Геммы: комплект из 2 книг - Анна Коэн

– Коротышка смеет огрызаться?

Малахит разозлилась.

– Чего мы ждем вообще? Пока она сообразит, что в опасности не только ее ящики с игристым, но и весь город? Дуся, хватай ее!

– Ta guelle[8]!

Катерина снова остановила перепалку:

– Адель, это серьезно. Ты рискуешь потерять все, что имеешь. Насколько я знаю, в эту партию ты вложила все свободные средства, n’est-ce pas?[9]

Адель цыкнула и со злости переломила яркий флажок пополам.

– Merde![10] День коту под хвост. – И двинулась вдоль по причалу к берегу.

– Скорее псу, – не удержалась Диана.

* * *

С прибытием Адель в экипаже стало совсем тесно. Атмосфера была весьма далекой от дружеской – контрабандистка прямо-таки источала волны раздражения. Илай, по старой дурацкой привычке, попытался сгладить ситуацию светской беседой и спросил, не живут ли в Волчьей слободе ее родные.

– С чего бы еще? – фыркнула та.

– Ну, вы же шлеменка, вот я и подумал…

– Я – аллуженка, ты, chien belyave[11]!

– Мы жили в Картеризе, это столица Алласа, – пояснила Катерина, чуть заглушая ее прихотливую двуязычную брань. – Мадмуазель родом оттуда.

Илай сконфуженно отвел взгляд, шепотом кляня Егорку Коновалова за недостоверные сведения, а Диана отметила про себя взаимную нелюбовь между соседствующими народами. Но оно и понятно: после войны с Паустаклавой и потери шлеменцами обширных территорий, аллузы отказались от прежних союзников, назвав их недостойными трусами.

Тем временем брусчатка давно сменилась дощатым настилом – наемный экипаж выехал из делового центра Далени.

– Направо, – картаво командовала Адель, скрестив руки на груди, а Калеб, не отрывая от нее тяжелого взгляда, стучал по крыше экипажа. – Теперь прямо до следующего перекрестка.

Стоило им остановиться и выйти, как возница щелкнул удилами и на предельно возможной скорости укатил прочь. Диана моментально уловила причину такой спешки – в воздухе пахло кровью, а из-за приоткрытых ворот амбара, служившего Адель складом, виднелась бледная человеческая рука в багровой луже. Кто-то отчаянно хотел сбежать, но не преуспел.

– Все-таки загрызла, – процедила Адель.

– Вам лучше остаться здесь, – кивнул обер-офицер Катерине, – остальным приготовиться…

– Мне ничего не угрожает, – повела плечом графинюшка. – Со мной охрана.

Дуся молчаливой фигурой воздвиглась позади нее.

– Я могу остаться снаружи, – вызвалась дю Жанеран.

– Нет уж, вас, мадмуазель, я попрошу держаться как можно ближе, – вкрадчиво произнес Калеб, крепко беря ту под локоть.

Диане надоело следить за их препирательствами – уж Рубин-то разберется с нахальной аллуженкой. Она поймала взгляд Дубравиной и первой скользнула в нутро склада, откуда доносилось громкое чавканье. Илай следом, а за ним и все остальные.

Чудовищная псина, вернее, то, что ей притворялось, возлежала на груде развороченных ящиков и длинным языком выуживала что-то остро пахнущее из большой бочки.

– Маринованный тунец! – взвизгнула Адель, запуская пальцы себе в волосы. – Золотой за три унции!

– Конец твоему тунцу, – проворчала Диана, поддергивая тесные рукава. Пора было взяться за клинки.

Но ее вдруг остановила Катерина:

– Вы не должны ей навредить! Только задержать на время.

Охотница хотела было возмутиться, но, глядя в радужные, ужасно серьезные глаза подруги, поняла, что не может. Калеб рядом сдержанно кивнул, тоже принимая эти странные правила.

– Слушай мою команду: задержать монстра любым доступным способом!

Щелкнул металл. Адель заорала дурным голосом:

– Connard[12]! ПУСТИ, КОЗЛИНА!!! – Причем последнюю фразу она выдала совсем без акцента, видимо наловчившись ее повторять.

– Я должен быть уверен, что вы не сбежите, мадмуазель, – холодно отозвался обер-офицер, пряча ключ от миниатюрных оков, которыми он прицепил запястья Адель к ближайшей опоре.

Вопли контрабандистки все же привлекли внимание чудища, и оно оторвалось от своей обстоятельной трапезы. Когда оно поднялось на непропорционально короткие кривые лапы, стало ясно, что ему удалось вырасти еще в два раза против их последней встречи, а еще…

– Она давит своих жертв! – гаркнула Диана, отпрыгивая в сторону. На месте, где только что лежала монструозная сука, топорщились переломанные ребра подручных Адель. – Не окажитесь под брюхом!

