Bookship. Последний книжный магазин во Вселенной - Мария Закрученко

снова только блеск стали мерцает между пальцев, каждый из которых в любой момент может отделиться от кисти, если правая рука Йохана дрогнет. Дик шумно сглатывает, когда рука с ножом, словно живущая своей жизнью, останавливается.

– Теперь ты!

Он хватает Дика за запястье, но тот вырывается с неожиданной даже для себя силой.

– Спасибо, нет!

– Да ладно, чё ты, я лучше всех умею играть в ножички! На жизнь этим зарабатывал, ну, как другие боем там или на руках тягаются. До того как с кэпом летать подписался. Эх, хорошие были деньки… Уж по крайней мере с Инквизицией не встречался. Слушай, не говори кэпу, что я принял чуток, лады? Мне так легче это все, ясно? Ты чего такой зеленый? Кэп разберется с этими, она знает, что делает.

Дик быстро кивает, подтверждая, что не выдаст. Он не подозревал, что Йохан может быть таким разговорчивым. Эта дрянь непредсказуемо действует на организм человека. Кто знает, может, через несколько минут Йохану покажется, что Дик – инквизитор? Или он решит сыграть в ножички с его головой?

– Что… что это за место? – спрашивает Дик, чтобы отвлечь маньяка, с которым случайно оказался в одной комнате.

– Это? Это наши легкие! – с гордостью сообщает Йохан, мгновенно сбрасывая личину опасного психа-убийцы. – Нет, кислород мы, конечно, пополняем. И с фильтрами все в порядке. А тут все настоящее. Даже выращиваем кое-что для себя. Кстати, ты же с фермы! Поможешь мне с системой ирригации? Задалбываюсь вручную все поливать. А автомат попробуй включи: перерасход воды страшный, ну и хоть капля на электронику – кранты всему. Как у вас там на ферме делали?

– Да меня к технике особо не подпускали… – признается Дик. – Я однажды в поле воды перелил… Как ты и сказал – перерасход страшный.

– Ясно, – вздыхает Йохан. – Тогда не трогай тут ничего, понял? Повредишь хоть одно растение – убью.

– Понял, не буду.

– Слушай, на что ты рассчитываешь? Какой от тебя толк? Думаешь, кэп тебя оставит, раз ты такой бесполезный?

Дик тяжело вздыхает. Йохан прав: его участь очевидна. Если он доживет до голосования команды, они и до ближайшего порта его не довезут, до этой, как ее, Бии-4.

– Тогда зачем вы сейчас со мной возитесь?

– Капитан велела, – говорит Йохан, пожимая плечами. Словно это все объясняет.

– Что за история у капитана с этим… Морганом? – спрашивает Дик. – Петра упоминала…

– Слушай больше эту чокнутую! Она еще до первого скафандра не доросла, когда кэп… История! Ха! Больше напоминает кровавую клятву мести! Морган убил корабль, когда он был… ну, этим…

– Книжным магазином? – подсказывает Дик.

– Заткнись! – шепотом кричит Йохан. – Ты что, реально хочешь, чтобы нас всех казнили? Не произноси это при них!

Дик вспоминает, что Петра предупреждала его о том же, слово в слово, и жестом показывает, что будет молчать. Но Йохан отмахивается, мгновенно остывая.

– Короче, кэп выжила тогда, когда корабль распотрошили… Не спрашивай, не знаю как, к ней самой лезть с этим не советую. Как-то сумела его перезапустить, починить. На восстановление годы ушли, проще тогда было его на металлолом сдать. А потом кэп внесла его в реестр как грузовое судно под тем же названием. Я б посмотрел на рожу Моргана, который видит, как уничтоженный им корабль отмечается то в одном порту, то в другом! И сделать ничего не может: официально зарегистрированный транспортник без всяких там запрещенных штук! Вот он и психует, каждый раз нас обыскивает, словно мы контрабандисты какие-то!

– А вы… разве… нет? – осторожно интересуется Дик.

– Нам что, проблем не хватает? – искренне возмутился Йохан. – Это тебе Петра наболтала? Мой тебе совет – не слушай ее. Не верь ничему, что говорит эта совсем отбитая на башку!

