и детям в белом, которые выглядывали из окон или из-за углов. Люди в серой одежде, как мужчины, так и женщины, казалось, слишком спешили, не имея даже времени посмотреть на чужаков. Шёнберг отметил про себя, что не увидел ни одного ребенка, одетого в серое.

– А вот и Храм Торуна. – Андреас остановился и указал на тяжелые решетчатые ворота – двустворчатые, высокие. За воротами виднелся внутренний двор, с трех сторон окаймленный зданиями все того же вездесущего белого цвета. Правда, они были выше, чем те,