Псина повернула в ее сторону тяжелую башку, роняя густую пенистую слюну на пол.

– Ну, давай, кто ловчее? – криво ухмыльнулась Охотница, припадая к земле и подбирая юбки.

Тварь привстала на задние лапы и, вытянувшись в прыжке, попыталась обрушиться на Диану сверху, но та отшатнулась и, когда туша опустилась перед ней, быстро взбежала по складчатой морде и оседлала чудище. Еще миг, и она развернулась на холке, чтобы вцепиться в висячие уши.

Катаклизм издал протяжный вой, перешедший в рычание, и попытался стряхнуть Малахита, но Диана держалась цепко, как клещ. Илай и Калеб достали шпаги и бросились в атаку, но, разумеется, сделали только хуже.

– Назад, бестолочи! Вы ее только раззадориваете!!!

Но из-за гвалта они ее не слышали: пока тварь скакала, круша все на своем пути, Адель слезно выкрикивала названия безвозвратно утраченных товаров: «Устрицы! Лангусты! Артишоки! Мезольское золотистое! Молодая спаржа!», под когтистыми лапами с хлопками взрывались охлаждающие капсюли, а Катя умоляла не ранить собаку. Грохот, треск, хрипы чудовища, брызжущего слюной. Калебу удалось рассечь острием оружия шкуру на ее груди, но кровь не полилась.

«Да потому что это не животное!» – зло подумала Диана и посильнее потянула на себя уши вместе с тяжеленными складками кожи.

Отшвырнув атакующих, катаклизм вновь попытался избавиться от Малахита, подкидывая в воздух задние лапы, точно необъезженный равнийский скакун. Юбки передавили бедра, но Диана изо всех сил сжимала колени, чтобы удержаться. Тогда чудище решило сменить тактику.

– Скуда! – крикнула Диана, осознав, что оно сейчас повалится на спину, чтобы раздавить ее о доски. Она отцепилась от ушей и подпрыгнула, в последний момент ухватившись за широкую балку.

Снизу раздался грохот и очередной вопль мадмуазель:

– Икра-а-а!!

Калеб достал из-за пояса пистоль и выстрелил. Увы, мимо. Псина пошла на таран, ревя, как разбуженный посреди зимы медведь. Илай метнулся в сторону, сшибая пристава с ее траектории.

«Задержать, значит… Да как это сделать-то, она ж неудержимая!» – соображала Диана, сидя верхом на балке.

– Дуся, голова твоя каменная, помогай! – крикнула она голему, но горничная даже не шелохнулась – она заслоняла свою госпожу, и только ее.

– Чтоб вас всех, – сплюнула Диана и тут заметила нечто, что выглядело как возможное решение. Пришлось ползти.

Амбар шатался от метаний в нем огромной туши, доски натужно скрипели, и приходилось то и дело замирать, чтобы не сверзиться на поле бесславного боя, но Малахит упорно пробиралась к своей цели – массивной сети из пеньки, какими сцепляют бочки, чтобы не раскатились по палубе во время качки. Когда Диана доползла, оказалось, что снять сеть с крюка и прицельно ее швырнуть нет никакой возможности – крюк и сеть скреплял хитрейший морской узел, которые она так и не научилась вязать. Зато вполне могла разрезать.

Диана пронзительно свистнула в два пальца, привлекая внимание геммов внизу, и знаками показала, что собирается сделать. Наконец-то ее поняли правильно – брат и пристав начали прицельно загонять катаклизм под сеть, а она достала кинжал и принялась пилить неподатливую веревку. Только бы совпасть, иначе никак…

Пеньковые волокна лопались одно за другим с тихим треском. Подгоняемый уколами двух шпаг, катаклизм пятился. Все ближе и ближе. И тут веревка лопнула под весом сети и мешков, что висели в ней, и упала на чудовище раньше нужного – укрыв только круп и лапы, но не голову. Удар грузом повалил ее на бок, путы стреножили, но пасть все еще представляла немалую угрозу.

Диана недолго думая сиганула с верхотуры, держа в руках обрывок веревки, и еле успела накинуть его на толстую шею монстра сзади. Тот захрипел, не в силах вырваться.

А в следующую секунду вновь начал расти, увеличиваться в размерах.

– Катя! – заорала Диана. – Мне его не удержать!

Веревка натянулась, вгрызаясь в кожу ладоней, а вместе с ней натянулись и сухожилия Малахита. Плечи затрещали, причиняя лютую, ослепительную боль, но она лишь стиснула зубы и зажмурилась.

И вдруг ничего не стало.