Берсеркер: Маска Марса. Брат берсеркер. Планета смерти - Фред Сейберхэген

глубоких выпадов, и сделал зарубку на копейном древке. Он явно пытался отрубить наконечник копья либо завязать ближний бой, чтобы иметь преимущество. Все это мало отличалось от того, что ожидал Шёнберг. Он читал труды историков о применении оружия в индивидуальных схватках и наблюдал за земными анахронистами, которые бились затупленным оружием. Впрочем, сам Шёнберг никогда не брал в руки их деревянные мечи – игры его не интересовали.

Тэдбери не смог перерубить древко – оно было по всей длине обвито полосами металла, и мечу оказалось не под силу справиться с ними. Впрочем, у него с самого начала было немного шансов исполнить этот трюк; стало очевидно, что Хватала мастерски владеет оружием, которое выбрал. Рудольфу никак не удавалось установить дистанцию, на которой он предпочел бы вести бой. Длинное древко в руках Томаса металось легко, словно язык змеи, успевая парировать каждый удар, когда казалось, что меч вот-вот прорвется к лицу Хваталы или его массивному торсу. А потом как-то внезапно оказалось, что Томас перестал использовать преимущества, которые давала длина его оружия. В очередной раз отбив меч древком копья, он схватился с противником врукопашную.

У зрителей вырвался единодушный возглас удивления. Тэдбери тоже был застигнут врасплох. Меч и копье упали на утоптанную землю, а двое мужчин закружились в причудливом танце: каждый пытался ухватить и повалить другого. И опять Томас был сильнее и искуснее противника. Когда бойцы упали, он ухитрился извернуться и оказался сверху, прижав Рудольфа к земле. Правое предплечье Томаса давило на жилистую шею противника, словно рычаг. Лежавший ничком Рудольф в отчаянии пинался и извивался. Но, похоже, все его усилия были напрасны. Лицо Тэдбери сделалось красным, потом приобрело синюшный оттенок.

Шёнберг подумал, что скоро начнет сказываться недостаток кислорода в крови и легких. Он искренне надеялся, что несчастный быстро потеряет сознание от боли, но все же слегка отодвинул Челесту и отступил в сторону, чтобы не пропустить момент прихода смерти. Шёнберг знал, что большинство землян, увидев, как он стоит и внимательно наблюдает за агонией, посчитали бы его садистом. Но на самом деле он не желал страданий ни одному живому существу.

Шёнбергу очень хотелось принять участие в турнире. Конечно же, он сознавал, что, взяв меч, не справится ни с одним из этих людей, так же как они не выстоят против его энергетического ружья. Но в прошлом сезоне Микенас, вместе с которым он охотился, показал ему, как пользоваться охотничьим копьем, и Шёнберг успешно проткнул нескольких весьма опасных тварей позаимствованным у партнера оружием. Это было одно из самых памятных ощущений Шёнберга, и он никому об этом не рассказывал.

Конечно же, турнир подобного класса – совсем другое дело. Не было никаких причин ожидать, что ему и вправду разрешат сразиться. Возможно, у него хватит мастерства для участия в одном из отборочных туров, когда будут проводиться следующие всепланетные состязания. Ведь наверняка должен быть еще один турнир – скорее всего, во время следующего охотничьего сезона. Если он сможет потренироваться на Земле и вернется через пятнадцать лет… возможно, сын кого-нибудь из нынешних участников убьет его.

Но лучше смотреть непредвзято: вряд ли ему по силам выиграть главный турнир на Охотнике, вне зависимости от того, как долго он будет тренироваться и насколько хорошо подготовится. Шёнберг не стремился к смерти и знал, что, увидев приближение насильственной кончины, будет бояться ее так же, как в прошлом. И все же игра стоила свеч, ей-богу, стоила! Перед концом есть смысл испытать жизнь во всей ее полноте. Один лишь миг исчерпывающей полноты бытия, когда монетка, где вместо орла и решки – Жизнь и Смерть, крутится на алтаре капризной богини Удачи: такой миг куда ценнее многих лет отчаянной скуки, составляющей суть так называемой цивилизации.

У Рудольфа уже не хватало сил ни на то, чтобы стараться сбросить своего убийцу, ни даже на то, чтобы издавать хриплые звуки, прежде вырывавшиеся изо рта и горла. Лицо Тэдбери стало ужасным, почти нечеловеческим. Теперь было слышно одно только тяжелое дыхание Томаса Хваталы. Вскоре Томас ощутил, что искра жизни покинула тело противника. Он выпустил из рук голову Рудольфа и встал на ноги с легкостью и проворством, которые трудно было заподозрить в таком грузном человеке.

Шёнберг взглянул на Челесту. Девушка со скучающим видом изучала свои ногти. Произошедшее ничуть не ужаснуло ее, разве что вызвало легкое отвращение. Заметив взгляд Шёнберга, Челеста тут же ответила вопросительной улыбкой. Оскар повернулся к Афине. Та наблюдала за бойцами, которые готовились к следующей схватке, и была глубоко погружена в собственные мысли. Ни Шёнберг, ни весь прочий мир сейчас для нее не существовали.

Со стороны корабля показался де ла Торре.

– Как там последний бой? – поинтересовался он у Шёнберга, слегка вытянув шею, чтобы получше разглядеть тела, которые уже оттащили в сторону.

– Отлично. Оба дрались хорошо.

– Ванн Кочевник и Вулл Нарваэс!

Эта схватка должна была стать последней в тот день.

Афина повернулась к Шёнбергу – не отрывая, впрочем, взгляда от арены – и шепотом спросила:

– Что это болтается у него на поясе?

Действительно, с пояса Ванна свисали на веревочке два-три странных предмета.

– Смахивает на человеческие уши.

Де ла Торре тихонечко заржал. Шёнберг устремил на него недовольный и удивленный взгляд.

Ванн Кочевник размахивал длинным мечом неуклюже, как любитель, но никто из наблюдавших за ним не купился бы на этот обман. Поединок выглядел почти комично, поскольку Нарваэс тоже напустил на себя невинный вид. Он выглядел как безобидный крестьянин и, должно быть, тщательно культивировал этот облик. Вулл вышел на бой с вилами и уже несколько раз попытался ткнуть ими во врага. Нарваэс был одет в простой наряд из домотканого полотна. Вулл на редкость нелепо поджимал губы и смотрел на мир, точно сердитый чумазый фермер, старающийся взбодрить себя перед непривычной для него дракой.

Семь воинов, которые до того дрались и выжили, позволили себе расслабиться, пребывали в хорошем настроении и сыпали шуточками. Они радостно свистели и завывали, наблюдая неуклюжие маневры, выкрикивали грубые советы. Лерос обвел их негодующим взглядом, но, к удивлению Шёнберга, ничего не сказал.

Тут Шёнберга озарило: видимо, участники турнира такого уровня стоят куда ближе к богам, чем даже жрецы ранга Лероса.

Ванн пытался обрубить черенок вил, который не был укреплен металлом, но Нарваэс каждый раз успевал повернуть вилы так, чтобы максимально ослабить силу удара, а черенок казался весьма прочным и упругим. Видя свою неудачу, Ванн сменил тактику и попробовал ухватиться за черенок свободной рукой. Он