Фарфор Ее Величества - Максим Андреевич Далин

Наша секционная в каземате была ярко освещена. С тушей возился Ольгер, гениальный алхимик и рыжее заболотское чудовище, про которое я никак не могу удержать в уме, что он аристократ. Настроение у Ольгера было заметно прекрасное, он фальшиво насвистывал какой-то пошлый мотивчик и загонял в распластанную тушу твари что-то вроде шпиговальной иглы.

Как хозяйка, которая собирается запекать гуся с травками.

Ещё несколько игл, прикреплённых к каучуковым трубкам, торчало из твари там и сям, трубки вели куда-то под стол.

— Привет, Клай! — радостно сказал Ольгер, вытер о фартук руку и протянул. — Я рад, ты молодец, вы вообще всё… Вы крутые, в общем. Это очень сильно двинет науку.

— Ты закончил? — спросила Карла.

— Почти! — Ольгер ткнул пальцем в верхнюю часть цыпаляли. — Шикарная новая формула, вот! Видите, милая леди, распад мы уже остановили! Сейчас консервант начнёт действовать и вот тут… и сюда пойдёт… Я нашёл крупные сосуды и накачиваю в них консервант помалу. Так мы и сохраним зверушку для мессира Валора.

— Она поэтому не воняет? — спросил я.

Ольгер сморщил нос:

— Я бы не сказал, что не воняет. Но больше консервантом, адом — уже слабее. Вообще-то её консервант даже быстрее пропитывает, чем обычные трупы.

— Смотри, Клай, — сказала Карла, подходя к столу. — Видишь, вот её воронка. Она втягивается вот сюда, между глаз, а когда надо, цыпаляля её выпускает. И в аду они с глазами, оказывается… или эта разновидность — с глазами… Но воронка у них тоже есть, я так и думала. И вот эти штуки — наверное, лёгкие. Мне кажется, это в них огонь вырабатывается, только я пока не понимаю как.

— Она очень сильно отличается, леди Карла, — сказал Ольгер. — По химическому составу отличается, ткани отличаются… очень странная штуковина. Мессир Валор приедет — в микроскоп будем разглядывать её. Я ещё медикам написал и Тауру из Академии Естественных Наук.

— Правильно, — сказала Карла. — Молодец.

— Она иномирная, — сказал я. — Интересно, что научные мужи скажут.

— Чудно, что она жила в нашем мире, — сказал Ольгер. — Не понимаю, как ухитрилась… как-то она совсем не приспособлена.

— Я думаю, — сказал я, — что жила она большей частью на Зыбких Дорогах. Нагберт как-то устроил ей там конуру и высвистывал в наш мир на короткое время… на минуты… Чтобы подкормить, например. Именно поэтому она и подохла, когда Пути начал контролировать Оуэр: ей стало просто не вернуться, а долго существовать в нашей реальности оказалось не под силу.

— Похоже, — кивнула Карла. — Звучит неглупо.

Мне ужасно хотелось втянуться в беседу и задавать вопросы. Я бы сам взялся накачивать тушу твари консервантом, лишь бы побыть дома ещё немного… но время утекало, как вода сквозь пальцы.

— Мне надо идти, — сказал я и погладил холодную поверхность нашего рабочего зеркала.

И в нём тоже теперь виднелся тот же еле заметный золотистый отблеск. Оуэр меня натурально ждал.

— Счастливо! — сказал Ольгер. — Ой! У меня там кипит же!

И ускакал в свою лабораторию, добрый человек. В этот миг я был ему благодарен сердечно. Он дал нам с Карлой обняться на прощанье.

— Скоро ты вернёшься совсем, — шепнула она мне в ухо.

— В любом случае, — сказал я, набираясь духу, чтобы разомкнуть руки, — в любом случае между нами — золотой мост. Навсегда. Ты позовёшь — и я приду. Откуда угодно. Как-то так.

И Оуэр открыл зеркало.

Глава 33

За зеркалом меня встретило такое солнце, что я даже подумал: ошибся, что ли?

Уже привык, что в Перелесье сырость, туманы и дождь. Забыл, что далеко не всегда.

И меня опять прежде всех учуяла собака: Дружок звонко залаял. Не злобно — предупреждающе. Не визжал от восторга, как Тяпка, но боялся он меня, кажется, уже намного меньше.

— Мессир Клай вернулся! — радостно воскликнул Рэдерик в соседней комнате и подбежал к зеркалу.

А за ним подтянулись и остальные: довольный и спокойный Барн, Индар, у которого был, мне показалось, встревоженный вид, и Лорина, по-моему, мучимая нестерпимым любопытством.

— Так, — сказал я. — А фарфор унёс цыпалялю на побережье и не вернулся?

— Я разрешил, — хмуро сказал Индар. — До завтра. Думаю, сегодня ничего принципиально интересного не случится. Вряд ли они уцепятся за корону, едва сойдут с поезда. Сегодня у нас в плане драчка только на словах… и я её беру на себя.

— И я, — сказал Рэдерик.

— Только не пугайте их слишком сильно, — сказал я.

Меня что-то сомнения взяли.

— Они уже пуганые приедут, — сказал Индар. — Наш юный друг, бог Зыбких Путей, грохнул святоземельского дипломата, Адлина из дома Благоволения. И выкинул бедные останки к нашему маршалу на ковёр.

— Ого! — честно говоря, я не ожидал такого поворота. — Это дипломат был, оказывается… А мне Оуэр сказал, что эта мразь его кровь пила… Но… святоземельцы же не знают, кто его грохнул… наверное, не знают даже, грохнули или нет. Он ведь просто пропал с концами… мало ли. Может, сам нарвался. Чернокнижник же.

Индар вздохнул. Даже глаза закатывать не стал. Изобразил полнейшую безнадёжность любых попыток как-то вразумить безмозглого.

— Как ты думаешь, куда Тэйгил свалил? — спросил он. — На Чёрный Юг? Лаванду выращивать? А Нагберт?

— Зеркала закрыты, — сказал я.

— Угу. Но есть такая примитивная штуковина для простецов. Телеграф называется. Чтоб мне сгореть и рассыпаться, если хоть кто-то из наших беглецов не настучал хотя бы о том, что мы закрыли им зеркала. Пойми уже: у них связи везде, везде свои люди, деньги и дела. И этот Адлин — из людей Нагберта. И, зная нашего ягнёночка… змеёночка… можно предположить, что он придушит всех холуёв Нагберта, до которых дотянется. Попытается, по крайней мере. А Нагберт наверняка попытается в ответ принять меры, чтобы ещё кто-нибудь не накрылся. И святоземельцев предупредит.

— Ну и хорошо, что они знают, — очень удовлетворённым тоном сказал Рэдерик. — Да, мессиры? Пусть знают, что все, кто будет нам вредить, подохнут. И шпионы тоже.

— Нехорошо так говорить, ваше высочество, — сказал Барн.

Попытался воспитывать готового короля. Оптимист. Рэдерик ему только улыбнулся.

— Это верно, драгоценнейший принц, — кивнул Индар. — Барн прав. «Подохнут» — звучит слишком грубо. «Умрут» стоит говорить. «У нас есть возможность убивать любого шпиона» — как-то так.

Рэдерик посмотрел на него восхищённо. Не знаю, кем для него был я, но Барн стал обожаемой нянькой, которой можно всё, а Индар, похоже, потихоньку начинал заменять принцу отчима.

У Индара с Хоуртом, по-моему, были сходные взгляды на некоторые вещи. А дети такие штуки замечают и ценят.

И