Журавли летят на запад - Анна Рябинина

спать больше, возможно, не стоило пытаться заговорить с голосом еще раз. Возможно, не стоило вообще сюда приезжать – только что он может сделать? Он уже тут, уже смотрит на это странное, чуть пугающее существо. Уже знает, что снова хочет услышать его голос.

Жильбер устало прислоняется виском к стене и смотрит на звездное небо за окном.

– Красиво, скажи? – спрашивает голос.

– Очень.

– Там, откуда ты пришел, такое же небо?

– Нет, – отвечает Жильбер. – Другое.

И до самого утра рассказывает про созвездия, которые есть в Париже, но которые здесь увидеть невозможно. Замолкает он только тогда, когда начинает заниматься рассвет – мягкий, в нежный розовый шелк, с пятнистыми разводами красного на месте облаков.

– А с тобой интересно говорить, – делает вывод голос. – Я приду еще, не скучай.

* * *

– А что дальше? – спрашивает Сунь Ань.

– Об этом расскажу вам завтра, – качает головой господин Эр.

– Но завтра вы обещали рассказать про девушку!

– Там про нее и будет, – загадочно обещает он и выходил из комнаты.

Сунь Ань и Чжоу Хань растерянно переглядываются.

– Ты когда-нибудь слышал такую сказку? – удивляется Сунь Ань.

– Мама никогда такого не рассказывала.

– И мне тоже. – Он расстроенно утыкается носом в подушку, та начинает щекотаться, и он чихает. – Как думаешь, что там будет дальше?

– Наверное, этот дух его обманет, иначе зачем он еще мог к нему явиться?

– Может, он хотел подружиться, – тихо возражает Сунь Ань, на что Чжоу Хань недовольно фыркает.

– И зачем ему дружить с человеком, который делает больно его стране?

– Но…

– Спокойной ночи. – Чжоу Хань отворачивается от него, кровать недовольно скрипит. Сунь Ань пару минут еще пытается рассмотреть в темноте его спину, но видит только бугорок из одеяла.

Сунь Ань знает, что Чжоу Ханю Париж не нравится – тот никогда об этом не говорил, но это отчетливо ощущалось в каждом его слове и действии, в том, как тот отказывался слушать про историю Франции, в том, как тот редко выходил на улицу, в том, как спорил с господином Эром по мелочам.

Ощущать себя в центре этой молчаливой вражды оказывается сложно, потому что Сунь Ань не может понять чувств Чжоу Ханя. Разве Париж не красивый? Разве здесь они не смогут жить так же счастливо, как раньше? Разве нельзя надеяться, что к ним скоро приедут родители?

Разве это не он виноват в том, что Чжоу Хань вообще сюда попал?

Страшнее всего было в тысяча восемьсот семидесятом – Париж щетинился злобой и боялся. Сунь Ань отчетливо это ощущал – злоба кричала, кривляясь и показывая язык всем желающим, как девушки в доках задирали юбки на страницах всех газет, а страх расползался с дымом из труб по крышам, стягивая окна и двери в удушении.

– Мы победим? – Сунь Ань хмурится, сидя на подоконнике и наблюдая за процессией граждан. Он не очень понимает, чего те хотят – крики сливались в сплошную какофонию звуков. Но чувствует сердцем – как за прошедшие шесть лет научился узнавать, чего Париж хочет, что ему важно. Париж был капризным городом, гордым, смелым, и Сунь Ань слышал его гнев в каждом крике, в каждом ударе дверей, в каждом скрипе башмаков по мостовым.

Наконец-то он увидит Париж без императоров, отбрасывающим корону, как девушка сбрасывает тугой корсет.

Господин Эр пожимает плечами.

– Это мы узнаем позже.

– А вы что думаете? В газетах пишут, что все будет хорошо, но это же глупости. – Сунь Ань хмурится. Хорошо-то будет, но едва ли в том виде, в каком мечтал Наполеон Третий[13].

– Ну, мы же все равно не знаем, как там дела, – Чжоу Хань залезает на подоконник рядом с ним и широко улыбается. Ему не нравится Париж, но Сунь Ань не знает, каким бы он стал вне него. Он знает только Чжоу Ханя из Парижа – чуточку печального, с мягкой внимательной улыбкой, с морщинками у глаз, болтающего ногами и с тревогой всматривающегося в толпу людей на улице.

– И ты предлагаешь не переживать?

– А что ты сейчас сделаешь? – удивляется Чжоу Хань.

– Можете уехать из Парижа, – предлагает господин Эр. Сунь Ань фыркает.

– Это слишком просто.

– А ты хочешь сложно умереть? – Чжоу Хань смотрит на него цепким нечитаемым взглядом.

– Я хочу бороться за свой дом.

После этих слов он осекается. «Дом»?

Чжоу Хань насмешливо щурится в ответ на эти слова.

– И давно это твой дом?

Сунь Ань может сказать – «прости, я оговорился». Или – «сейчас это мой дом, а дальше посмотрим». Любой ответ подойдет – Чжоу Хань его поймет и примет, потому что Чжоу Хань всегда так поступает: не осуждает, не злится, не начинает спорить, просто кивает, разрешая ему и дальше нести всякий бред, а потом приходит со словами «А я же говорил», но помогает разобраться с последствиями того, что Сунь Ань наболтал.

Но он говорит другое.

– Да, давно. – После чего закрывает окно, так, что старые ставни хлипко, мокро хрустят, и уходит.

Наверное, на него плохо влияет город – он шумит, ругается, злится, и он тоже начинает злиться и ругаться, потому что кажется неправильным молчать, пока остальные кричат. Или Моргана – она тоже плохо на него влияет, а оттого сильно не нравится Чжоу Ханю.

Моргана жила в их доме этажом выше. Встретились они в первый раз случайно – он шел на какие-то занятия, она мыла лестницу. Он наступил ногой в ведро, не заметив его в утренней полутьме, а грохот, конечно, услышал весь дом. Она потом гоняла его тряпкой до первого этажа, а он отчаянно пытался извиниться. Извиниться не вышло, впрочем, как и вернуться обратно, чтобы сменить одежду на сухую, поэтому всю дорогу он отчаянно хлюпал одним ботинком по мостовой, собирая смешки от пробегающих детей.

Они встретились на этой же лестнице следующим утром.

– О, это наша ундина, – ехидно говорит она. В этот раз Сунь Ань ее впервые рассматривает хорошо – у Морганы длинные черные волосы и голубоватые, серые в полутьме лестницы глаза. Она широко и весело улыбается, и Сунь Ань видит ямочки.

– Кто?

– Русалка, – вздыхает она, явно раздосадованная тем, что шутка не получилась. Он непонимающе качает головой.

– Злая водяная мерзость, сидит в реках, красиво поет, жрет глупых мужчин.

– А, – он понимающе кивает. – Теперь ясно.

Она закатывает глаза, но пропускает его вниз, даже не попытавшись вылить ведро воды на голову.

Какое-то время они не общаются – Сунь Ань занят поисками работы, девушка, кажется, решает делегировать процесс мытья лестниц