Дик медленно и осторожно кивает, надеясь не спровоцировать у Йохана новый приступ ярости. Если Петра «отбитая», то он тогда какой? Дик застрял с психопатами на стальной скорлупке посреди бескрайнего космоса. Да у него просто нет шансов выбраться отсюда живым! Он дотрагивается до пояса, но вспоминает, что сумки у него больше нет… как и ее содержимого. Хвататься больше не за что…

– Где я? – спрашивает Дик, ни к кому не обращаясь.

– Давай посмотрим! – вдруг отвечает Йохан.

Он перестает ходить туда-сюда, как заведенный, вынимает из одного из многих карманов комбинезона какой-то шарик и подбрасывает его вверх. Шарик зависает и раскрывается наружу звездной картой. Дик вскакивает с места, приближается, не обращая внимания на Йохана. Он никогда раньше не видел интерактивных карт. Вот красная мерцающая точка, она должна означать местоположение корабля. Вот белая Алгея, от которой они отлетели уже достаточно далеко. А это… другие города-станции в космосе, планеты, миры, куда Дик еще ни разу не ступал! Тогда где же… Дик быстро, словно боится, что все исчезнет, тыкает в карту пальцем, и планеты и станции перемещаются под его рукой, он пролистывает квадрат за квадратом, пока не находит место, все словно утыканное белыми точками.

– Метрополия… – шепчет он. – Мне нужно туда! Я должен показать… книгу!

– Заткнись! – вновь срывается Йохан. – Мы с этим не связаны! И если инквизиторы дороются до нас, то я отдам им тебя с радостью вместе с этой дрянью, которую ты приволок сюда! Не собираюсь из-за тебя гореть на костре!

Дик поднимает руки в универсальном примирительном жесте, он хочет успокоить Йохана и объяснить, что не то имел в виду, что он не подвергнет их опасности и покинет корабль в первом же порту… но не успевает.

Панель за его спиной разлетается от удара, и Дик с Йоханом вместе падают на пол. Их хватают и выталкивают в трюм, бросают к ногам человека с алой печатью на черном скафандре, и все, что Дик успевает подумать: теперь точно все. Конец наступил еще до начала.

В ней слишком много злости. Так однажды сказал капитан, задолго до того, как она сама стала капитаном. Тогда она восприняла это в штыки, чем только подтверждала его правоту. Но после убийства команды и попытки уничтожения ее корабля, ее дома, злость переродилась в ней во что-то иное, более сильное и беспримесное. Чистая ярость. Ярость помогла ей спасти корабль и дотянуть его до помощи. Заставляла ее браться за самую тяжелую и грязную работу и каждую заработанную единицу вкладывать в восстановление Bookship. Ярость не позволила ей скатиться к самобичеванию и жалости и в конце концов сделала ее капитаном собственного корабля.

Ярость чувствовала она, когда, придя в себя на разоренном Bookship, изучала записи с черного ящика. Она специально надолго оставила запись на экране, чтобы запомнить: заостренное лицо, начинающие седеть волосы, почти черные глаза. Выражение спокойствия и уверенности в своей правоте, в том, что он вправе казнить и пытать ради некой высшей истины, носителем которой себя считает. Она изучала это лицо и запоминала и пестовала ярость в своем сердце. Никто никогда не поймет, каково это – смотреть в глаза убийце собственной семьи, вести с ним переговоры. Однажды она его уничтожит, или он ее – все к тому идет, – но перед этим она еще отравит ему жизнь одним своим присутствием, доказательством того, что он совершил ошибку.

Инквизиторы ломают хлипкую стену тайного сада. Йохана и пацана с Алгеи (как он там оказался?) бросают на палубу, а сами пошли топтаться по только что взошедшей рассаде. «Надо включить это в список ущерба», – думает она. Никто, конечно, никогда и ничего не возместит, но жалобу она подаст принципиально, пусть бюрократы Инквизиции поработают.

Они проходили через это тысячу раз. Она уверена в своей команде и знает, что Йохан за собой прибрал, что Петра считает про себя, как они разучивали, и надеется, что пацан не выкинет чего-нибудь еще. Когда факторов, неподвластных твоему контролю, больше трех, любая ошибка может стать последней, это подтверждает весь ее жизненный опыт. Сейчас факторов намного больше, а Морган только и ждет одной маленькой ошибки.

Инквизиторы выходят из проделанной ими дыры и встают рядом на палубе. На подошвах их ботинок свежая земля. Раскуроченные ящики с сельхозкомплектами для заказчика